Читать книгу "Иван-Царевич для Снегурочки - Юлия Набокова"

– Да! – кивнула Клара и нетерпеливо спросила: – Что скажешь?

– Скажу, что я обычный человек, – медленно ответил Носов, – и боюсь тебя разочаровать.

– Ты необычный, Егор. – Клара порывисто сжала его руку. – Ты мой герой.

– Это меня и пугает. Я живой человек со своими слабостями и недостатками. Ты не сможешь переписать меня, как своих героев, Клара. В этом вся проблема.

– Это не проблема, это жизнь, – улыбнулась Клара. – И я хочу провести ее с тобой.

– Уверена?

– Абсолютно! Так ты согласен?

Носов предпочитал словам действия, поэтому притянул Клару к себе и крепко поцеловал.

Доктор, которая привезла пациента по «Скорой», заглянула в палату и с улыбкой прикрыла дверь. Герой определенно шел на поправку.

Глава 15

Один день до Нового года

31 декабря, когда хозяйки готовили салаты и накрывали на стол в ожидании гостей, Арина собрала чемодан и вернула ключи Зое Мухиной.

– Вот и правильно, поезжай домой. – Хозяйка квартиры даже не пыталась проявить сочувствие. – Москва не резиновая.

– Я еще вернусь! – Арина схватила чемодан и с вызовом вздернула подбородок. Бой еще не проигран, и она не собиралась отступать. Только возьмет временную паузу.

– Ну-ну. – Мухина насмешливо взглянула на нее и вытеснила за порог, захлопнув дверь.

Арина с досадой дернула на себя ручку чемодана – да так, что выдернула. Дешевая китайская подделка подвела в самый ответственный момент. Арина обхватила чемодан поперек и, пыхтя, потащила с лестницы. Да не удержала – чемодан покатился по ступеням, врезался в дверь Казимировны и раскрылся, выбросив на лестничную клетку нехитрые пожитки Арины.

– Кто ко мне ломится? – Казимировна выглянула за порог, с удивлением взглянула на ползающую по полу Арину. – Ариша, ты, что ли? А чего ты с вещами?

– Уезжаю, – с досадой рявкнула Арина, складывая обратно в чемодан стринги и косметику.

– Зойка выгнала? – посочувствовала соседка. – Прямо под Новый год? Вот бессердечная.

Только ее жалости Арине не хватало!

– И ничего не выгнала, я сама ушла! – Она собиралась уже высказать вредной старухе все, что о ней думает. Что теперь притворяться, если Казимировна уже никак ей не навредит? Арина уже открыла рот, когда соседка распахнула дверь шире и внезапно предложила:

– А хочешь, у меня поживи пока.

– Что? – Арина решила, что ослышалась.

– У меня хоть и тесно, но я с тебя денег не возьму. – Казимировна подслеповато сощурилась и улыбнулась, совсем как рязанская бабушка Арины. – Живи, пока не найдешь новую квартиру.

– Спасибо, – глухо выдавила Арина. Она не ожидала, что вредная старуха пожалеет ее, как родную. На миг закралась мысль – может, правда остаться?

И тут, словно почуяв ее сомнения, ожил мобильный.

– Доченька, я тесто на пирог поставила, – раздался издалека родной мамин голос. – Ты приедешь? Мы с бабушкой тебя ждем.

– Приеду, мама, – пообещала Арина. У нее еще оставалось время и она могла встретить Новый год дома.

– Спасибо вам, Любовь Казимировна. Но меня дома ждут! – Арина попыталась застегнуть чемодан, однако сегодня все было против нее – сломалась и молния.

– Возьми, Ариша. – Казимировна вынесла ей старый потертый саквояж – такой только в историческом кино снимать! Но деваться было некуда. Арина поблагодарила старушку за помощь, переложила свои вещи в допотопный саквояж, поздравила Казимировну с наступающим Новым годом и зашагала вниз по лестнице.

Вера Щеголькова заправила майонезом оливье в большом салатнике и взглянула на часы. Олег с Антошкой вернутся с детской елки через час, а пока есть время навести красоту. Новый год ведь!

Вера накрутила волосы на бигуди и как раз собралась смывать зеленую глиняную маску с лица, когда раздался звонок в дверь. Олег с Антошкой вернулись раньше! Не взглянув в глазок, Вера распахнула дверь и в изумлении уставилась на нежданного гостя. Славик Горемыкин, которого широкая публика знала как режиссера Гремиславского, окинул ее высокомерным взглядом и простуженным голосом сказал:

– Оксана Игоревна, а вы совсем не изменились. Вера дома?

«Какая я тебе Оксана Игоревна?» – хотела возмутиться Вера и уже открыла было рот, как почувствовала, что щеки стягивает глиняной коркой. Немудрено, что в таком виде – с глиной на лице, в бигуди и в поношенном халате – Славик принял ее за мать. Откуда ему знать, что мама вышла замуж за итальянца и теперь заправляет виллой на солнечной Сардинии?

– Подожди, позову! – рявкнула Вера, точь-в-точь как когда-то ее мама, недовольная тем, что одноклассник опять мешает дочке делать уроки и зовет гулять. А потом захлопнула дверь и бросилась в ванную смывать маску.

Гремиславский ошарашенно посмотрел на дверь, которая закрылась прямо перед его носом. Давненько он не сталкивался с таким оскорбительным приемом. С тех самых пор, как влюбленным старшеклассником приходил домой к Верке. Мать одноклассницы, пышнотелая, вечно в бигуди и велюровом халате Оксана Игоревна, его недолюбливала и за порог не пускала – хорошо, если выпускала к нему Веру. Вера была тоненькая, как тростинка, большеглазая, с толстой до пояса косой. Больше всего на свете Славик мечтал распустить эту косу, чтобы шелк волос стекал между его пальцев золотой волной. Но Вера не позволяла. А после школы у Славика началась новая, волнующая жизнь студента ВГИКа, в которой были доступные русалки с локонами всех цветов, и они как-то быстро оттеснили в тень его первую любовь. Вера осталась в прошлом, на школьных фотографиях, стала голосом в телефоне – по привычке Славик раз в год поздравлял ее с днем рождения, хвастался своими профессиональными достижениями, которые росли год от года, и быстро сворачивал беседу, когда Вера заводила речь о своей семейной жизни…

В ее последний день рождения, когда он звонил летом, Вера устало поведала о разводе. Тогда он не придал этому значения, а когда недавно Вера позвонила сама и попросила об одолжении – посмотреть ее знакомую, Славе вдруг захотелось увидеть саму Веру. Даже удивительно, что могло объединять его школьную любовь с амбициозной бездарностью по фамилии Змеющенко… Он обязательно расспросит ее потом, а пока Гремиславский смиренно стоял на коврике под дверью Веры и ждал, когда, тоненькая как тростинка, его школьная любовь шагнет за порог. И, чем Дед Мороз не шутит, вдруг в его жизнь вернется любовь – та, о которой он снимает кино. Он не влюблялся сам с тех пор, как оставил Веру в прошлом. Под Новый год даже циничным режиссерам хочется верить в чудеса.

Дверь распахнулась, словно приглашая в новую жизнь. Гремиславский с надеждой подался вперед и сразу же разочарованно отпрянул. На пороге снова возникла пышногрудая Оксана Игоревна, только уже без бигуди, в вечернем платье в пол, и взглянула на него глазами его возлюбленной.