Читать книгу "Ностальгия - Игорь Поль"

И тут же понимаю, что со мной не так. Умом я понимаю, что хочу с ней быть, что тянет меня к ней. А внутри – исчезло что-то. Знаю точно, что оно было, – и вдруг нет теперь. Пустота. Я пугаюсь этого состояния. Прижимаю Шар к себе. Заставляю себя злиться, убеждаю зачем-то – у меня ведь нет никого, кроме нее. Трусь носом о ее висок. Надеюсь, что это пройдет от ее близости.

– Я тебя не чувствую, – внезапно говорит она, бездумно глядя перед собой. Обнимает меня, шепчет жарко на ухо: – Они и тебя обработали, сволочи. Мы с тобой разные детали. Из разных машин. Работать порознь должны.

Слезинка катится по щеке моей железной леди. Я глажу мягкий ежик ее волос. Я не знаю, что ей ответить.

– Я больше не хочу быть частью машины, – говорит она, всхлипывая. Повторяет, как заклинание: – Я люблю тебя, Ивен. Слышишь? Люблю…

– Успокойся, тростинка моя. Не плачь. Ты же офицер, не забыла? Я тоже тебя люблю, – лгу я.

17

«Доброе утро, Тринидад! В эфире военное радио „Восход“ и ваша ведущая – Шейла Ли. Новость дня – Ее высочество принцесса Криста и ее двор прибыли на Шеридан для того, чтобы продемонстрировать войскам свою поддержку и выразить восхищение их мужеством. В свите принцессы несколько фрейлин – победительниц межпланетных конкурсов красоты. Надеюсь, наши доблестные морские пехотинцы и летчики не сдадут своих позиций перед очарованием представителей двора Ее высочества».

Бодрое щебетание вызывает у меня глухое раздражение. Я думаю о Шармиле. Хотя, казалось, не ко времени совсем. Но прежнего чувства, когда я отрываюсь от земли, ощущая тепло ее тела, нет как нет. Может, и к лучшему оно.

Выставив гусеницы, бултыхаемся по оврагам и камням. Топтун то и дело бьет куда-то из пушки. Время от времени по корпусу пробегает дрожь от очереди минигана.

– Топтун сегодня e muito[1]халявы огребет. Так и шпарит! – подначивает Мышь.

Словно в ответ снова бухает орудие.

– А как по-тутовски «халява» будет? – спрашивает Кол.

– «O muff», – отвечает Мышь.

– А «трахаться»? – не отстает Кол.

– «Faca exame de minha parte traseira».

– Такое короткое слово – и так длинно переводится? – сомневается Кол.

– «Отымей мой зад» – вот как это переводится, – хохочет Гот.

Наш гогот, наверное, слышен снаружи. Пищит такблок. Люки распахиваются, и мы – грязные, злые, невыспавшиеся – валимся наружу и рассыпаемся среди развалин горящих домишек. Мы вышли с юга к предместьям Олинды – рабочего пригорода Ресифи. Наконец-то мы догнали своих. Второй полк в полном составе охватил город полукольцом. Наша задача – очистить его, выдавить повстанцев в поле. Беженцы, у кого хватает ума и сил, валят прочь сплошным потоком. Наши штурмовики то и дело проскакивают на пробу над самыми крышами. Беспилотники огневой поддержки уже что-то куда-то кидают, снизу огрызаются, от коротких плоскостей отлетают куски, дым встает над крышами – разминка. Мы пробуем городишко на зуб. Воздушные разведчики гонят потоки данных, сеют «мошек».

– Трюдо, к тебе пополнение. Принимай! – Сото.

– Есть, сэр!

Крепенькая девушка в новой броне бежит ко мне, втянув голову в плечи. Прячась за забором, отдает мне честь. Ничего особенного – ни то ни се. Кость широкая, правда, выносливая бабенка, должно быть.

– Сэр, рядовой Рыба! Прибыла для прохождения службы, сэр!

