Читать книгу "Рип Винклер. Рождение бога - Руслан Шабельник"

– Не иронизируй, Каин, - сказал голос, - все идет, как должно идти. Ты прекрасно поработал.

ГЛАВА VI

Цветастые драпировки, флаги, вымпелы - все самых невообразимых тканей и красок. На улицах музицируют оркестры и разыгрывают представления передвижные балаганы. Факиры глотают шпаги и смело выстукивают по углям голыми пятками; неисчислимое количество заклинателей, кто дудочкой, кто синтезатором заставляют извиваться своих изящных питомцев. Акробаты и жонглеры, фокусники и дрессировщики, гадалки и карманники... и цветы. Везде, где только можно и нельзя. Моря цветов, океаны цветов, болота... Различные окраски и размеры, редчайшие и встречающиеся на каждом шагу, поодиночке и букетами, перевязанные бечевкой или в корзинах, представляющих сами по себе произведения искусства. Какой же праздник без цветов.

А праздник был. Вернее, есть. Вернее, будет. О-го-го. Всем праздникам праздник. Как?! Вы не слышали?! Вы не знаете?! Это невозможно. Во всяком случае, не на Авиноне и не на еще двух десятках планет, исповедующих культ Ака Майнью.

Впрочем, судя по количеству приезжих, на этих планетах вряд ли кто остался.

Разве старики да дети. И то в толпе то и дело проскальзывала сгорбленная фигурка умудренного, или углубленного, годами человека. Часто губы шептали одно и то же.

– Дожил! Слава тебе, Господи! Уважил! Своими глазами увижу. Теперь и помереть не жалко.

Праздник.

На лицах счастье и веселые улыбки. На телах лучшие одежды, специально ради такого случая загодя припасенные.

Семьями, поодиночке, компаниями от трех и больше.

Праздник.

Создавалось ощущение, что веселящиеся люди справляли свой собственный день рождения. Ибо собрались они и им подобные именно по поводу дня рождения.

– За здоровье Его Святости, многомудрого и многоумного (и еще много всяческих "много"), прекраснейшего из прекрасных, добрейшего среди добрых, сиятельного сына Ака Майнью, мессии Баалина!

– Слава! Слава! - Вверх вздымаются десятки рук с глиняными кружками. Пенистый напиток выплескивается через края.

– Пусть будет долга жизнь его!

– Пусть! Пусть! - неслось со второго стола, и вверх поднимались стаканы с чем-то более светлым, но зато более крепким.

– Да продлится вечно царствие его!

– Продлится, продлится.

Обязательно выпьем. За все выпьем. И за здоровье, и за царствие, и за детишек еще не рожденных (за детишек это святое), и даже за упокой. Был бы повод...

А повод, вот так повод, всем поводам повод. И глухой услышит, и слепой увидит. Мессии, сыну Великого и Могучего (и прочее, прочее) Ака Майнью завтра... "Что вы говорите? Ах, уже час пополуночи, я и не заметил. В таком случае сегодня... А вы, простите, что говорите? Как, как? Сам иди туда! Грубиян! Понаехали, понимаешь! На чем это я? Ах да, так вот сыну Ака Майнью сегодня исполняется ровно двадцать один год".

– Ваша Святость. Ваша Святость. Утро, пора вставать.

– Чего тебе? - Из-под пухового, с изящной вышивкой, одеяла показалась заспанная голова с взлохмаченными черными волосами.

Стоящий у кровати служка невольно покосился на торчащую из-под того же одеяла изящную и, что самое главное, совершенно обнаженную женскую ножку.

Нога дернулась, и задравшееся одеяло обнажило персиковую, идеальной формы ягодицу.

– Ну так чего тебе? - Голова окончательно высунулась и сонными глазами смотрела на служку.

Тот опомнился.

– Вчера вы просили разбудить вас пораньше. Осмелюсь доложить, уже десятый час, все приготовления идут полным...

– А, да, да. - К голове поднялись руки, и могучие кулаки принялись усиленно тереть глаза. - День рождения, как же.

Одеяло пришло в движение, и рядом с головой Баалина показалась более изящная головка. Не менее изящная ручка откинула со лба светло-русую челку. Ножка, несомненно, тоже принадлежала ей.

– В чем дело? - капризно поинтересовалась прелестница. Одеяло с противоположного края кровати зашевелилось, и из-под него вылезла очередная (третья по счету), на этот раз рыжая, но также изящная головка. Не менее капризным, но более сонным голосом голова внесла свою лепту в утреннюю дискуссию.

– Соленого не найдется?

Младший служка молча стоял и смотрел. Он давно привык к необузданным аппетитам хозяина. В лучшие дни или утра из-под этого одеяла выползало до пяти-шести подобных голов.

Служка даже испытывал некоторую гордость за господина. И хотя всемогущий Ака Майнью в одной из заповедей запрещал прелюбодейство, так разве ж своего сына он имел в виду.

Откинутое могучей рукой одеяло подхваченным ветром листком отлетело в сторону. Растерявшие остатки сна и теперь видимые во всей красе, то есть не только головы, девушки разом взвизгнули и попытались прикрыть узкими ладошками свои несомненные достоинства.

"Ох, не зря Ака Майнью наделил женщин маленькими ладошками". Бог понимал и заботился о таких вот, как служка, простых людях.

Несмотря на крутой нрав хозяина и на опасность нарваться на неприятности, вплоть до самых больших, служка любил свою работу.

Будить Баалина.

Ничуть не смущаясь (впервой, что ли), Баалин поднялся с ложа и босиком прошлепал к столу, где в изящном беспорядке красовались остатки вечернего пиршества.

Хозяин представлял собой высокого статного юношу, обладающего несомненными мужскими достоинствами. Сразу видно - сын бога.

Служка тактично отвел взгляд от обнаженного господина и вовсю вытаращился на торопливо одевающихся его любовниц.

Вернее, не любовниц, а так - девушек на одну ночь, даже имена которых запоминать, да и просто спрашивать совсем не обязательно.

– Вели, чтобы их накормили, дали денег и выпроводили из храма, - не глядя на девушек, кинул Баалин.

– Будет сделано, господин. - Процедура знакома, почти каждое утро приходится выполнять одно и то же.

Одна из девушек - светловолосая, кинулась к Баалину.

– Мой жених... в тюрьме, вы же обещали...

– А, да, да, - недовольно махнул Баалин. - Разберемся. - И уже обращаясь к служке. - Ну выпроводи ты их, в конце концов.

Сидя в парадной зале на огромном троне, Баалин возвышался над подданными. Трон представлял собой гигантскую и удивительно неудобную для сидения статую Ака Майнью. Сделан он был из чистейшего, облагороженного под давлением золота, по которому сверкали россыпи драгоценных камней. Такими же камнями сверкала и одежда мессии. Так что они вдвоем - трон и Баалин походили на увешанную гирляндами рождественскую елку.

По обычаю в день рождения Мессии каждый желающий мог подойти к живому воплощению Ака Майнью и кончиками пальцев дотронуться до самого края (больше не положено) одежды Его Святости. Тем самым получалось невиданное благословение от самого сына бога. Понятно, в желающих не было недостатка. Они двигались длинной молчаливой чередой, не задерживаясь и не смея поднять глаза.