Читать книгу "Шкатулка воспоминаний - Аллен Курцвейл"

Сначала Клод просто наблюдал. Ливре внимательно изучил картофель – он вернулся к картофельной диете, – убедившись, что тот тщательно вычищен, разварен и помят. Книготорговец нагнулся над тарелкой и, высморкавшись, понюхал ее края. Провел языком по зубам, будто в них что-то застряло. Снова понюхал тарелку. Затем сунул палец в пюре. Посмотрев на него, понюхав и потрогав, Ливре теперь, кажется, был готов к приему пищи. Он ел, как обиженный ребенок, нервно и без малейшего удовольствия.

Пока Ливре поедал картофель, Клод обдумывал план атаки. Плюмо, придумавший стратегию, назвал ее Kartoffelkrieg – «картофельная война». Правда, она не заключала в себе столько сложностей, сколько борьба за баварский престол. И тем не менее определенная доля риска все же присутствовала. Клоду пришлось скрывать свое презрение за маской притворного уважения. Наконец он начал:

– Месье, я больше не могу молчать. Вот уже несколько недель я замечаю, что вы недовольны моей работой. Это моя вина.

– Конечно, твоя. Чья же еще? Ты забыл, как нужно служить своему хозяину. Впрочем, я быстро тебя натаскаю – да, за уши оттаскаю, вот что я сделаю.

– Благодарю за такое внимание. Но мне кажется, что я бы лучше подошел для чего-нибудь другого.

– Ты – ученик продавца книг, Клод Пейдж. Я знал это с тех пор, как мы впервые встретились.

– Даже если и так, видно, не очень хороший из меня ученик. Я полагаю, что проявлю больше способностей в области механического искусства.

– Чушь! Я думал, мы это уже обсудили. Вопрос закрыт.

– Тогда его стоит снова открыть, – настаивал Клод.

– Я не понимаю, чего тебе не хватает?! Мой Библиополис позволил тебе служить в мире слов.

– И все же, месье, я считаю, что близость к знаниям не всегда позволяет нам овладеть ими. Если я трогаю книги, это еще не значит, что они трогают меня.

– Возможно. Хотя за время работы в «Глобусе» ты успел «потрогать» не только книги…

Клод не обратил внимания на косвенное упоминание Александры.

– Создавая новое при помощи инструментов, я обрел то, чего мне так не хватало здесь – любовь к делу и компетентность.

Ливре забеспокоился. Он взял в руки нож и выругался.

– И что же ты будешь делать, если перестанешь учиться у меня?

– Я надеюсь стать инженером, – ответил Клод.

– Ты неправильно выбираешь слова. Есть большая разница между инженю и инженером. – Ливре, по-видимому, забыл об их споре по этому же поводу.

– Не такая уж и большая, как вам кажется. – Клод превратил игру слов в грамматику. – У обоих корень связан с понятием «гениальность».

Ливре вышел из себя. Он сплюнул и заорал:

– Твоя логика, по-видимому, так же ущербна, как и рука! У тебя же нет никакой подготовки! И под чьим покровительством ты собрался мастерить? Ты не можешь работать одновременно со стеклом, деревом и металлом, не получив разрешения у каждой из ремесленных гильдий!!! Как, интересно, ты собираешься обмануть их?

Ливре, сам того не зная, подыграл Клоду. Последний его вопрос позволил юноше произнести первую завуалированную угрозу:

– От вас, месье, я узнал, что правила гильдии так же легко ковать, как и медь. Ведь вам отлично удается избегать контроля. – Клод посмотрел в направлении Коллекции за Занавеской, дабы разъяснить свой намек.

– Даже если ты станешь учеником какого-нибудь ремесленника, ты так и останешься âme damnée,[91]безмозглым рабочим, не видящим собственного пути! Тебе стоит подумать хорошенько о своих дурацких мечтах. Любой другой учитель станет эксплуатировать тебя!

