Читать книгу "Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию - Тимофей Сергейцев"

В плановом хозяйстве инвестором было государство. Приватизация не создала новых инвесторов. Основная деятельность новых богатых свелась к прямо обратному – к спекуляции свалившимися на них богатствами, к обналичиванию и обеспечению ренты. С падением СССР рост хозяйственной деятельности сменился стремительным свертыванием и сокращением, деградацией ее элементов, включая людей.

Сделать свои богатства легитимными и окончательно легальными новые богатые могут только за пределами русского суверенитета, поэтому работают на его разрушение. Легальность и легитимность новых частных богатств можно найти только в новом глобальном порядке, где все суверенитеты эффективно ограничены в отношении богатых, а сами богатства освобождены от истории происхождения. Этот порядок обещан со стороны США и является главным геополитическим обещанием уходящего мирового гегемона.

Политэкономия приватизации осталась ведущей и после того, как закрома готовых в прошлом народных имуществ сильно опустели. Партия новых богатых никуда не делась после ухода Ельцина. Она и сегодня в значительной степени контролирует правительство. Выдвигаются все новые предложения по продолжению приватизации оставшегося государственного имущества.

Но приватизация как политэкономическая действительность гораздо шире юридических рамок законной (и не очень) продажи госсобственности. Политэкономия приватизации есть легитимная для новых богатых, хотя и в том числе полу– и вовсе не легальная экономическая практика частного обогащения за счет всех экономических возможностей государства – госрасходов всех видов, монопольных преимуществ и приоритетов, выбора партнеров в частно-государственном партнерстве и т. д. То, что неловко и смущенно называют в правящей партии коррупцией, в действительности есть политэкономическая основа действующего политэкономического порядка, политэкономия приватизации.

В своем деятельностном содержании это ликвидационная, а не инвестиционная программа. А нам нужны новые города, новые отрасли промышленности, новые транспортные магистрали, новые источники энергии, новые системы связи. Однако политэкономический механизм, работающий сегодня, обеспечить этого не сможет в принципе, поскольку работает в противоположном направлении. Приватизаторы откупаются от избирателей социальными расходами, которые сегодня тоже не имеют инвестиционного характера, а являются частью экономики потребления. При этом работать, как китайцы, мы не хотим, почему-то наивно считая, что чисто экономическое принуждение к труду более «гуманно», чем «неэкономическое» в плановой экономике.

То капитальное имущество, которое все-таки остается формально государственным, также «обезжиривается» приватизаторами, но, несмотря на это, все-таки частично обеспечивает общенациональные экономические интересы. Без этого сектора экономики мы бы уже занимались сейчас тем, чем увлеченно занимаются Египет, Ливия, Сирия и другие. Правда, все еще, может быть, впереди.

Приватизацию пока не удалось натянуть на все хозяйство. К государственному сектору экономики нужно отнести также и те в основном технологические корпорации, которые хоть и перешли в частные руки, но деятельность которых сегодня по-прежнему (или снова) осуществляется в координации с государством. Эти промышленные капиталы все основаны на исторической преемственности с советской научной и промышленной компетентностью. Этот сектор по-прежнему обеспечивает целостность русского народного хозяйства, его частичное воспроизводство.

Правда, при низком качестве государства, понимаемом как формальное, механистическое отправление административных функций, у государственного сектора экономики соответствующее низкое качество. Поэтому любое развитие государственной проектной экономики предполагает и развитие, принципиальное изменение качества государства. Это неизбежно государство, контролирующее капитал, а не наоборот. Сторонники приватизации стремятся ухудшать государство для продолжения приватизации.

Проблематика прогресса и сверхпотребления

Социализм, от пилотного проекта которого в России (и его клонов и проекций в «капиталистических» странах) сейчас откатывается капиталистический мир, по-прежнему остается единственной проектной идеей европейской цивилизации.

Однако чтобы двигаться дальше, из социалистического проекта нужно вынуть взятый от промышленного капитализма блок сверхпотребления, решающий проблему кризисов перепроизводства и обеспечивающий формальный экономический рост, но приводящий к избыточному и ненужному – для основных экономических процессов концентрации и накопления, обеспечивающих воспроизводство человеческой деятельности, – производству и имитации производства.

Этот производственный сверхизлишек приводит к перерасходу всех ресурсов деятельности, в том числе перерасходу и бессмысленной трате времени человеческой жизни и труда. Сверхизбыточное производство требует «рынков», чтобы выкачать оттуда финансы и сплавить продукты производства в качестве товаров. Но откуда в «рынках» возьмутся финансы, если их туда не направить? И что на эти выкачанные финансы потом можно приобрести? Ресурсы деятельности, конечно, как хотелось бы. Территорию, энергию, материю разного рода, деятельностных людей. А откуда все это возьмется? Промышленное развитие, будь оно хоть «третьей технологической волной», хоть «пятой», неизбежно требует геополитики экспорта. И не надо так хаять «нефтяную», «газовую», «сырьевую» вообще «иглу». Это всего лишь вариант промышленного экспорта, вполне высокотехнологичный и развиваемый. Чем больше собственно промышленности – тем больше экспорта требуется: вот Китай, вот Япония, вот Германия.

Последняя только что получила публичное политическое замечание от… США. Североамериканский минфин обвинил Германию в том, что ее экспортоориентированная экономика вредит еврозоне и миру. Больше надо покупать у Греции и Португалии, граждане немцы. А то как-то нехорошо получается: вы богатеете, другие на вашем экспорте беднеют, залезая в долги. Ну, раз просто не хотите давать деньги, тогда покупайте что-нибудь ненужное. И подороже. Ничего не напоминает? Может, сразу начать с Еврогосплана?

А другого пути нет. Ибо т. н. рынки – как воронки потребления, то есть утилизации продуктов перепроизводства в ответ производят долги: финансовый эквивалент израсходованных впустую ресурсов деятельности. Как следствие, падает возможность покупать. А долг приходится переносить на того, кто не способен сопротивляться, – это делает уже государство, – и списывать.

Мы можем понять американский минфин. Пока работал финансовый «пылесос» американского заимствования – частично благодаря соблазну, частично благодаря убедительному геополитическому принуждению, – Германии можно было позволить «качать» старым английским способом, с помощью промышленного экспорта. В отличие от прямого американского финансового грабежа этот старый способ менее эффективен и очень трудоемок. Но сейчас «пылесос» дает сбои, настала пора списания – ползучего невозврата и дефолта. На этом фоне Германия с ее старым экспортно-промышленным способом может и вырваться из-под политэкономического контроля США. Из-под их власти. Что будет означать конец послевоенного устройства мира.