– Падай рядом, Рыба. Не мельтеши.

– Есть, сэр!

– Еще раз козырнешь – руки вырву. Поняла? Смерти моей хочешь?

– Так точно, сэр! Никак нет, сэр!

– Проще будь. Что умеешь?

– Я стрелок, сэр!

– Только из учебки?

– Так точно, сэр!

Нехорошее подозрение закрадывается в мою недоверчивую башку.

– Скажи, Рыба, ты сколько времени в учебке была?

– Три месяца, сэр. Сокращенный курс, сэр!

Пережидая поток грязи, что льется из меня, девушка еще теснее припадает к земле.

– Дробовик автоматический знаешь? М87? – наконец спрашиваю я.

– Знаю, сэр. Проходили…

– Там, в коробочке, – киваю я на искрящегося силовой пленкой «Томми». – Магазинов бери сколько унесешь. И в мешок еще сунь. Гранат пару захвати. Да не беги в рост, лохушка!

Такблок с радостным писком высвечивает вводную. Красная россыпь украшает карту.

– Взвод, вперед! – Голос Бауэра будничен – морская пехота наконец-то в своей стихии, это состояние привычно, нас именно к этому готовили. Раздел номер восемнадцать Тактического наставления – бой в городе. Вперед, громилы! От крови трава гуще.

«Томми» гудят позади нас, медленно катят следом, их присутствие внушает уверенность, мы движемся перед ними длинными перебежками. Цепь наша – толстожопые агрессивные кузнечики, которые выпрыгивают из-за углов, пинками роняют заборы и снова прячутся среди заброшенных декоративных кустов у калиток.

– Держись за мной, Рыба! Делай как я. Не высовывайся. Бегай быстро, стреляй не думая – тут своих нет.

– Поняла, сэр! – Движения ее дерганы, она сначала вскидывает ствол, потом осознает для чего. Типичное поведение для человека, чьи реакции привиты не тренировками, а кучей ежедневных гипновнушений. На ее показания смотреть страшно – она испугана до чертиков, сердце шкалит, кровь ее – сплошной адреналин. Черт, да у нее же аптечка не заправлена!

Из далекого подвального окна стучит пулеметная очередь. Нервничают революционеры. Кишка слаба. Пули чиркают по бетонной палубе, выбивают крошку из стен, не причиняя нам вреда. Мы на исходной. Улица Банко Суйо – «грязная лавка», перекресток с Ришауэло. Название соответствует виду улицы, мусор валяется всюду, словно его специально сеяли, стены домов обшарпаны, всюду какие-то ржавые остовы, которые автомобилями назвать совестно, мусорные контейнеры воняют страшно, скрытые под обвалами гнилых отбросов. Видимо, революция отменила дворников. А может, это быдло всегда так жило. От мысли о том, что придется укрываться от огня за одной из таких куч, становится дурно. Где-то в домах с мутными немытыми стеклами нас уже ждут, готовясь продать свою жизнь подороже. Городские партизаны знают, что мы никого не оставляем в живых. Они знают, что стоит им покинуть город, как «птички» сожгут их тела до костей. Бухает орудие «Томми». Истеричный пулеметчик затыкается. Вставляю в разъем брони моего новичка картридж аптечки. Теперь бы автодоктор не перестарался, а не то кинется моя Рыба в атаку, одна против всех. Такое бывало.

«Мошки» нарыли в домах кучу информации. Партизан там не то чтобы много, но все же есть – красные метки тут и там. Взводный не рискует. Взводный вызывает авиацию. Ревущие серебристые птицы не разбирают, кто прав, кто виноват. Удар их хирургически точен, в нашей зоне ответственности – зеленый коридор, волна жара катится к нам, гонит перед собой вспыхивающий мусор, я мысленно показываю пилотам большие пальцы. Пыльная взвесь на месте грязных стен. Взвод тяжелого оружия бухает далеко позади, дымовая завеса смешивается с пылью и остатками мусорного дерьма, витающего в воздухе.