– Да, действительно, я убедился в том, что учителя склонны пользоваться своим положением.

Ливре покраснел. Он разминал картофель, прокладывая ровные борозды вилкой.

– Так ты пойдешь в Академию, да?! Отправишься в этот рассадник интеллектуалов?! И что же ты будешь изобретать? Механический аналог «Высокоустойчивых незасыхающих аргоновых чернил господина Вика»?! Или будешь соперничать с изготовителями кремов для лица и обуви, добиваясь королевского одобрения?

– Месье, я постараюсь лишь учиться на вашем примере.

– Пересмотри свои неуместные цели. Вряд ли ты найдешь второго такого Люсьена Ливре.

– О, в этом я не сомневаюсь!

– Ты станешь бродягой, безработным, будешь плавать по океану жизни, как сорвавшийся с дерева лист. И могу тебя заверить: то, что сначала плавает, в конце концов обязательно пойдет камнем на дно. Мир полнится непризнанными гениями. Тебе придется просить милостыню! Но в отличие от безногих ветеранов войны твое уродство не сможет прокормить тебя!

Ливре вытащил зубочистку из слоновой кости и принялся вычищать картофель, застрявший в щели между зубами. Спор продолжался еще несколько минут, пока Клод не заявил:

– Я должен покинуть «Глобус». Я не заслуживаю того, что вы для меня сделали.

Ливре пошел на очередную уловку:

– Если бы все дело было во мне, я бы согласился. Однако договор не позволяет мне этого сделать.

У Клода в запасе имелся последний козырь:

– Я вынужден процитировать один из ваших «перлов», месье, великолепное доказательство вашей проницательности: «Правила существуют только для тех, кто не может подчинить их себе». Вы прекрасно подчинили себе гильдию! Только подумайте, ведь вы владеете таким опасным материалом!

Последняя угроза сработала.

– Я подготовлю необходимые бумаги, – сказал Ливре. Конец трапезы ознаменовался тем, что он плюнул себе в тарелку. Далее торговец молча поднялся и ретировался в заднюю комнату, где взгромоздился на «Тайны».

Оставшись один, Клод возрадовался так, что подхватил «юную леди» и пустился с ней в пляс. Картофельная война закончилась.

На следующей неделе Клод появился в ратуше со своим учителем. После уплаты некоторой суммы денег (ее тоже вычли из его жалованья) и произнесения нескольких клятв Клода освободили от всех обязательств. Ученик продавца книг стал его бывшим учеником.

«Снятие» обязательств оказалось буквальным. Ливре настоял, чтобы перчатки и камзол были возвращены в магазин «в состоянии первозданной чистоты, вместе с двенадцатью пуговицами слоновой кости». Клод покорно выполнил приказ бывшего хозяина. Маргарита, вручая ему постиранный и выглаженный камзол, сказала: «Ты все равно из него вырос». Так оно и было.

Клод неуклюже попрощался с Этьеннеттой, поцеловав ее в щеку. Он еще будет скучать по ней. Юноша собирался вести себя сдержанно, как зрелый мужчина, прощаясь с Ливре. Но не смог – Клод заметил, что тот выставил ужасно обидную гравюру в самую большую витрину «Глобуса». Впрочем, бывший ученик ничего не стал говорить торговцу. Хотя это и не значит, что он ему не отомстил. В последний раз Клод вычищал «Тайны». С щеткой в руке, он опустошил унитаз и протер внутреннее «убранство». Только содержимое «Тайн» Клод выложил на сизалевый коврик у дверей, убедившись, что испражнения как следует впитались в выцветшую монограмму двойной «Л». Затем он швырнул «Тайны» в магазин и захлопнул дверь. Звонок прозвучал подобно торжественным трубам у королевского дворца. Вот так Клод закончил ученичество у Люсьена Ливре и в возрасте шестнадцати лет начал заниматься ремеслом, не имеющим совершенно никакого названия.