Читать книгу "Копия любви Фаберже - Ольга Тарасевич"

«Перенервничала, – успокаивала себя Жанна, пытаясь поудобнее устроиться на узкой деревянной скамье. – Скоро пройдет, надо потерпеть. В любом случае это ненадолго. Просто надо набраться сил и выдержать допросы, и ничего не сказать. А чай… Как-нибудь объяснюсь, адвокат подскажет».

Бороться, бороться и еще раз бороться. Пока хватит сил, делая все, что только можно. Из этой долгой сложной игры необходимо выйти победительницей. А Захаров проиграет. Это будет справедливо…

…В детстве с двоюродной сестрой Катей Жанна Леонова почти не общалась. Тяготилась общими с семьей маминого брата праздниками. Ненавидела, когда Катю приводили на соревнования, в которых она участвовала. Что может привлекать в спорте пухленькую Катьку, с вечным томиком «Капитанской дочки» или «Алых парусов» под мышкой? Как будто бы с трассы не видно: лежит книга на коленках сестры, и она, приоткрыв рот, зачитывается очередной романтической историей. Хорошая поддержка перед стартом! Им и разговаривать было не о чем. Прекрасный и захватывающий спорт, совершенное, тренированное тело, напряженный труд ради победы – сестра всем этим не интересовалась. В ее пепельно-русой головке существовали исключительно прекрасные дамы и красивые принцы. И вот одна из прекрасных дам (Катя) когда-нибудь обязательно встретит своего принца (Витя из 9-го «Б»), они возьмутся за руки и вместе пойдут к своему солнечному счастью. И заживут в любви и согласии, родят сначала мальчика, а потом девочку. Разве что насчет смерти в один день Катя не определилась.

– Хорошо, конечно, чтобы так случилось. – Ее голубые глаза сияли так, как будто бы речь шла о чем-то безумно приятном. – Любящие сердца не могут существовать друг без друга. Но и быть вдовой, до конца дней своих хранящей верность почившему супругу, – это тоже романтично. Или, положим, я умру, а муж разразится рыданиями на кладбище… Ах, как прекрасна любовь!

В общем, дура дурой. О чем с такой разговаривать? «Привет-пока», вот и все, и то только потому, что родственница как-никак.

С годами Катя не умнела совершенно. После школы выскочила за своего Витю. Муж пил, бил ее смертным боем. А она еще выгораживала его перед своими родителями, денег ему на выпивку все просила, дружкам-алкашам еду готовила. И тащила бы этот крест всю жизнь, покорно, надеясь на чудо. В книгах же пишут: чудо любви. А как страдала, когда ее вечно пьяное «счастье» утонуло в Москве-реке…

Казалось бы: один раз жизнь долбанула. Уже понять все можно: книги к реальности никакого отношения не имеют. Принцы – только в романах. А реальность предлагает каких-то вырожденцев, слабых, глупых, кобелистых. Да на типичного современного мужика просто смотреть дольше секунды противно. А уж замуж выходить, чтобы постоянно опухшая рожа перед глазами маячила, – вообще верх идиотизма.

Два года после освобождения от предыдущего ярма прошло. Только на работу нормальную устроилась, карьеру делать начала. Снова хомут на шею. Сияют Катины глаза:

– Он такой добрый! И цветы дарит, и конфеты!

Влюбленная, наивная, слепая. Опять ничего не изменилось, все возвратилось на круги своя. Она на двух работах вкалывает – муж дома сидит, картинки, которые никто никогда не покупает, малюет. Она беременная на сохранении в больнице лежит – он даже навестить не приходит, творит, ну конечно. Она родила, только домой с ребенком приехала – драгоценный скандал закатывает, где борщ, где котлеты?!

Кате плохо. Сил у плиты стоять нет совершенно, малышка разрывается, муж кричит громче ребеночка. Родителям звонить стыдно. Набрала двоюродную сестру:

– Жанночка, ты не могла бы приехать, борщ сварить.

