Читать книгу "Дарители. Дар огня - Екатерина Соболь"

– А как же Сердце? – наконец спросил он.

– Другие найдут, – огрызнулся Генри. – Меня надо немедленно отправить в…

Олдус приподнял ладонь, и Генри замолчал.

– Никто, кроме вас, его не найдет. А теперь возьмите себя в руки и рассказывайте. Иначе никакой Цитадели не будет.

Голос его стал таким жестким, что Генри послушался.

– С чего начинать? – нехотя пробормотал он.

– С самого начала.

– Это долго.

– Ночь длинная. Хотите еще воды? Или, может быть, чаю?

Генри качнул головой и, не отводя взгляда от бледного лица Олдуса, заговорил.

В комнате пахло отсыревшим деревом, влажной шерстью – домашний, странно успокаивающий запах. Олдус слушал так внимательно, как Генри еще никто никогда не слушал: кивал, улыбался, хмурился, и Генри говорил все быстрее, сбиваясь, захлебываясь, словно вдруг испугался, что не успеет. Когда он закончил, темнота за окном уже побледнела. Олдус растерянно, будто только сейчас понял, что уже утро, подошел к окну и замер, уставившись в одну точку. Рот у него сжался в резкую, некрасивую линию, и сердце у Генри упало. Олдус явно не знал, что сказать, и не двигался так долго, что Генри решил: он готов стоять так сколько угодно, только бы не поворачиваться к нему.

– Я все рассказал, как вы просили, – срывающимся, жалким голосом сказал он. – А теперь поехали в Цитадель, мне туда очень…

Олдус подошел к Генри, взялся за спинку стула и потащил к окну так решительно, будто собирался его выбросить. Но нет, он просто поставил стул у окна.

– Видите? – произнес он, едва разжимая зубы, словно боялся закричать.

Над горизонтом, за тесно сгрудившимися городскими домами поднимался густой черный дым.

– Окраина уже горит. – На этот раз голос Олдуса звучал почти спокойно: он взял себя в руки. – Скоро он будет здесь. Думаю, на этот раз станет обращать людей квартал за кварталом – город слишком большой.

– Значит, нам тем более пора ехать, – дрогнувшим голосом ответил Генри, глядя на черный дым.

Олдус наконец повернулся к нему. Лицо у него было такое, что Генри испугался.

– Никогда не думал, что такой, как вы, станет трусливо отсиживаться в Цитадели.

– Хотели сказать – такое чудовище, как я? – с вызовом спросил Генри. – Так и сказали бы, я и сам понимаю.

Олдус вдруг сделал что-то странное – провел затянутой в перчатку рукой по его голове, взъерошив волосы.

– Нет, Генри. Я имел в виду не это. – Он опустил руку и замолчал. – Мне доложили, что люди со страху выстраиваются в очередь, чтобы выпить с Освальдом. Он говорит, что иначе убьет их, хотя, как я понял, никого еще не убил. Он забирает даже детей и стариков. Понимаете? Все разучились бороться – им достаточно простой угрозы, чтобы сдаться. Но вы не такой. – Олдус перевел дыхание. – То, что он делает – хуже смерти, и я бы лучше умер, чем…

– Ничего нет хуже смерти.

Олдус коротко, невесело рассмеялся:

– Он же этого и добивался: чтобы вы отступили. Знаете почему? Вы единственный, кого он боится. Мы для него – никто. Кстати, все пятьдесят посланников здесь – так уж распорядился король, – и когда Освальд захватит город, королевство некому будет защищать. Думаю, оно покорится ему за пару недель.

Олдус махнул рукой, будто разговор разом потерял смысл, а потом опустился на колени и начал развязывать веревку, которой Генри был привязан к стулу.

– Не смейте! – Генри задергался, раскачивая стул, его окатило такой паникой, что перехватило дыхание. – Не смейте этого делать!

– Я бы все равно вас отпустил, даже если б это стоило мне работы. А уж теперь нам и вовсе терять нечего: он скоро будет здесь. Еще раз заикнетесь про Цитадель, я вас ударю, ясно? Надо торопиться, скоро кто-нибудь заметит дым и придет доложить.

Остатки веревок он разрезал ножом, как-то расстегнул железные браслеты на руках и ногах, и, как только они упали, огонь внутри шевельнулся, почуяв свободу.

– А если я еще хуже, чем он? – отчаянно начал Генри. – Если я не смогу удержаться и начну убивать?

– Значит, я в вас ошибался. Идите и найдите Сердце, Генри. – Олдус поднял на него взгляд. – Другой надежды у нас нет.

Генри открыл рот, чтобы ответить, но только тяжело сглотнул и повернулся к окну. Дым валил в небо все гуще. Теперь Освальду не надо тратить время и бросать факелы в каждый дом. Твари сожгут все дотла по одному его слову.

– Как Сивард победил разрушителя? – глухо спросил он.

– Никто не знает. Нигде нет описаний их битвы, но после смерти Сиварда новых пожаров не было, так что все решили, что он успел убить своего врага.

Генри с силой втянул воздух, пытаясь успокоиться, – и вдруг получилось.

– Если они узнают, что вы меня отпустили, перестанут вам подчиняться. Вы можете позвать на помощь? Потом я вас ударю, как будто сбежал. Вот только… Они же не поверят, что я сам освободился от веревок.

Олдус усмехнулся краем губ:

– Они вас так боятся, что, если б я сказал им, что вы взлетели, пробив потолок, они бы и то поверили. Заберите свои вещи, Генри. Нам с вами пора спасать королевство.

Генри встал, едва разгибая затекшие ноги, сгреб со стола свои вещи – и замер.

– Освальд сказал, вы убили моего отца.

Олдус хмыкнул:

– Когда мы окружали ваш дом, ваш отец кричал, что вы пытаетесь его убить, но потом крики оборвались, и к тому времени, как мы ворвались внутрь, там было пусто. Следы вашего отца вели в лес, но никто за ним не пошел – надо было искать вас. Отыщете его, когда все закончится. Можно мне тоже вопрос? Пал говорил, у вас в деревне хранилось два секрета. Один – это вы. А вот второй… Пал сказал, жители и сами не имеют о нем представления. Вы знаете второй секрет?

– Я даже не знаю, о чем вы.

– Ладно. Пора нам повторить выдумку вашего отца. – Олдус прерывисто вздохнул, набрал в легкие побольше воздуха и закричал так, что Генри едва не зажал уши: – О нет! Помогите! Он меня убьет!

Генри сжал кулак и двинул ему в челюсть – Олдус отлетел, а Генри распахнул окно, перепрыгнул через подоконник и бросился по улице. После дождя дышалось легко, воздух был прохладный и свежий, и огонь говорил ему: «Ну вот, мы снова вместе, только ты и я».

Глава 12

Олень и роза

Дым надвигался с севера, заволакивал небо, горьким привкусом оседал на губах. Люди выбегали из домов с охапками вещей, сталкивались, пытались что-то сказать друг другу и мчались дальше, обрывая себя на полуслове. В глазах у всех было одно и то же: мертвый, безнадежный страх, как у раненого зверя, который знает, что его добьют.

На Генри не обращали внимания – бегущий сломя голову человек никого сейчас не удивлял, – и он метался по бесконечному переплетению улиц и площадей: должен же этот город когда-нибудь кончиться. Но за каждым поворотом возникала новая улица, дома сжимались вокруг все плотнее, и наконец Генри споткнулся о булыжник, растянулся во весь рост да так и остался лежать. Он не мог встать, огонь вытягивал силы, будто пытался выгнать его из собственного тела, забрать это тело себе раз и навсегда.