Читать книгу "Золотой империал - Андрей Ерпылев"

Николай тронул за рукав ротмистра, колдовавшего над своим прибором, но тот только отмахнулся, пробурчав под нос:

— Не скажу точно, но эта местность никак не может быть моей родиной...

— Что, опять напоминальник не работает?

— Да, основные функции пропали, хотя какую-то активность он улавливает. Вот, послушайте сами.

Чебриков до предела добавил громкость, и под разухабистую музычку путешественники услышали:

... Я хочу тебя,

я торчу от тебя,

я ни спать, ни с...ть

не могу без тебя...

— Да-а... — покрутил головой Александров, а Валя зажала уши и покраснела.

Но другая станция передавала заунывный блатной шансон:

Братва, не стреляйте друг в друга...

Немногим отличались и остальные: «Авиарадио», «Радио-Урал» и им подобные.

— Ну что, взглянем на это чудо цивилизации поближе? — предложил ротмистр, решительно выключая аппарат после пятнадцатиминутного «наслаждения» прелестями здешнего эфира. — Или, не останавливаясь...

Большинство проголосовало за экскурсию, и ротмистр, пожав плечами, подчинился мнению коллектива.

* * *

— Знаете, ребята, — Николай опустил чебриковский бинокль и улыбнулся товарищам, — очень напоминает наш Хоревск, советский то есть. Дома, по крайней мере, те же. За исключением тех вон небоскребов.

Определение «небоскреб» относилось к нескольким девятиэтажкам, возвышавшимся над массой четырех — и пятиэтажных хрущевок, словно редкие стариковские зубы.

— Да и машин на трассе что-то многовато...

Ближе различий оказалось еще больше.

Чего стоили одни только разнокалиберные киоски и магазины, густо облепившие улицы, огромные щиты, рекламирующие всякого рода зубные пасты, жевательные резинки и, пардон, женские гигиенические принадлежности, да и сами хоревцы, азартно жестикулируя торгующиеся с восточного вида продавцами, дующие пиво за столиками под пестрыми навесами или выходящие из авто, от шикарных до самых затрапезных, но все — совершенно незнакомых моделей. Всюду стоял разухабистый мат, из палаток и открытых окон чуть ли не каждой проезжающей мимо машины гремели шлягеры, по содержанию схожие с уже слышанным ранее по напоминальнику...

— Ничего не понимаю... — Николай и Валентина (Жорку уполномочили караулить Кавардовского и оставленное имущество — не переться же в город с мечом и пулеметом) очумело крутили головами, живо напомнив ротмистру его самого в первые дни существования на том свете. — Откуда все это взялось? Где мы? f

Окончательно добили милиционера и девушку витрины магазинов, ломившиеся от всевозможных товаров: от пива трех с лишним десятков сортов, в бутылках и металлических банках, бананов и красной икры до разнообразной одежды, парфюмерии и электроники. Валя просто прилипала к каждому очередному прилавку, заваленному предметами вожделения любой советской женщины от семи до семидесяти лет от роду — «шанелями», «диорами» и прочими «тампаксами».

— Ну давайте же купим что-нибудь... — канючила девушка, перебирая дрожащими пальцами сверкающую фальшивыми бриллиантами чешскую бижутерию или прикидывая на себя под одобрительно-гортанные выкрики горбоносого продавца что-то невесомо-переливчатое. — Ну хоть что-нибудь... Ну вот хотя бы это...

Николай мужественно глотал слюнки при виде десятков разнообразных сырокопченых колбас, банок со сгущенкой, шоколада в пестрых обертках... Вкус этих яств он, признаться, подзабыл за полуголодные перестроечные годы и еще более тяжелые «смутные». Чашу терпения перевесила витрина вино-водочного магазина с выстроившимися по полкам нарядными шеренгами разнокалиберных бутылок с десятками сортов водки, вин, коньяков и даже экзотических виски, джина и текилы.

— Послушайте, ротмистр, — шепнул он на ухо Чебрикову, довольно равнодушно созерцавшему все эти «сокровища пещеры Али-Бабы», поймав его за рукав. — Может быть, толкнем что-нибудь да разговеемся? Да и Валя вон сейчас в обморок упадет.

Петр Андреевич пытливо взглянул на Валю, с тихим стоном нюхавшую все новые и новые образцы французских духов, туалетной воды и дезодорантов, безостановочно подсовываемые ей полной теткой лет пятидесяти на вид, с цыганскими золотыми кольцами в ушах, ярко-рыжей всклокоченной шевелюрой и малороссийским выговором.

— Пожалуй... — неуверенно протянул он. — Но что, позвольте спросить?

— Червончика не пожалеете? — Александров подмигнул. — Тьфу ты, опять... Империала. Или пары...

Граф пожал плечами, залезая в карман, где у него хранился бумажник с наличностью, несколько похудевший после полного переобмундирования в Хоревске из «Империи-дубль», но все еще довольно увесистый.

— Пожалуйста...

— Одну минуту!

Зажав в кулаке три золотых десятирублевика с профилем своего тезки-императора, Николай трусцой перебежал улицу и нырнул в подвальчик, возле дверей которого зорким милицейским взором разглядел листочек бумаги с криво, от руки написанным: «Пакупаю золото, иконы, награды. Офигенные цены!»

Заскучать Чебриков и Валя, оставшиеся в одиночестве, не успели: Александров, сам сияющий, словно полновесный империал, появился перед ними словно чертик из табакерки, сжимая в руке толстенную пачку денег.

— Часть взял долларами, — деловито сообщил капитан, не обращая внимания на брезгливую гримасу, скорченную графом, распихивая выручку по карманам и оставив несколько сиреневых, желтых и голубых бумажек. — Мало ли куда еще попадем... Чего стоим? — Николай жестом Наполеона повел рукой в сторону торговой панорамы, словно бросая в бой Старую Гвардию. — Дарю вам этот город на поток и разграбление...

* * *

Тяжело нагруженные пластиковыми пакетами, набитыми всяческой снедью, тряпками и прочими Валиными приобретениями, три путешественника из последних сил тащились в сторону своего временного лагеря. Даже ротмистр, равнодушный к виду подобного изобилия (как же-с, видывали и не такое...), не устоял против массового психоза, поразившего его спутников, и приобрел бутылку «Камю», который считал совсем не худшим аналогом «Шустова», здесь, к сожалению отсутствовавшего, и коробку гаванских сигар, стоивших на удивление дешево. Кроме того, была куплена довольно подробная карта (берестовская истрепалась окончательно, и вынимать ее лишний раз из планшета было просто-напросто страшно) и, что входило в традицию, книга по местной истории. Называлась она уже «История России», что после прочтения других исторических трудов внушало некоторые утешительные мысли. В данный момент, повесив все сумки на левую руку, Чебриков пробегал на ходу строчку за строчкой.

— Слушайте, Николай Ильич, а ведь эта Россия не так уж далеко ушла от вашей. Например, события до одна тысяча девятьсот семнадцатого совпадают полностью.

— А? Что? — Александров с трудом оторвался от своего занятия: он перебирал на ладони мелочь, полученную на сдачу, чтобы обрадовать вынужденно томящегося сейчас в неизвестности Конькевича.