Читать книгу "Бронепоезд. Книга 1. Огненный рейд - Руслан Мельников"

Когда поезд тронулся, Коган дал краткую вводную по внутренней межвагонной связи. Суть вводной заключалась в следующем: экипажу быть начеку и смотреть в оба, в случае нападения многокрылов — отбиваться всеми возможными средствами, при встрече с местными — не стрелять.

— Без моей команды — не стрелять, — уточнил Коган. — Партизанская война нам здесь не нужна. Пока мы просто едем на ярмарку в Медвежий. А уж там…

Полковник помолчал немного, потом закончил:

— В общем, там видно будет.

Глава 43

Медвежий оказался небольшим провинциальным городком, но при этом — довольно крупным железнодорожным узлом с приличных размеров станцией. Судя по всему, в местной глухомани этот медвежий угол являлся центром жизни, которая, как ни странно, все еще теплилась на территориях, захваченных интродуктами. Впрочем, стянутая из разных районов на одну ярмарочную станцию, жизнь эта уже не теплилась, а бурлила в полную силу.

Да, жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Даже сейчас. Даже здесь, вдали от мкадовской Стенки и укрепленных подмосковных Форпостов.

Провинция удивила Егора, и чем дальше — тем больше. Провинциалы умудрялись как-то приспосабливаться к соседству с ненасытными монстрами. Они научились выживать в настоящем аду. Худо-бедно, не так, как в столице, конечно, но эти двужильные люди цеплялись за свою нищую и короткую жизнь когтями и зубами.

Как, впрочем, было всегда. И до прихода интродуктов — тоже.

На подъезде к станции, на путях и возле них стояли дрезины — на ручной тяге и моторизированные, заводские и самодельные, — а также целый парк диковинных повозок, переделанных под железнодорожную колею, — вроде того торгового тарантаса, с которым уже встречался экипаж бронепоезда.

Весь местный транспорт был прикрыт защитными металлическими сетками. В некоторых сетках зияли кое-как стянутые проволокой прорехи, свидетельствовавшие о нападениях многокрылов. Путь на ярмарку был небезопасным, и все-таки люди ехали сюда. Наверное, событие это было для местных очень редким и очень значимым, и пропустить его они не могли.

Колея, по которой двигался бронепоезд, оказалась свободной. Судя по всему, она предназначалась для въезда на ярмарку и выезда с нее, поэтому провинциалы старались ее не занимать и освобождали сразу же по приезде.

А вот столичный бронепоезд — занял. И теперь уже точно не освободит, пока не покинет станцию.

Ощетинившийся шипами и стволами состав медленно подъезжал к вокзалу. Экипаж был готов к бою. Но Коган команды открыть огонь не отдавал. Да и на бронепоезд ведь никто пока не нападал.

Егор через сетку прицела наблюдал за провинциальным городком, в котором по нынешним временам было необычайно, просто немыслимо многолюдно.

Ага, вот и двухэтажное здание вокзала. Разбитые окна. Осыпавшаяся штукатурка. Сверху — облупившаяся барельефная надпись «Медвежий».

На вокзальную крышу, переходные мосты, столбы и натянутые между ними стальные тросы тоже была накинула крупноячеистая сеть, которая обеспечивала хоть какую-то защиту от атаки с воздуха. Организаторам ярмарки, наверное, пришлось хорошенько на нее потратиться. Зато теперь под огромным сетчатым пологом располагался самый настоящий базар — шумный, крикливый, суетливый и толкучий.

На переходах, на крышах вокзальных построек и на поставленных у дальних границ станции ржавых вагонах дежурили хмурые люди с гладкоствольными ружьями и обрезами в руках. Такие же мрачные типы прохаживались по торговым рядам. Безопасность ярмарки обеспечивала то ли охрана, то ли местное ополчение.

Впрочем, у продавцов и покупателей тоже имелось оружие — опять-таки главным образом укороченные берданки. Наверное, такая толпа смогла бы в считаные секунды перебить ружейными залпами весь рой многокрылов, который недавно атаковал бронепоезд.

Провинциалы со смешанным выражением изумления, настороженности, враждебности и восхищения смотрели на въезжающий на станцию состав. Только смотрели. Сделать ничего, конечно, они не могли, даже если бы очень захотели. Их ружья были хороши против многокрылов. Броневагоны из ружей не пробить.

Ярмарка, шумевшая и бурлившая до появления бронепоезда, разом затихла. Люди попятились в стороны. В мертвой тишине, неестественной для такого количества живого народа, бронепоезд подъехал к платформе.

Лязгнул тормозными колодками.

Остановился.

Потом — еще пара секунд напряженной тишины, и…

Станция будто взорвалась. Шум-гам накатил со всех сторон сразу. Накрыл весь состав от головы до хвоста. Провинциалы бросились к шипастым бортам и задраенным люкам.

Однако это не было нападением.

К бронепоезду проталкивались торговцы и торговки с сумками, корзинами, баулами, тележками и коробками. Торговцы кричали, галдели, зазывали, наперебой расхваливали свой товар и всячески старались привлечь к себе внимание.

Москвичи явно были нечастыми гостями на этом торжище. И возможно, столичный бронепоезд, заброшенный Переносом в окрестности Медвежьего, представлялся сейчас провинциалам реальным шансом разбогатеть. По местным меркам, разумеется. Или, может быть, шансом просто выжить.

Егор поразился: до чего же все это напоминало ему старые добрые времена! Поездки на юга и рабочие командировки, когда практически на каждой захудалой станции суетливые, усталые и профессионально задорные голосистые коробейники осаждали пассажирские вагоны.

Когда на платформах вовсю кипела нелегальная торговля.

Когда вальяжные милиционеры лениво и без особой охоты гоняли пронырливых торговцев, а те торопились за копейки, на взгляд пассажиров, и втридорога, но мнению самих полунищих провинциалов, сбыть нехитрый товар.

Когда, глядя из тамбура сверху вниз, на протягиваемые к вагонам руки, жратву и напитки, можно было ненадолго ощутить себя хозяином жизни. Этаким маленьким добродушным хозяйчиком, вокруг которого крутится мирок полустанка.

Когда можно было снисходительно шутить, самодовольно улыбаться и чувствовать себя настоящим благодетелем, покупая у какой-нибудь старушки вареную картошку с малосольными огурчиками, плитку шоколада, вяленую рыбу, котлету из фарша неизвестного происхождения, пару пирожков с толстым слоем теста и почти без начинки, бутылку теплого пива или газировки. И радоваться, что сам не живешь в этой глуши и не вынужден бегать вдоль составов, останавливающихся лишь на пару-тройку минут.

Правда, сейчас, на ярмарке Медвежьего, товары в большинстве своем были другие. Но торговцы кричали так же громко, как и раньше.

Чтобы услышать зазывал, не нужно было даже включать внешние микрофоны. Но Марина их все-таки включила.

— Стволы! Стволы! Стволы! — соловьем заливался какой-то здоровенный детина, обвешанный ружьями, пистолетными кобурами и парой автоматов со складными прикладами.

— Патроны-патроны! — вторил ему другой торговец — с патронными ящиками и коробками, уложенными в трехколесной тележке.