Читать книгу "На новой земле - Джумпа Лахири"

— Но ты-то с ним знакома, — неумолимо возразила мама.

— Но я ведь даже не нравлюсь ему! — взмолилась я, а мама совершенно не поняла скрытого смысла моих слов и отрезала:

— Не говори глупостей, Хема, конечно, ты ему нравишься! Пойми, мальчику тяжело, он привыкает к новой жизни, и ты должна ему помочь. Тебе-то не приходилось менять школу по нескольку раз в год.

Я замолчала, обиженная, но, к счастью, мне не пришлось тащить тебя в кино. Ты сам не захотел идти, потому что не смотрел и первую часть «Звездных войн».

Однажды я застала тебя в гостиной сидящим за пианино — указательным пальцем ты наугад нажимал на клавиши и слушал возникающие звуки. Когда я вошла, ты поднялся и перешел обратно на диван.

— Ты все здесь ненавидишь, правда? — спросила я.

— Мне нравилось жить в Индии, — сказал ты.

Я не стала говорить тебе, что наши редкие визиты в Индию мне казались ужасно скучными. Во-первых, я боялась гекконов, этих юрких ящерок, что выползали по вечерам греться в свете неоновых ламп, освещающих двор, и огромных усатых тараканов, которые подглядывали за мной, когда я мылась. Мне не нравилось, что наши родственники без всякого стеснения обсуждали меня в моем же присутствии; они говорили, например, что я не унаследовала изящные руки моей матери или что кожа у меня потемнела с того времени, как я была ребенком.

— Бомбей совершенно не похож на Калькутту, — сказал ты, как будто прочитав мои мысли.

— А он ближе к Тадж-Махалу? — спросила я.

— Нет.

Ты повернулся и внимательно посмотрел на меня, как будто впервые увидел по-настоящему.

— А на карту взглянуть тебе не приходило в голову?

В одну из наших поездок в торговый центр ты купил себе пластинку, по-моему «Роллинг Стоунз». Обложка у нее была белая с изображением чего-то похожего на кусок торта[13]. Мои пластинки — «Абба», Шон Кэссиди, подборка песен диско, которую я заказала по каталогу на свои карманные деньги, — которые так и остались лежать на полке у меня в спальне, ты не слушал. Ты и свою пластинку не стал проигрывать на моей дешевой вертушке — вместо этого ты спустился вниз на цокольный этаж и прошел в кабинет моего отца. Там, в специальном шкафчике с закрывающимися дверцами, отец хранил свое главное сокровище — стереосистему с колонками и встроенным приемником, единственную по-настоящему дорогую вещь, которую он купил за всю свою жизнь. Мой отец очень ревниво относился к «музыкальному центру». Мне было запрещено даже подходить к нему, и маме тоже. По субботам отец протирал его специальной мягкой тряпочкой, а потом слушал свою коллекцию индийских певцов.

— Эй, это нельзя трогать, — сказала я.

Ты повернулся ко мне, сдвинув брови. Крышка проигрывателя была уже поднята, пластинка вертелась. Ты постоял, покачивая на пальце тонарм и глядя на меня с нескрываемой враждебностью.

— Я знаю, как обращаться с техникой, — резко сказал ты наконец, а потом дал игле резко упасть на пластинку.

Представляю, как скучно было тебе жить в моей комете, в нашем доме. Ты был заперт в четырех стенах вместе с нашими мамами, которые только и делали, что готовили обеды да смотрели мыльные оперы по телевизору — я и сама бы умерла от скуки. Вообще-то в основном готовила моя мама, а Парул-ди чаще всего просто сидела на кухонном диванчике и развлекала ее разговорами, да иногда резала овощи или чистила картошку. Твоя мать как-то призналась, что совсем утратила интерес к готовке, видимо, ее избаловала Зарина, фантастически талантливая повариха, которая работа у вас в Бомбее. Время от времени твоя мать обещала угостить нас десертом «английский сюрприз», ее коронным блюдом, но как-то все не могла собраться. Она продолжала носить мамины сари, а в дорогих бутиках покупала себе только свитера и брюки. Пропавший чемодан так и не нашелся, но твоя мама перенесла эту потерю стоически, только усмехнулась, заявив, что теперь у нее есть прекрасный повод накупить себе новой одежды. А вот ты какое-то время продолжал воевать с авиакомпанией, звонил, скандалил, пока тоже не смирился с неизбежным.

