Читать книгу "По миру с барабаном - Феликс Шведовский"

Мы отдохнули от индийских поездов, но послезавтра нам снова предстоит тяжелое путешествие по железной дороге. Сэнсэй, вспоминая, как повели себя некоторые из нас, выбивая место в «Магадха-экспрессе», заметил, что индусов нельзя запугивать, они никогда не уступят, если пытаешься взять их силой, криком. Они понимают только язык аргументов. Конечно, когда индусы спорят, они повышают голос, но это никогда не угроза, их крикливость совершенно иного свойства, чем наша.

Ганди в молодости говорил: «Я вас уважаю. Но если вы захотите заставить меня уважать вас, тогда – нет».

28 октября 1998 г., среда. «Эгоистичные» вы мои москвичи,

не обижайтесь. Шучу. Да и кого из нас можно назвать коренным москвичом, особенно малыша? Откуда он на самом деле родом? В Москву ты, сынок, пришел из космической точечки – и загостился здесь, в нашем бытии. А ведь и все мы когда-то были такими же маленькими…

Троих из нас – меня, Тимура и Илью – остальные монахи в шутку то и дело попрекают нашей столичностью. Да, жителям остальной России, не говоря об Украине, выходцы из которой и составляют основную часть нашей общины, есть за что не любить Москву. Богатство ведь редко бывает праведным, чаще всего оно за счет других. И даже став «вышедшими из дома», мы продолжаем нести в себе все отрицательные черты москвичей. Но монашество потихоньку стирает их, как хороший, кохиноровский ластик.

По крайней мере, я надеюсь на это. И продолжаю отдыхать от суматошных торжеств последних двух недель. Мы остановились неподалеку от Раджгира, у подножия священной горы Гридхракута. Нас приютил монастырь «Новая Венуван Вихара». Зал для проведения служб – огромный, как собор в каком-нибудь европейском городе. Это выглядит странным в индийской глубинке, где едва ли наберется несколько десятков прихожан. Но в праздники сюда съезжаются последователи Будды со всего мира.

Выходит, не такая уж и глубинка этот Раджгир. Вот Татапани и Джестивана – это настоящая глушь! Часа полтора езды от Раджгира – и ты оказываешься в таких заповедных местах, о которых не знают туристы, озабоченные лишь пляжами в Мумбае и Гоа. Долина меж невысоких гор вся заросла кустарником, через который можно пробраться только по проселочным дорогам. Они очень древние. По одной из них царевич Сиддхартха Гаутама прошел в город Гаю, неподалеку от которого впоследствии и обрел Просветление, получив имя Будда Шакьямуни.

Мы созерцали эту долину с холма, увенчанного статуей, предположительно, его жены Яшодхары. По крайней мере, так нам объяснил местный житель в белом одеянии и характерных квадратных очках, возглавлявший стихийную делегацию зевак. Он взялся быть нашим гидом. Учитель Тэрасава-сэнсэй сверял его рассказы с книгой китайского паломника – монаха Сюань-цзана, побывавшего здесь в VII веке. Впрочем, индусам тоже было чем козырнуть. Они показали нам книгу 1907 года издания, написанную неким английским исследователем. Он утверждает, что тут в одной из гор есть пещера, вмещавшая до тысячи человек. Будда читал в ней свои проповеди, а царь Бимбисара прорубил в склоне горы ступеньки к ней. Было видно, что индусы очень дорожат этой книгой и хотят, чтобы их долина стала известной буддийской достопримечательностью.

Буддисты мало знают об этом заповеднике. Но лет шестьдесят назад в Татапани приезжал преподобный Нитидацу Фудзии. Он тоже руководствовался путевыми записками Сюань-цзана, отметившего, что в Татапани есть горячие источники, которые излечивают любую болезнь. У Фудзии-гурудзи были тогда серьезные проблемы с кожей лица – и вода Татапани действительно помогла.

