Читать книгу "Анархисты - Александр Иличевский"

Он взял в руки ее штормовку и погрузил в нее лицо. И тут все понял. Он заревел, начал срывать с себя одежду, но потом что-то сообразил, снова натянул брюки и шагнул в воду. У стены глубина дошла до груди, и надо было нырять. Он нырнул и долго впотьмах пытался нащупать ход, но с первого раза не получилось, а когда получилось, он уже не чувствовал своего тела и мышцы не работали, заледенев. Он еле выбрался на негнущихся ногах обратно, кое-как разделся и долго пытался согреться, стуча зубами, хватая Катину куртку и пытаясь напялить ее на себя.

Наконец он кое-как забылся. Проснулся от собственного крика. Ему что-то привиделось в забытьи, и он очнулся от мысли, которую до того не был способен подумать, – что Кати больше нет…

Он снова нырнул и теперь нащупал ход, почуял даже какое-то течение, увлекавшее его дальше, но устрашился и вскарабкался наверх. Перед тем как двинуться обратно, отлежался и несколько раз засыпал, и просыпался, и снова впадал в черную вату покоя, который здесь, в пещере, брал сознание в свой гипнотический оборот и манил отдаться ему навсегда.

Он было собрался в путь, но снова решил поддаться той страшной смертной слабости, которая владела им вот уже несчетное число часов, и опустился на камни, подложив под щеку Катину штормовку. И тут он почувствовал легкий толчок, почувствовал всем телом, и будто слабое движение прошелестело по всей полости пещеры…

LI

Увидев воду, Катя выдохнула облегченно, присела потуже завязать шнурки и решила, что куртка ей больше не нужна. Она вошла в воду с чувством, будто вернулась в родной дом, вернулась после долгого путешествия, неважно – стоящего или пустого, потому что теперь все позади и ничего, кроме радости, не осталось. Она выключила фонарик, положила его на камень, шагнула в воду, выставив перед собой руки, нырнула и, скоро нащупав ход, вплыла в него; вдруг учуяв течение, подловила его, и длина ее гребков удвоилась. Больше она не боялась, что ей не хватит воздуха, и вот это скольжение вглубь, в неведомое, в свободное время увлекло ее… Удушье стало мешать продвижению, тогда она пошла до упора, отталкиваясь от стены, карабкаясь по ней все дальше и дальше, и, когда слабость схватила ее за плечи, остановила, она с наслаждением вдохнула воду, с восторгом чуя, как та хлещет в нутро, стирая границу между внешним и внутренним, окончательно растворяя и претворяя ее в реку…

LII

У Капелкина, не на шутку озабоченного тем, что дети повадятся лазать в пещеру, три дня ушло на то, чтобы вынуть из тайника весь свой арсенал, добытый в лесу под Сухиничами, когда он вместе с детьми ходил в следопытские походы. Лес под Сухиничами, откуда так и не вышла целая дивизия, попавшая в окружение, в лиственной подложке был полон костей, мин, снарядов. Теперь Капелкин аккуратно выплавлял тол и утрамбовывал его в самодельные шашки. Еще полдня ушло на закладку.

Единственное, что его смущало, – еще теплые угли костра, которые он обнаружил, когда пришел утром к пещере. Для верности Капелкин подождал еще сутки, наслаждаясь лесной тишиной, уханьем совы ночью, миганием звезд и гаснущих искр в теплом дымном столбе воздуха от костра, покоем, крепким сном и кружкой крепкого сладкого чая утром. Умывшись, он долго, стоя на коленях, возился с проводами взрывателя, разворачивал из поролона батарейку, подсоединял полюса и наконец, перекрестившись, сжал кулак и вскочил на ноги, чтобы отпрянуть от загрохотавшего обвала.

LIII

Отлетая, душа Соломина поднялась вместе со зрением над рекой – и тогда стало ей ясно, откуда на картинах Левитана взялся этот удивительный парящий ракурс.

LIV

Убежденный, как и все, что Соломин и Катя за границей и вернутся только года через полтора – два, Турчин месяца три спустя после инцидента в Высоком зашел в отделение Калужского строительного банка, располагавшегося на окраине Весьегожска в единственном трехэтажном здании во всем городе.

Он стоял в очереди в кассу, чтобы положить на сберегательный счет часть очередной зарплаты, как вдруг за его спиной произошло какое-то движение и раздался крик:

– На пол все, деньги на базу!

Турчин обернулся и увидел трех молодчиков в черных шапках, натянутых до подбородка, с прорезями для глаз.

Вместе с остальными посетителями он встал на колени и искоса поглядывал, как грабители укладывали в сумку мешки, подаваемые кассиром.

Парень с обрезом охотничьего ружья при виде очередного инкассаторского мешка гоготнул и, открыв его, вынул пачку тысячных купюр. Разломав ее, как колоду, он рассыпал деньги по полу.

– Сука, гуляй, братва, робингуды башляют! – заорал он.

– О! – вскричал тут Турчин, вставая с колен. – Робингуды! Вот вы мне как раз и нужны!

Молодой доктор выпрямился и вытянул руку, обращаясь к грабителям.

Один из них попятился – грохнул выстрел, от которого доктор ударился спиной о стену и медленно сполз по ней, глядя на свою окровавленную ладонь, которую он перед этим приложил к дыре в груди.

LV

В день, когда пошел первый снег, у пещеры появилась собака, стройная короткошерстная легавая сука – вислоухая, пегой масти. С проступившими ребрами и тонким задом, жестоко отощавшая с той поры, когда она жила у реки вместе с Соломиным, собака легла у завала и пробыла здесь все утро. Положив морду на лапы, она смотрела, как легкий белый снег, который для нее, терявшей уже от старости нюх, означал сытные дни, – по свежему снегу легко мышковать, – медленно насыщал воздух, лес, всю глубину оврага, убелял пронзительно землю…

А следующей весной, своей последней весной, потому что ясно ей стало, что еще одну зиму ей не перезимовать, собака радовалась ледоходу. Ей было страшно интересно смотреть на плывущие, искрящиеся на солнце льдины, и она бежала за ними по берегу, огибала кусты, заросли и снова приближалась к чистой воде, чтобы получше разглядеть, как между льдин плывет отражение небесной лазури, отражение лица, женского лика, который она видела в реке когда-то раньше, в те благословенные дни, когда жила на берегу со странным грустным человеком.

2011