Читать книгу "Моложе с каждым годом. Как дожить до 100 лет бодрым, здоровым и счастливым - Генри Лодж"

При отсутствии внешней угрозы в действие вступают иные химические агенты – серотонин и эндорфины (родственники морфина и снотворных средств типа «Валиума»). Они сигнализируют о том, что пора глушить мотор и заменять его на новый, заново настраивать коробку передач и готовиться к завтрашней новой гонке. Этот баланс между высокой активностью и спокойным восстановлением поддерживается на протяжении всего дня, но основные восстановительные процессы идут во время сна.

Оборотная сторона теплокровности – необходимость поддерживать постоянную температуру тела, что оказывается нелегко при неблагоприятных погодных условиях. Самый простой способ сохранить тепло в группе – сбиться в кучку. Получается, что млекопитающим необходим контакт с себе подобными в самом прямом смысле. К тому же близость себе подобных стимулирует выброс серотонина, а это в свою очередь дает нам положительный эмоциональный фон. Млекопитающие ищут этого удовольствия и стремятся к контакту. Собравшись вместе, ощущая тепло друг друга, они чувствуют удобство и безопасность, мозг начинает синтезировать больше серотонина, а он блокирует выделение адреналина и кортизола. Это сигнализирует о том, что охота завершена и пора отдыхать. Организм получает сообщение о наступлении периода восстановления после напряженного дня. Вся эта система досталась нам в наследство от тех времен, когда возможность быть съеденным или умереть от голода была отнюдь не абстракцией, а суровой реальностью. Поэтому четкий баланс между состояниями страха, настороженности, с одной стороны, и спокойствия, расслабления и восстановления сил – с другой, был крайне важен. Развитие эмоциональной сферы дало нам возможность осуществлять все это не в одиночку, а коллективно, что обеспечило новые преимущества в конкурентной борьбе.

Но под поверхностью коллективного существования продолжает жить древнее наследство – реакции примитивного телесного мозга. Лично вы все равно должны заботиться о собственном выживании, чтобы получить возможность к воспроизводству. Поэтому две части нашего мозга – лимбическая и рептильная – были вынуждены научиться существовать и функционировать совместно, создавая определенное равновесие между общественным и личным. Это равновесие между примитивными эмоциями страха и агрессии и новыми эмоциями любви, радости, удовольствия и игры. В группе существует атмосфера постоянного положительного подкрепления; лишаясь ее, попадая в изоляцию, мы позволяем негативной биохимии рептильного мозга одержать верх. Именно поэтому игра оказывается настолько важным эволюционным приобретением млекопитающих. Играя, мы получаем сигнал о том, что остаемся частью здорового коллектива. Лимбическая система заставляет нас искать компании ради собственной выгоды. Нам необходимо быть связанными с себе подобными и разделять с ними общие интересы. Любить и быть любимыми.

Ничто в природе не делается зря, и ее работа никогда не прекращается, так что давайте дадим лимбической системе еще сотню миллионов лет и посмотрим, что из этого выйдет.

Сказочник

Когда-то давным-давно к вашему племени, собравшемуся у мерцающего костра, присоединился бродячий сказочник. Он был одет в лохмотья, но под ними угадывалось крепкое тело. Ночь была ясная и холодная, звезды казались крошечными проколами в темном занавесе над головой. За пределами круга света, отбрасываемого костром, мир был полностью погружен во тьму. Мужчины и женщины сидели, сбившись в тесный круг, дети прижались к их коленям. Сказочник начал свой рассказ. Вначале он говорил так тихо, что приходилось наклоняться ближе, чтобы расслышать его. Это была легенда о любви мужчины и женщины, о предательстве, войне и одиночестве. Пока говорил, он медленно и настойчиво обводил глазами собравшихся. Его глаза встретились с вашими, и вы испытали почти физический шок от контакта. Все глубже и глубже вглядываясь незнакомцу в глаза, вы чувствовали, как его слова увлекают вас и сказка превращается в вашу собственную жизнь. Вы влюблялись в героиню, переживали вместе с героем его гнев и отчаяние, когда любимую похитили. Вы вместе с братьями замыслили и осуществили поход мести и продолжали растворяться в полном, глубинном отождествлении себя с Одиссеем, пока он сидел напротив вас у костра и рассказывал вам о падении Трои и о своем долгом пути домой.

Так что же произошло тогда у огня? Почему человек способен испытать такое глубокое единение с другим? Как может кто-то, сидящий рядом с вами у костра – или за столом, настолько сильно воздействовать на ваши эмоции, заставлять вас испытывать страсть и гнев, смеяться и плакать? Такое наверняка случалось с вами. Всем известно, что друзья, родные, просто собеседники или артисты – и точно так же, зрители и слушатели – могут проделать с вами такой трюк. Как это происходит?

Объяснение в конечном итоге оказывается очень простым и вполне физиологическим. Все это возможно благодаря лимбической системе. Из-за нее мы не можем быть эмоционально изолированы. Говоря совсем просто, мы дополняем друг друга. Причем и в плохом, и в хорошем смысле, но в любом случае мы не можем существовать в одиночку. Эта часть жизни настолько волшебна, что заглядывать за ширму кажется почти святотатством. Но на самом деле биологические основы эмоциональных связей не более загадочны, чем научный эксперимент, очень просты и в то же время крайне важны для каждого из нас.

Лимбическая система получает информацию из окружающего мира и создает эмоции на ее основе. При каждой встрече с другим человеком мы улавливаем сотни разнообразных сигналов: язык жестов и позы, тон голоса, мимику, которая придает особый смысл произносимым фразам, взгляды, сами по себе представляющие целый мир. С нейрологической точки зрения человек – существо визуальное. Зрительные центры нашего головного мозга очень сильно развиты, несмотря на то, что острота нашего зрения весьма посредственна по меркам животного мира. Зачем же нужны такие сложные структуры, если обрабатывать приходится довольно слабые сигналы? И что мы вообще видим, когда смотрим вокруг?

Оказывается, для визуального восприятия деревьев, скал или даже добычи на охоте нам не требуется подключать значительные ресурсы. Больше всего нервных цепей включается в действие именно тогда, когда мы смотрим на других людей, особенно на их лица. Стандартная визуальная информация – например, на какой высоте находится дверная ручка или с какой скоростью летит мяч при подаче – отправляется в немногочисленные и относительно небольшие области мозга. Однако стоит вам посмотреть на другого человека, а особенно на его лицо, в процесс обработки информации тут же включаются новые области. Это можно увидеть на экране томографа. Происходит словно одновременное включение мощной иллюминации в ночное время: при сканировании мгновенно «освещаются» протяженные участки коры больших полушарий, причем совершенно не те, что работают при наблюдении за окружающим пейзажем. Вся эта мощь направлена на улавливание и интерпретацию любых нюансов выражения лица собеседника.

Увы, этого не происходит у аутичных детей, а также (хотя и в меньшей степени) у тех, кто лишен нормальной человеческой заботы и общения, и у пациентов с тяжелой депрессией. Лица людей, даже близких, регистрируются их мозгом в стандартной зрительной зоне; в наиболее критических случаях лимбическая составляющая оказывается не больше, чем при взгляде на дорожный знак.