Читать книгу "Самолет без нее - Мишель Бюсси"

Оставался вопрос цены.

Пианино стоило тридцать тысяч франков. Или — двадцать тысяч, если покупать подержанное.

Николь Витраль только всплескивала руками:

— Пианино! Деточка моя, да мне на вашу одежду денег еле хватает! Чтобы свозить вас на неделю в Сен-Кэ, я весь май и весь июнь работала по воскресеньям. А к школе сколько всего нужно купить! И еще за музыкальную школу платить! До десяти лет ты училась бесплатно, но теперь хорошая жизнь кончилась. А ты говоришь, пианино…

Эмили не спорила. Она все понимала. В свои одиннадцать лет она была не по годам взрослой. Во всяком случае, мне казалось, что она все понимает. После того разговора она ушла к себе в комнату. Комнату, которую они делили с Марком. Из-за тонкой стенки до Николь донеслись звуки флейты. Это была дешевая блок-флейта, доставшаяся в наследство от Марка. Единственный музыкальный инструмент в доме. Николь узнала мелодию — это была песня Гольдмана «Лейденштадт».

От тоски у нее сжалось сердце.

Когда Марк вернулся со стадиона, он нашел бабушку сидящей на диване с заплаканным лицом. Марку тогда было тринадцать лет. Он не знал, что должен делать. За стенкой Эмили играла на флейте. Играла красивую мелодию. Только грустную.

Николь посадила Марка рядом с собой и крепко обняла его.

— Никогда не завидуй Эмили. Понимаешь? Никогда.

«Само собой, — подумал Марк. — С какой стати он будет ей завидовать?»

— Мы с тобой будем жить, как жили всегда. Главное, помни, что Эмили — твоя младшая сестра.

Ну ясное дело. К чему она клонит?

— Даже если заметишь, что я… что я стала относиться к вам немного по-разному. Ты уже большой мальчик, Марк. Ты должен понять.

«По-разному? Что это значит: по-разному?»

Николь тихонько поднялась. Марк встал следом за ней. Она уже снова улыбалась. Только какой-то неестественной улыбкой. Николь подошла к краю дивана и сказала Марку:

— Помоги-ка мне его передвинуть. Что-то мне не верится, что сюда можно втиснуть пианино.

После покупки пианино — новенького, фирмы «Гартман — Милонга», за которым пришлось ехать в Руан, в специализированный магазин, — банковский счет на имя Лили «похудел» на столь незначительную долю, что это было почти незаметно.

Эмили оказалась права: пианино отлично поместилось между диваном и телевизором. Впритык, но поместилось.

А потом пошло-поехало. Поездки в Париж, на выступления. Всего на пару-тройку дней. Потом на более длительные сроки. Мастер-классы, концерты. Поездки за границу. Лондон. Амстердам. Прага. Музыкальные диски. Книги. Разве можно лишать Эмили книг? Потом одежда. Эмили — девочка, она должна хорошо одеваться. В конце концов, она этого заслуживает. Отныне Николь уверовала, что не имеет права портить Эмили жизнь. Что она обязана предоставить ей все возможности для того, чтобы быть счастливой. Потому что вдруг?..

Теперь вы поняли, в чем заключалась стратегия Матильды де Карвиль? Она с самого начала знала что делает. Банковский счет, открытый на имя Эмили, был змеиным яйцом, подложенным наседке. Глупая курица высидит его, а тварь, которая вылупится из яйца, задушит и ее, и ее детей.

Пропасть между Эмили и Марком все увеличивалась. Я имею в виду материальную пропасть. Про все остальное, с вашего позволения, расскажу чуть позже. Эмили получала все, чего душа пожелает, — от безделушек до дорогих вещей, даже не задумываясь, сколько они могут стоить. Марк довольствовался дешевыми подделками. Донашивал чужую одежду. Катался на дедушкином велосипеде. Брал у старшего приятеля по игре в регби шиповки, которые стали тому малы.

Поначалу Эмили негодовала и требовала, чтобы Марку покупали то же, что и ей. Особенно когда ей объяснили, что это ее деньги. Но тут уж Николь Витраль была непоколебима. Сдержать слово, данное Матильде де Карвиль, было для нее вопросом чести.

Она сама провела между Марком и Эмили красную черту, переступать которую было запрещено.

Она не истратит ни сантима из денег Карвилей на своего внука.

Вы полагаете, это выглядит довольно странно? Не спорю. Но попробуйте поставить себя на место Николь Витраль. Повторяю: в тот майский вечер 1981 года, явившись с отравленным даром к Николь Витраль, Матильда де Карвиль отлично понимала, что делает.

И залогом ей служило кольцо с сапфиром.

Но, вопреки ожиданиям, ее расчет не оправдался. «Змеиная» стратегия полностью провалилась. Марк не стал завидовать Эмили. И не потому, что бабушка запретила, вовсе нет. Он искренне радовался за Эмили, радовался от всей души. Впрочем, к этому я еще вернусь. В подробностях, обещаю.

Вторым чудом, возможно, еще более поразительным, стало то, что Эмили, несмотря на вновь открывшиеся возможности сладкой жизни, почему-то не превратилась в избалованную капризную пустышку — этакую Нелли Ольсон, высокомерно презирающую простоту жизни Ингаллсов.[10]Эмили осталась такой же, какой была всегда — милой и приветливой. Она по-прежнему любила скромную гостиную с обшарпанной мебелью в домике на улице Пошоль, любила свой тесный квартал, любила серого цвета море и твердую прибрежную гальку, по которой с удовольствием разгуливала босиком.

Эмили росла. Девочка с голубыми глазами Витралей и изысканными вкусами Карвилей. Добротой Витралей и… деньгами Карвилей.

Вот и попробуйте разобраться что к чему.

* * *

Марк оторвал взгляд от тетради. В глазах у него стояли слезы.

Поезд стремительно мчался через пруды коммуны Поз. По Сене ползли против течения баржи, груженные песком. Марк помнил тот день так живо, словно он был вчера. Флейту. Диван. Пианино. Он помнил, как потом Эмили сидела за инструментом и играла Шопена, Берлиоза, Дебюсси. Марк плохо разбирался в музыке, но игра Эмили никогда не оставляла его равнодушным. Он и сейчас, как наяву, видел Эмили за пианино: прямая спина, волосы завязаны в хвост, руки летают по клавиатуре… Теперь пианино онемело. Покрылось пылью. Так и стоит у них в гостиной в Дьеппе. Наряды Лили он тоже помнил. Разве он мог их забыть? Платья, юбки… С каждым годом все более красивые. Она носила их ради него. Только ради него.

Так чему же он мог завидовать?

Никто из них так ничего и не понял. Ни Гран-Дюк, ни Николь, ни другие взрослые. А меньше всех — Матильда де Карвиль.

Поезд остановился в Валь-де-Рей. Вокзал располагался прямо посреди полей, до которых вновь построенный город так и не добрался. Марк заколебался. До Руана оставалось еще минут пятнадцать. Он достал мобильник. Пожалуй, успеет сделать еще несколько звонков в больницы. Для очистки совести. Он набрал три номера. Безрезультатно. «Пациентка по имени Эмили Витраль к нам не поступала». «Ну что ж, так тому и быть». Марк не слишком верил в свою затею. И ему не терпелось дочитать записки Гран-Дюка.