Читать книгу "Комбат - Александр Тамоников"

Раневич, найдя квартиру № 9 пустой, двинулся в коридор, остановился в подъезде, услышал какой-то шум внизу. Но там боевиков не могло быть. Снайперов второго этажа они со Стрельцовым отстрелили, а проникнуть в дом боевикам с улицы не дали бы ребята взвода, что начальник штаба держал для прикрытия действий антиснайперской группы. И шум был какой-то непонятный! Скорей всего, кошка или собака вбежала в подъезд. Но он выдержал паузу, дабы убедиться в безопасности подхода снизу. Подумав, что Юрий снял проблему в квартире № 7, Раневич решил в одиночку отработать четвертый этаж. Но услышал голоса. Они доносились из квартиры № 7, что крайне удивило старшего лейтенанта. Не упуская из виду лестничный пролет, он прислушался и услышал разговор Стрельцова с Артуром. Понял: бандит не пощадит ни друга, ни Марину. Расстреляет обоих перед тем, как уйти. Раневич вошел в квартиру. Замер у проема комнаты, в которой находились Стрельцов, Артур и Марина.

Артур вскрикнул:

– Говори, собака, что хотел сказать. У меня нет времени ждать!

– Погоди, погоди!

Чеченец взревел:

– Погоди? Ну нет, сука! Подыхайте, твари!

Раневич понял, что надо действовать. Он вошел в проем, вскинул автомат и, поймав в прицел незащищенную Мариной голову, выстрелил. Пуля угодила в висок бандита. Но в последнюю секунду и чеченец успел выстрелить. А возможно, это произошло рефлекторно. Удар пули в голову вызвал сокращение мышцы руки, и палец нажал на спусковой крючок. Артур с Мариной завалились на пол. Изо рта бывшей жены Стрельцова показалась струйка крови. На рваном, изношенном платье в районе когда-то пышной, а сейчас почти невидимой груди расползлось черное пятно. Она хотела что-то сказать. Стрельцов склонился над ней, но услышал только:

– Юра… я… я…

Больше Марина ничего не произнесла. Она умерла. Стрельцов поднялся. Раневич, стоявший у проема, проговорил:

– Я бил ему в висок! Не пойму, как он успел выстрелить…

– Не вини себя. В конце концов, Марина получила то, что хотела. Мечтала о красивой разгульной жизни, а в итоге по рукам пошла, рабыней стала. Судьба, значит, такая. Ты мне жизнь спас, Виталик!

– Да брось ты! Здесь останешься, пока я верхние этажи осмотрю?

– Зачем? Пойдем вместе! Тут мне делать нечего.

Раневич повернулся, и в это время из коридора ударила очередь. Все же был в подъезде еще один стрелок. И он, услышав автоматные выстрелы, начал отход к подвалу. Боевик, скорей всего, проскользнул бы мимо, но увидел Раневича и выпустил в него очередь. Виталий упал. Стрельцов видел, как падал друг. Боевик же не побежал, он стоял и ждал. Возможно, тоже слышал голоса. А если ждал, то Стрельцова. Виталий дышал, и это тоже видел Юрий, но ранение друг получил очень тяжелое. Ему требовалась помощь. И тогда Стрельцов рывком прыгнул в коридор, в падении выпустив очередь в боевика, не успевшего среагировать на подобное появление противника. Тот рухнул на пол, забившись в судорогах. Юрий вбежал на четвертый этаж, расстрелял пустые квартиры, потом на пятый. И там боевиков не было. Спустился на третий, поднял истекавшего кровью друга, понес к выходу на улицу. Его увидели с КНП. И тут же к дому рванулась БМД. Потерявшего сознание Раневича загрузили на броню, и боевая машина понеслась к медикам. Стрельцов остался стоять у подъезда. Из двух других показались Лихолетов, Гротов, два контрактника.

– У меня порядок, троих сняли, – сказал Лихолетов.

– И мы двоих! – добавил Гротов.

– А чего БМД подлетала? – спросил Лихолетов. – У вас с Виталиком проблемы возникли?

– Ранен Виталя, тяжело ранен. Дух грудь ему прострелил, а я не успел ничего сделать.

– Сколько же у вас было боевиков?

– Четверо! И… впрочем, это не важно. Важно, выживет ли Виталик.

К офицерам подъехала еще одна БМД. На ней группа ликвидации вражеских снайперов вернулась к командно-наблюдательному пункту батальона. Стрельцова проводили к Голубятникову.

Комбат усадил старшего лейтенанта на стул у стола совещаний:

– Докладывай, что произошло?

– Раневич жив?

– Не знаю. Мне сообщат о его состоянии после осмотра в медсанбате.

– Если довезут туда…

– Уже довезли. Так что произошло, Юра? Как налетели на духов?

– Сигарету разрешите, товарищ подполковник?

Голубятников протянул ему пачку и зажигалку, пододвинул жестяную банку, заменившую пепельницу:

– Кури! И докладывай!

Стрельцов начал доклад. Говорил медленно, слова давались ему с трудом…

– И вот когда я завалил духа во второй квартире, обернулся, а в проеме комнаты стоит чечен, перед ним со стволом у виска – женщина.

– Заложница?

– Типа этого.

– Что значит, типа?

– Она была с ним. А он прикрывался ею, когда понял, что попал.

– Дальше!

– Раневич выстрелил. Попал чечену точно в висок, но тот успел сделать выстрел в спину женщины. Они упали. Мы собрались уходить, и вдруг со стороны коридора очередь. И прямо в грудь Виталию. Я завалил духа, быстро проверил верхние этажи, чтобы не получить пулю в спину при отходе, и вынес Раневича. Остальное вам известно.

Голубятников внимательно посмотрел на взводного:

– По-моему, ты что-то недоговариваешь, Стрельцов.

– Тем чеченом, что держал женщину, был Артур.

– Какой Артур? Ты что, знал его?

– Да. Это к нему ушла Марина. Помните историю с разводом?

– Уж не хочешь ли ты сказать…

– Да, хочу! Женщиной, которой прикрывался Артур, была Марина.

– Вот так дела! Она-то как в Чечню попала? Настолько потеряла голову, что рванула сюда вместе с любовником?

– Я думаю, он ее на иглу подсадил, а здесь использовал в качестве проститутки. Об этом Артур успел сказать. Хотел обрадовать меня напоследок, гнида.

– Ясно! Как на самом деле тесен мир… Надо же было встретиться, и где? На войне. Тебе жаль Марину?

– Не знаю, жаль, наверное, но она сама выбрала свой путь в этой жизни, никто не принуждал. Поначалу не принуждал. А вообще, по-человечески, конечно, жаль. Она хотела что-то мне сказать, не успела, умерла.

– Да, дела!

Взводный взглянул на комбата:

– У вас выпить нет, товарищ подполковник?

– А надо?

– Надо!

Голубятников достал из стола фляжку, налил в кружку немного спирту, протянул ее Стрельцову. Юрий одним глотком выпил. Не по-военному спросил:

– Пойду я?

– Иди, Юр, поспи! Отдохни. Кто знает, что ждет нас завтра? Марину я прикажу переправить в аэромобильный госпиталь, чтобы отправили на родину. Ее есть кому похоронить?