Читать книгу "Сильный яд - Дороти Ли Сэйерс"

— Хорошо, но я все равно за вас не выйду. Если люди способны все это забыть, значит, забудут и то, что мы не женаты.

— Они-то забудут. А вот я не забуду. Да уж, недалеко мы сегодня продвинулись. Скажите хотя бы, что сама мысль о совместной жизни не вызывает у вас отвращения.

— Но это ведь полнейший абсурд! — возмутилась девушка. — Как я могу воображать, что бы я сделала, а что нет, когда я даже не уверена, что выживу и окажусь на свободе?

— А что тут такого трудного? Я, например, могу сказать, как поступлю даже в самых невероятных обстоятельствах, а уж в вашем-то случае все ясно как божий день.

— Я так не могу, — ответила Гарриет, у которой силы, видимо, были на исходе. — Прошу вас, не спрашивайте меня больше. Я не знаю. Я не могу спокойно думать. Не могу себе представить, что будет после… после… следующих двух недель. Я просто хочу, чтобы меня выпустили отсюда и оставили в покое.

— Хорошо, — сказал Уимзи. — Больше я вас не побеспокою. Понимаю, это нечестно. Я злоупотребляю своим положением и так далее. В нынешних обстоятельствах вы не можете просто обозвать меня свиньей и выгнать вон. На самом деле я сейчас сам пойду вон — у меня назначена встреча с маникюршей. Очень милая девушка, правда, вместо «хотят» иногда говорит «хочут». Счастливо!

Маникюршу при содействии своих подчиненных разыскал старший инспектор Паркер. Личико у нее было детское и немного кошачье, взгляд цепкий, а манера держаться — очень завлекательная. Она без смущения согласилась поужинать с клиентом и нисколько не удивилась, когда тот таинственным шепотом сообщил, что у него есть к ней предложение. Девушка поставила пухлые локотки на стол, слегка склонила голову набок и приготовилась дорого продать свою честь.

Пока клиент разъяснял суть предложения, с девушкой происходили почти комические изменения. Глаза стали менее круглыми и менее невинными, волосы сами собой пригладились, а брови от неподдельного удивления резко поползли вверх.

— Я, конечно, могу так сделать, — произнесла она наконец, — только на что они вам сдались? Уж больно чудно.

— Скажем так, ради шутки, — ответил Уимзи.

— Нет, — сказала она, поджав губы. — Не нравится мне это. Глупость какая-то, понимаете? Вы поймите, если это шутка, то очень странная, а от таких шуток у девушки могут быть неприятности. Я это все к чему, это, случайно, не для тех фокусов — как же они называются-то — ну, на прошлой неделе еще в «Сьюзи’с Сниппетс» была колонка мадам Кристал про заклинания всякие, колдовство, оккультизм, в общем… вы не по этой части? Потому что, если это вы кому-то навредить хотите, я несогласная.

— Я не собираюсь лепить фигурку из воска, если вы это имеете в виду. Послушайте, вы из тех девушек, что умеют хранить секреты?

— Конечно. Я не болтушка. Кто-кто, а я всегда держу язык за зубами. Не то что обычные девчонки.

— Я сразу так и подумал. Потому и пригласил вас поужинать. А теперь слушайте.

Он чуть наклонился вперед и стал объяснять. Она смотрела на него снизу вверх, и на ее ярко накрашенном личике читался такой всепоглощающий интерес, что ее близкая подруга, ужинавшая за соседним столиком, чуть не задохнулась от зависти, решив, что милашке Мэйбл, похоже, посулили квартиру в Париже, новенький «даймлер» и ожерелье за тысячу фунтов; сделав эти умозаключения, близкая подруга в пух и прах разругалась со своим кавалером.

— Теперь вы можете себе представить, как много это для меня значит, — закончил Уимзи.

Милашка Мэйбл восхищенно вздохнула:

— Это все правда? Не выдумываете? Такого ни в одной фильме не увидишь!

— Да, правда, но вы должны молчать. Я доверился только вам. Не выдадите меня ему?

— Ему? Этой прижимистой свинье? Да ни за что! Я согласна. Все сделаю. Будет сложновато — придется поработать ножницами, а мы обычно обходимся без них. Но я что-нибудь придумаю. Верьте мне. Правда, они будут совсем небольшие — он часто приходит. Но я вам принесу все, что добуду. И договорюсь с Фредом. Его всегда Фред обслуживает. А Фред все сделает, если я попрошу. Что мне с ними делать, когда они будут у меня?

Уимзи достал из кармана конверт.

— Внутри вы найдете две закрытые коробочки для пилюль, — отчеканил Уимзи. — Не доставайте их, пока не получите образцы: коробочки специально обработаны, так что сейчас они химически абсолютно чистые — понимаете? Когда будете готовы, достаньте конверт, вытащите коробочки, в одну положите обрезки ногтей, в другую — волосы, сразу же их закройте, поместите в чистый конверт, запечатайте и отправьте вот по этому адресу. Поняли?

— Да, — сказала она и протянула руку за конвертом.

— Хорошая девочка. И никому ни слова.

— Ни-ко-му! — эхом повторила она и приложила палец к губам, показывая, какой это страшный секрет.

— Когда у вас день рождения?

— Ay меня нет дня рождения. Я не взрослею.

— Значит, я когда угодно могу послать вам подарок на день нерожденья.[124]Думаю, норковое манто — самое то.

— Манто — самое то, — передразнила она его. — Да вы, смотрю, поэт.

— Вы меня вдохновляете, — любезно отозвался он.

Глава XXII

— Я получил ваше письмо и решил зайти, — сказал мистер Эркарт. — Вы меня очень заинтересовали, написав, что у вас есть какие-то новые сведения о смерти моего бедного кузена. Разумеется, рад буду чем-нибудь помочь.

— Спасибо, — ответил Уимзи. — Прошу, садитесь. Вы, наверное, уже обедали? Но от кофе, надеюсь, не откажетесь. Если я правильно помню, вы пьете кофе по-турецки. У моего камердинера он получается отменно.

Мистер Эркарт согласился и похвалил мастерство Бантера, научившегося приготовлять этот приторный напиток, оскорбительный для европейского вкуса.

Бантер степенно поблагодарил гостя за добрые слова и предложил ему коробку с не менее тошнотворным лакомством, именуемым рахат-лукумом: он не только прилипает к нёбу и склеивает зубы, но еще и окутывает вас с ног до головы мучнистым облаком сахарной пудры. Мистер Эркарт тут же сунул в рот немалых размеров кусок и невнятно пробормотал, что это настоящая восточная сладость. Уимзи, жестко улыбнувшись, сделал пару глотков крепкого черного кофе без сахара и молока и налил себе выдержанного бренди. Бантер удалился, лорд Питер положил на колени записную книжку, взглянул на часы и начал свой рассказ.

Какое-то время он подробно излагал обстоятельства жизни и смерти Филиппа Бойза. Эр карт пил, ел и слушал, то и дело украдкой зевая.