Это был ужас. Прокуренная квартира, море пустых бутылок, какая-то девка – в Катином халате – спит на кухне.

Сестра – лицо пылает, пот ручьем льется, стонет сквозь зубы:

– С грудью что-то. Дотронуться не могу, так болит.

Это было чудо. Только розовое личико выглядывает из конверта. Такое крошечное, кажется, не может быть этих кнопочки-носика, маленького ротика, щечек. Но вот, вот, в кроватке, в конвертике, самая прекрасная девочка, Катина доченька, какая же она красавица.

Жанна смотрела на ребенка, и сердце разрывало раскаяние.

Двое таких же деток. Могло бы быть. И никогда не будет. Что она наделала, что же она наделала?! Почему так поздно, только теперь все открылось и осозналось четко-пречетко?! Ведь вот оно, самое важное, самое главное. Не результаты, не медали. Дети, детки… Заботиться о них, растить, вместе с ними проживать еще одну новую жизнь с радостью первооткрывателя, но и со своим опытом. Женщина – черновик, ребенок ее – новый чистовой вариант, уже, если получится, с меньшим количеством болезненных ошибок.

Как же хочется дать этой девочке все самое лучшее! Ведь она такая маленькая, слабенькая, беззащитная. Как важно, чтобы она радовалась. Главнее ее счастья, теперь это так понятно, ничего нет на свете.

– Я ее Настей назвала, – простонала сестра. – Муж хотел Венерой, я сделала вид, что согласилась. А она Настя. Все равно сама свидетельство о рождении оформлять буду. Он же талант, художник, что ему отвлекаться.

Настя. Смешной комочек, крошечный. Нежный, красивенький.

Анастасия. Да! Она такой и будет, именно такой станет. Гордой, прекрасной, свободной.

– Замечательное имя, – пробормотала Жанна, пытаясь отойти от детской кроватки и заняться Катей. Ноги не слушались, налились свинцом.

Сестра с трудом приподнялась на постели:

– Ты бы обед приготовила, а?

И девочка вдруг распахнула глаза.

Синие-синие, серьезные. Пару секунд она осмысленно, с явным любопытством, изучала лицо тети. А потом улыбнулась.

Это была неописуемая, никогда ранее не испытываемая, огромная радость.

Жанна задыхалась от переполнявших ее чувств. Плакать и кричать хотелось одновременно, выплеснуть хотя бы часть восторга!

– Жена, ты чего разлеглась? Где борщ? Мы с моделью жрать хотим. Почему борща все еще нет? – опираясь на дверной косяк, поинтересовался Катин драгоценный.

Настя, сморщив крохотный носик, запищала, как котенок, личико ее стало красным.

Стоп. Стоп-стоп-стоп.

Рожа этого ублюдка – в прицеле вместо мишени. Он слабый, пьяный, свернуть ему шею – проще простого.

Но есть Настя. Надо взять себя в руки. Дождаться, пока прилив ненависти чуть схлынет. В конце концов, это пьяное ничтожество сделало одно хорошее дело. Единственное, для чего нужен мужчина. Ребенка.

Собраться. Успокоиться. Ну вот и все.

Сначала позвонить в «Скорую» – кажется, у сестры мастит. Потом выкинуть шлюху. А за ней отправить ублюдка. Конечно, он попьет крови, претендуя на часть квартиры. Но это такие мелочи в сравнении с тем вредом, который может нанести девочке общество ничтожного родителя.

То, что было не под силу жизненному опыту, сделало материнство. Вначале Катя еще возражала против развода: хоть и не идеальный, но все-таки родной отец. Но папашка явил себя во всей красе, попытался отобрать квартиру, о размене и слышать не хотел. Где будут жить жена и дочь, его не волновало совершенно. И сестра протрезвела. Иногда в ее квартире (сначала маленькой «однушке» в Митине, потом отличной «трешке» на Кутузовском) появлялись мужчины. Но никогда надолго не задерживались…