Читать книгу "Дом в небе - Сара Корбетт"

Сомали вообще функционировало как фабрика слухов, разносимых далее новостными сайтами и блогами сомнительной репутации. В основном их потребляли сомалийские эмигранты числом чуть более миллиона, которые вынуждены были бежать за границу и расселиться по всему свету. И, как оказалось, моя мама! Каждое утро начиналось у нее с просмотра новостей Сомали на этих ресурсах. Она читала о гражданской войне, о пиратах, о клановой политике и об укреплении связей между Аль-Шабаб и Аль-Каидой. Журналистика как таковая в Сомали отсутствовала. Репортеров, которые пытались представлять достоверную информацию о происходящем, запугивали или убивали исламисты. Они же закрывали радиостанции. Узнать, где правда, а где ложь, было невозможно. Отрывочные сведения о нас с Найджелом давали либо блоги в Интернете, либо агенты канадских и австралийских спецслужб, получавшие эти сведения через сети загадочных очевидцев. Например, кто-то заметил нас на заднем сиденье автомобиля. Еще кто-то утверждал, что я очень довольна своей жизнью в Сомали и обучаю английскому сомалийских детей. Впоследствии я была очень удивлена, узнав, насколько правдоподобны были некоторые сообщения. И как только этим каплям правды удалось просочиться сквозь окружавшую нас полную секретность? Примерно в то время, когда я занималась марафонской ходьбой у себя в комнате, мои родители узнали, что я растянула связки на лодыжке, – и это была правда, как и то, что похитители достают для меня редкий в Сомали рис.

Особенность этих отрывочных сведений состояла в том, что они равно тревожили и обнадеживали мою маму. Несмотря на плохой английский, на котором они были написаны, новости преподносились как стопроцентно правдивая информация. Чаще всего мама видела в них доказательство того, что я еще жива, хотя могло показаться, что это не я, а какая-то другая женщина, отдаленно напоминающая ее дочь. Один из наиболее подробных отчетов был опубликован на сомалийском сайте спустя почти год после нашего похищения:

Журналистка Аманда Линдаут больше не христианка она сменила веру в Троицу на веру в единого Бога который есть Аллах самый великий. Теперь она совершает 5 раза молитвы и очень рада в браке с одним из своих похитители. «Вы не представляете как они смеются и делают друг другу знаки, потому что они ничего не понимают на языках», сказал Хаши один из похитители Аманды Линдаут в интервью Ваагакусуб Вебсайт в пятница.

Репортер Ваагакусуб Вебсайт который живет в доме через несколько метров от Аманды и следит за ситуацией двух журналистов подтверждает что Аманда очень радостна в одном доме в Суук Холаха на севере Могадишо и что она регулярно выполняет свою женскую работу такую как стирка стряпня и уборка в доме где она живет. Репортер также добавил что он недостаточно знаком с австралийским свободным журналистом но уверен, что он живет где-то рядом с Аманда. Аманда носит теперь черная вуаль в которой не видны части ее тела и учит Священный Куран.

В момент публикации этого сообщения мы были уже далеко от Могадишо. Стоит ли говорить, что я не была ни беременна, ни замужем и совсем не радостна. Я не готовила и не убирала – ну разве что однажды в Темном Доме, когда Джамал и Абдулла велели мне вымыть туалет. Наверное, они считали, что унижают меня, но после многих недель во тьме и без разрешения вставать с матраса это были самые лучшие десять минут, которые я провела за всю зиму. В неверном свете из окошка вентиляции я лила повсюду воду из коричневого ведра и сыпала неизменный стиральный порошок, радуясь свободе движений и тому, что я мою этот вонючий туалет исключительно для себя и никого больше. Нарочито медленно я возила тряпкой по раковине и по пластиковому сиденью унитаза, сливала пену и смотрела, как она стекает по покрытым темными пятнами стенкам.

За дверью в сумрачном коридоре сидели, прислонясь к стене, Абдулла и Джамал и увлеченно разговаривали, причем таким тоном, которого я не слышала уже очень давно, – просто два приятеля, которые сели поболтать о том о сем. Они, казалось, пребывают в прекрасном настроении и совершенно забыли, что им положено неустанно распалять внутреннюю враждебность, чтобы затем обратить ее на меня.

Я решила рискнуть. Высунула голову за дверь и спросила, прижимая к груди пачку порошка:

– Можно я постираю свою одежду здесь в ведре?

После побега мне было запрещено принимать душ и менять одежду. Я мылась, присев на корточки возле унитаза и черпая воду из пластикового кувшина с отпиленным горлышком, в котором когда-то держали растительное масло. Я всегда торопилась и использовала не более двух пригоршней воды за один раз, потому что знала, что если вода закончится, то мальчики несколько дней не соизволят снова наполнить кувшин. От меня исходил ужасный запах, так что порой, прежде чем войти в комнату, они брызгали перед собой одеколоном, словно расчищая себе дорожку среди зловонной тьмы.

Пока Абдулла и Джамал совещались насчет меня и стирки, я краем глаза заметила тень, промелькнувшую за тонкой занавеской, что прикрывала вход в комнату напротив. Кто-то подошел – наверное, чтобы подслушать, – но потом отступил в глубь комнаты. Должно быть, та самая женщина, бродившая по дому как привидение. Вот почему я так часто слышала ее кашель – она жила рядом.

– Пять минут, – рявкнул Абдулла, прерывая ход моих мыслей.

Снять джинсы мне мешали кандалы, но я сняла платье, топик и бюстгальтер и надела плотную черную абайю, которую в последний раз надевала в день побега, вернулась в туалет, сунула одежду в ведро с остатками воды, густо засыпала порошком и принялась что было сил тереть каждую вещь. Порошок разъедал пальцы, но мне от этого было только радостней, потому что я знала, что это признак его эффективности. Шанс ощутить на своем теле что-то чистое был для меня настоящим подарком.

Когда я закончила, я повесила бюстгальтер на рейку у раковины, а потом встала в дверях со своими мокрыми вещами, с которых текло на пол, показывая, что их нужно где-нибудь вывесить для просушки. Я хотела даже отдать их Джамалу, но он брезгливо отшатнулся. Мальчики стали спорить. Никто не хотел касаться моих вещей, и они решили, что я должна повесить их сама. Это было непростое решение. Лишь после того, как явились еще несколько человек с автоматами, мне позволили, впервые за два месяца, выйти за пределы моей комнаты. Я шла спотыкаясь в кандалах, а мальчики подталкивали меня в спину. Чем ближе я подходила к двери, тем сильнее в глаза бил свет. Мне казалось, что они вот-вот взорвутся: я видела вспышки – горячее безжалостное белое пламя с сине-оранжевым ободком. Я с трудом различала человеческие фигуры, стоящие вдоль стен. Кто-то закричал мне в ухо:

– Быстрее, быстрее!

Много раз я пыталась представить себе, как выглядит Темный Дом, и теперь мой мозг наводнила реальная информация. Здесь были двери, окна, углы, которых я никогда не видела. Потом я внезапно очутилась на горячей бетонной веранде напротив белой стены. Свет оглушил меня, из глаз текли слезы. Снизу мои босые ноги обжигал раскаленный бетон, сверху давило огромное синее небо.

– Быстро, быстро, вешай здесь.

Меня толкнули вперед, и я увидела перед собой провисшую бельевую веревку. Бросив на нее свое красное платье и топик, я поспешила обратно.