Читать книгу "Великие тайны океанов. Средиземное море. Полярные моря. Флибустьерское море - Жорж Блон"

«Стаканы с молоком для грудных детей и беременных женщин нам выплескивали в лицо. А мы были ни при чем», – позже жаловались матросы.

Все три судна прибыли во вторник, 29 июля, в Пор-де-Бук вблизи Марселя. Они вошли в гавань, но бросили якоря в нескольких сотнях метров от выхода. Стояла удушающая жара. Перед зданием школы находилось несколько грузовиков Красного Креста и организации «Французская взаимопомощь». Врачи и санитары в белых халатах ходили между машинами, из которых выгружали ящики с бутылками молока, продукты и лекарства.

– Похоже, на борту катастрофическое санитарное положение.

Катера стали доставлять средства первой помощи. Утром на борт судов-«либерти» поднялся представитель Министерства внутренних дел Франции, прочел и попросил перевести следующий текст:

– Французское правительство доводит до сведения иммигрантов, что не будет принуждать их сойти на землю, но и не имеет намерения закрывать перед ними двери. Те, кто ступит на французскую землю, будут пользоваться всеми свободами, которые обеспечивает Франция, страна с традициями приема беженцев. Граждане Франции всегда боролись за свободу личности и на своей территории дают приют всем. Одновременно будут приняты все возможные меры для удовлетворения ваших материальных нужд. Поэтому добровольцев, желающих сойти на берег, приглашают подойти к французским чиновникам, назначенным для контроля над высадкой.

На каждом судне оказался человек, который отвечал от имени всех пассажиров. Суть ответа была неизменной:

– Мы благодарим Францию, но мы поклялись вернуться в Палестину. Мы согласны высадиться только там.

Лондон и Париж продолжали дискуссию. Британцы выдвигали следующий тезис: «Если мы позволим этим евреям высадиться в Палестине, последует яростная реакция арабов. Не исключаются погромы. Мы отказываемся принять на себя такую ответственность».

День 29 июля прошел, прошли и другие дни. В полдень жара в тени достигала 40 градусов. Плавучие карцеры по-прежнему стояли на том же месте. Катера подвозили на борт продукты и лекарства. Также регулярно подходили катера, чтобы забрать тех, кто решил высадиться во Франции. Жители Пор-де-Бука спрашивали друг друга: «Выдержат ли люди на борту?» Но они не представляли себе, какая там сложилась ситуация. По палубам судов расхаживали британские часовые с автоматами на плече. Можно было также различить смутные контуры – люди сидели за колючей проволокой. Но не было видно больных, распростертых на палубе и в перегретых трюмах. Французские врачи, которым разрешили подниматься на борт, сообщали новости:

– Лечим в основном последствия авитаминоза, в том числе и цинги. Множественные случаи острого воспаления кожи, конъюнктивита и фурункулеза. Многие малыши и беременные женщины в плачевном состоянии. Но никто не желает высаживаться.

В общем, из 4500 пассажиров на берег отправили 138 мужчин и женщин, а также 40 малышей: они были на грани смерти, им требовалась немедленная госпитализация. Двум мужчинам и одной женщине госпитализация уже не понадобилась. Женщина умерла при родах. На борту родилось двенадцать младенцев, и все они выжили.

Остальные пассажиры отказались сходить на землю. Шли недели. Настало 20 августа. Газеты ежедневно печатали статьи о евреях, «заключенных плавучих карцеров». В многочисленных тюрьмах Европы и в сибирских лагерях десятки тысяч женщин и мужчин страдали и умирали в неизвестности, но бывшие пассажиры «Исхода» были в центре внимания, будучи жертвами политических игр и бесчеловечной глупости. Лондон продолжал упорствовать. Французские врачи опубликовали тревожное предупреждение: «В том физическом состоянии, в котором находятся эти люди, и с учетом санитарных условий в любой день может вспыхнуть эпидемия брюшного тифа».

В четверг, 21 августа, в одиннадцать часов утра, Министерство иностранных дел Великобритании направило в Париж следующее послание: «Совершенно очевидно, что невозможно бесконечно держать британские суда в территориальных водах Франции. Поэтому было решено, что, если евреи не начнут высадку до 18 часов 22 августа, суда отправят в британскую зону оккупации в Германии, где пассажиров немедленно высадят на берег. Это единственная территория под британской юрисдикцией, кроме Кипра, где можно сносно разместить и накормить такое количество народа». Естественно, что британское Министерство иностранных дел не собиралось размещать этих людей на английской территории. Поскольку они незаконно покинули лагеря в Германии, им придется туда вернуться, если они не желают, чтобы их приняла Франция.

Французские власти передали английскую ноту пассажирам. Ответ поступил примерно через час со всех трех судов. Он был все тем же: «Мы согласны сойти на берег только в Палестине».

Когда истек срок британского ультиматума, суда покинули Пор-де-Бук. Ровно в восемнадцать часов.

Лето 1947 года было очень жарким до самых последних дней августа. Условия жизни в трюмах трех судов совсем не улучшились. На борту «Оушен Вигор» по нескольку раз на день у людей случались припадки эпилепсии. Их вопли пугали детей. Суда сделали остановку в Гибралтаре, где чиновник вновь предложил им:

– Беременные женщины, если желают, будут отправлены в Палестину. Они могут сойти на берег немедленно.

Несколько женщин, чья беременность стала для них настоящим мучением, подняли руки.

– Но их, – добавил чиновник, – не смогут сопровождать мужья и дети старше четырнадцати лет.

Все руки опустились. Врачи морской базы поднялись на борт и констатировали многочисленные случаи конъюнктивита, гастрита и диареи, а также вирусной ангины. Раздали лекарства, и три судна покинули Гибралтар в среду, 27 августа, в восемь часов.

В Атлантике погода изменилась. Небо затянуло тучами, поднялось легкое волнение, посвежело. Часовые надели зимнюю форму. Пассажиры делились друг с другом одеждой, которую не потеряли во время пересадки в Хайфе. Хайфа – как далека она была!

Над палубой натянули брезент. В трюмах было совсем темно. Там царила вонь столь же ужасная, как и жара. На борту «Оушен Вигор» солдаты скрутили вопящего эпилептика. Пищевой рацион каждого человека состоял из 32 граммов маргарина, 95 граммов печенья, в полдень давали суп и вечером немного макарон с говяжьей тушенкой. Многие больные к пище не прикасались. День, ночь, день, ночь, день. Пассажиры перестали считать дни. Однажды утром из трюма «Оушен Вигор» донесся голос:

– Сегодня суббота. Наша девятая суббота в море.

Никто не шелохнулся. Этот трюм был настоящей тюрьмой, провонявшей рвотой. Постоянный контакт с голым железом вызывал невыносимые страдания, галлюцинации, а отсутствие света словно затмило души. Но эти мужчины и эти женщины прижимали к себе столь же измученных детей и повторяли: «Нет». Они не желали сходить на землю.

Суда причалили, закрепили швартовы, солдаты убрали панели, открыли зарешеченные двери, приглашая выйти на сушу. На причале во всю мощь звучала танцевальная музыка. В темных трюмах никто даже не пошевелился.

На борт поднялись взводы военной полиции. Как и моряки, которые атаковали евреев на «Исходе» в палестинских водах, полицейские были в касках, прикрывались небольшими кожаными щитами и держали в руках дубинки. Военные начали пинать лежащих мужчин. Женщины и дети плакали. Громкая музыка с причала заглушала плач и стоны.