Горячие источники для индусов – это не просто способ оздоровиться. Это прежде всего место благодарного поклонения богам. Разумеется. Ведь эта целебная вода – их бескорыстный дар. Перед отъездом из Татапани – название местечка переводится как «Горячая (тата) вода (пани)» – мы застали церемонию омовения в источнике. Вся деревня собралась вокруг него в праздничной одежде, прямо в ней и погружались в воду. Принесли подносы с приношениями. Били в барабаны. Девушки, подходя к источнику, издалека начинали петь древние обрядовые песни.

Причем в остальное время тут же, в этой святой воде, стирают и моются. И не видят никакого противоречия…

Праздничные обряды индусы исполняли с глубоким религиозным чувством, не напоказ. Поскольку туристов здесь не бывает, они еще не научились этому. Мы как будто подглядывали за ними из какого-то другого измерения.

А как легко это все может быть разрушено! Индусы, которым и в голову не приходит брать деньги за посещение горячих источников, могут просечь, насколько это прибыльное дело. Особенно если учесть, что неподалеку отсюда расположен Раджгир. Там построят международный аэропорт для буддийских паломников, от него проложат асфальтовую трассу к Татапани – и все, гуд бай девственность. Может, и хорошо, что индусы какие-то безалаберные, без деловой хватки?[99]

Вечером индусы пригласили нас в центр Раджгира на закрытие первой части фестиваля Будда Махотсав. Действо это многодневное, точнее многоночное – днем из-за зноя невозможно долго находиться на улице. Четыре ночи напролет здесь танцуют, слушают музыку, смотрят спектакли. Например, о местной куртизанке Амбарапали, ставшей последовательницей Будды.

Однако сегодня что-то не задалось с аппаратурой, и чиновники, собравшиеся произнести заключительные речи, ждали целых полтора часа. Мошкара беспрепятственно ела нас под открытым небом. Большая группа японцев беззастенчиво хрустела чипсами. Я проклял все на свете.

И все же это не смогло испортить настроения последних дней. Перед сном мы с Учителем решили пройтись по берегу пруда. Не все – только Сергей, Тимур, Ильхэ-сыним и я. Мы увидели потрясающее южное небо. Оно такое глубокое, так отчетливо видны все звезды, даже мельчайшие, так они отражаются в воде, что показалось, будто мы летим в космосе, однако не пустом, а светящемся, дышащем, живом. Никогда я не видел столько звезд!

Тэрасава-сэнсэй рассказал нам, что во времена Будды ночь разделяли на три части. Сон, как мы его сейчас понимаем, приходился только на середину, а в начале и конце ночи монахи бодрствовали, пребывая в глубокой медитации. Эти первая и последняя части ночи назывались «время раскаяния»…

29 октября 1998 г., четверг. Аннушка,

как было бы хорошо нам с тобой встречаться в некоем едином сне, чтобы, когда я засыпаю здесь, а ты – там, нам снилось одно и то же! Может быть, это уже происходит, только утром все забывается?

Мы здесь иногда встречаем монахов, относящихся к другой половине буддистов – к традиции Тхеравады. В этой традиции разделение на монахов и мирян очень жесткое. Монахам полагается никому не служить, и они никогда не отвечают на наши поклоны. Не знаю, кланяются ли они изображениям Будды… Они выглядят какими-то вечно сонными. Учитель называет их по-индийски: бханте-джи.

Он рассказал нам об Ананде, двоюродном брате и ближайшем ученике Будды. Это был необычный монах. Хотя высшим достижением для бхикшу в те времена считалось архатство, то есть как раз такое состояние абсолютной безмятежности, как у этих бханте-джи, Ананда, однако, не стремился становиться архатом – он хотел до конца служить Будде. Служить в буквальном, физическом смысле: заботиться о его самочувствии, приносить пищу, готовить ложе для сна и сидение для медитации. А также – поскольку он всегда находился рядом – наизусть запоминать все, что говорил Будда. Тогда не было принято записывать Учение на бумаге. Благодаря Ананде сохранился самый точный вариант сутр, то есть проповедей Будды Шакьямуни.