Ты старался проводить в доме как можно меньше времени — то гулял в лесу, а то просто бродил по улицам, и частенько был там единственным пешеходом. Однажды я увидела тебя из окна школьного автобуса и поразилась, как далеко ты ушел от дома. «Каушик, деточка, ты простудишься, если будешь так много гулять», — волновалась моя мама. Она продолжала говорить с тобой на бенгали, хотя ты всегда отвечал ей только по-английски. Но в результате заболела твоя мать, слегла с простудой и больше недели не выходила из комнаты. Она отказывалась от вкуснейшего маминого карри и пила только куриный бульон. По ее просьбе ты ходил в мини-маркет, расположенный в миле от нашего дома, и покупал там банки с консервированным супом и журналы «Вог» и «Харпер Базар». «Пойди спроси Парул-маши, будет ли она пить чай», — сказала как-то раз мама, и я послушно побежала наверх. По дороге я решила зайти в туалет, однако, открыв дверь, я столкнулась там лицом к лицу с твоей матерью, которая сидела на краешке ванны и курила сигарету.

— Ой, Хема! — воскликнула она, от неожиданности чуть не упав назад в ванну. Она так растерялась, что затушила сигарету не в миниатюрной стальной пепельнице, которую держала в ладони, а прямо о нашу фарфоровую раковину.

— Простите, — смущенно пробормотала я, пятясь к двери, но твоя мама протянула ко мне руку.

— Нет, нет, не уходи, подожди меня!

Она бросила окурок в унитаз и смыла его, потом прополоскала рот водой, протерла раковину губкой и накрасила губы помадой, аккуратно промокнув их салфеткой, которая полетела в мусорное ведро. Моя мама никогда не употребляла косметики, кроме бинди, конечно, поэтому я зачарованно следила за тем, как Парул-ди растягивает губы, проводит по ним помадой и критически разглядывает в зеркале результат. Я еще больше зауважала ее за то, что она красилась даже в те дни, когда не только не выходила из дома, но и практически не переступала порога своей комнаты! А она еще раз быстро взглянула на себя в зеркало, и казалось, вид накрашенных губ придал ей уверенности.

— Одна сигарета в день не убьет меня, верно? — спросила твоя мама, глядя в зеркало на мое отражение. Она открыла окно, вынула флакон духов из стоящей на раковине косметички и щедро побрызгала вокруг. — Наш маленький секрет, да, Хема? — сказала она, и это звучало как приказ. Мы одновременно повернусь и вышли из ванной, закрыв за собой дверь.

По вечерам мы иногда ездили все вместе выбирать ваш будущий дом. Обычно мы брали машину моего отца: ваша новенькая серебристая «ауди» не могла вместить нашу компанию. Мой отец вел машину медленно, неуверенно, он совсем не знал топографии престижных пригородов — здесь дома были больше и шикарнее нашего, лужайки просторнее. Вначале мы прочесали Лексингтон и Конкорд, поскольку они славились хорошими школами. Большинство домов, выставленных на продажу, стояли пустыми, но в некоторых еще жили люди. Судя по ночным разговорам моих родителей, эти дома были из разряда «шикарных», то есть гораздо дороже того, что они могли бы себе позволить. Когда твои родители начинали обсуждать цены с агентами по недвижимости, мои в смущении отходили в сторону. Но твоих родителей не беспокоили денежные вопросы, их не устраивали сами дома. То потолки оказывались слишком низкими, то комнаты неправильных пропорций или недостаточно светлые. В отличие от моих родителей, которые понятия не имели о стиле, твои пользовались услугами дизайнера и желали жить только в современном доме. Они приходили в возбуждение, если за деревьями участков, мимо которых мы проезжали, мелькали белые кубы домов, построенных в стиле модерн. Им также требовался домашний бассейн или хотя бы место, где можно было его построить, поскольку твоя мама привыкла каждый день плавать в своем клубе в Бомбее.