Читать книгу "Зов крови - Михаил Шухраев"

Юноша свернул на Московский проспект. Конечно, было искушение заглянуть домой, и там ему, скорее всего, обрадовались бы — но сейчас он упорно стремился дальше, туда, где мерно протекают черные воды Обводного канала. Говорят, каждые десять лет в этом месте случается настоящая эпидемия самоубийств — и не все, кто кидается в воду, совершают это из-за несчастной жизни или несчастной любви. Некоторые и вовсе не осознают, что творят.

Яну было неизвестно, сколько усилий приложил О.С.Б., чтобы избавить людей от этой напасти. Но не помогало ничего: ни заклинания, ни небольшое, но действенное внушение милицейским постам усилить контроль за опасным районом. Конечно, многих удалось откачать, а кое-кого — и порасспросить.

И каждый раз история с проклятием получала новое подтверждение.

Юноша даже не слышал об этом. Он просто знал, что должен пойти на зов, что это — его предназначение, и все остальное — побоку. И поэтому упорно брел по Московскому — к «Технологическому» и дальше, дальше, к мосту через Обводный.

Ян обогнул небольшой скверик около Фонтанки. Сейчас там было пусто — впрочем, как и в любом уютном и приятном для нормальных людей месте города. Нормальные люди стремились сегодня разойтись по домам, и сделать это как можно быстрее. Прочие же, наоборот, словно почувствовали в воздухе какой-то запах, который привлек их внимание — и слетались сейчас на этот запах. Словно мухи на падаль.

На одной из скамеек сидела толстая ворона. Через мгновение к ней присоединилась еще одна — птицы не каркали, сидели молча, пристально рассматривая Яна черными бусинками-глазами. И от такого взгляда юноше сделалось не по себе.

Рядом прошли, куда-то спеша, несколько человек — ни один из них не обратил внимания на сидящих на скамейке птиц. Да и вороны не собирались улетать — похоже, что здесь им было вполне спокойно.

Ян прошел мост по сигналу светофора и побрел дальше, никуда не сворачивая. Нельзя было сворачивать, следовало идти прямо. Хотя подлые мыслишки нет-нет да и возникали в его сознании — а что случится, если он отправится домой? Да ничего не случится! Навестит родителей. Потом ему, конечно, учинят разнос в О.С.Б. — но не слишком сильный. Он же слышал все эти разговоры — о собственной тяжелой болезни после возвращения из Запределья. Виктор Семенович и остальные думали, что он спит — а он не спал и все слышал. Тоже мне, великие маги, можно и их при желании перехитрить!

Так что ничего ему не будет.

Но тогда вообще ничего не будет! И поэтому — вперед, мимо артиллерийского училища, мимо огромной таблицы Менделеева и башенки с часами, мимо Технологического и метро — вперед! Иначе и в самом деле не будет ни-че-го!

Не хватало воздуха. Ему хотелось закричать, чтобы эти люди, бредущие с ним по улицам, остановились, опомнились и прекратили тот бред, в который уже начал сползать город. Внезапно нахлынула духота, Ян вынужден был замедлить свой путь, а потом и вовсе остановиться, чтобы чуть-чуть передохнуть.

Интересно, а в Запределье тоже чувствуется приближение кошмара? Почему-то Ян был уверен, что так оно и есть. Двум мирам нельзя так близко подходить друг к другу, прорыв реальности будет означать гибель не только Петербурга, но и его двойника в Запределье. Интересно, как там сейчас студент, которого зовут Олегом? Ведь тогда он искренне хотел ему, Яну, помочь — просто они друг друга не поняли.

На повороте, около сада «Олимпия», случилась авария — прямо на глазах у Яна столкнулись две легковушки. Они просто-напросто въехали друг в друга, дверца одной из машин раскрылась — и на тротуар выпало изломанное тело пассажира. Асфальт был покрыт битым стеклом и пятнами крови.

И тотчас же около места аварии собралась толпа. Ян тоже подошел поближе — и вдруг ощутил нечто кошмарное, исходящее даже не от машин, в которых погибли люди, а от тех, кто сгрудился сейчас на тротуаре.

Нормальных людей в этой все прибывавшей толпе не было. Ни на одном из лиц Ян не прочел сострадания или сочувствия. Но почти у всех глаза горели нездоровым огнем, а с искривленных губ только что не капала слюна. Они смаковали все подробности случившегося, смотрели, как врачи «скорой» укладывают на носилки трупы, как закрывают лица простынями. Видимо, им на это было интересно и приятно смотреть. И каждый из них самодовольно думал — ну, со мной такого никогда не случится!

— Расходитесь, расходитесь! — кричал молоденький милиционер, пытаясь отогнать любопытных зевак. Но те не спешили — как можно отрывать их от такого изысканного и вкусного блюда.

— И тогда он выпал — а ноги застряли в машине. И — головой об асфальт! — услышал Ян тихий, но навязчивый женский голос рядом с собой. — Головой — об асфальт. И мозги растеклись…

Ян невольно оглянулся — рядом с ним довольно молодая женщина пересказывала подробности происшествия своей подруге или коллеге по работе, которая опоздала к самому зрелищу. Говорила она почти эротическим тоном — с придыханиями и закатыванием глаз, а на лице подруги была написана досада — ах, как жалко, что она все это пропустила!

— Так и кончить недолго! — совершенно неожиданно для себя с нахлынувшей злостью проговорил Ян. Он вдруг понял, что все воспитание, делание из себя «хорошего и послушного мальчика», который непременно должен стать «добрым малым» — это маска. И маска слетела именно сейчас — слетела и навсегда разбилась об асфальт. Он мог судить этих благовоспитанных уродов, которых вряд ли можно даже отнести к виду «люди». Скорее уж, люди — это бомжи, мимо которых он прошел. Те потеряли человеческий облик, но не сострадание. Эти, любующиеся зрелищем катастрофы — потеряли все!

— Шел бы ты… — злобно прошипела женщина, но Яну стоило посмотреть на нее чуть внимательней — и она осеклась, отошла подальше, как змея, уползающая в свою нору. И у нее благовоспитанность оказалась только маской — а сейчас из-под нее вовсю лезла вампирская морда. Эти вампиры были совсем не похожи на Олега или на тех, которые состояли в О.С.Б. Здесь, у места катастрофы, собралось падло, падальщики, те, кто останутся пировать, если город падет в бездну. Больше всего они напомнили Яну тварей из метро — нет, не крыс, а безжизненных, механических чудовищ, выпивающих сущность-душу, стоит к ним лишь прикоснуться.

Быть Петербургу пусту — но только когда последний падальщик урвет свой кусок добычи. Или, все же, городу пусту не быть?

Ян медленно направился дальше, выйдя из безмолвных рядов тех, кто стоял у тротуара.

Были здесь и персонажи другого рода. Жалкие, забитые, голова втянута в плечи, на лице — постоянная готовность ко всем унижениям и жизненным невзгодам. Печально-обреченные, они выделялись в толпе падальшиков. И юноша вдруг подумал, что одни не могут существовать без других. Это были симбионты. Любой, кто попытался бы восстать против всевластия падальщиков, получил бы удар не только от первых, но и от вторых.

Жертвы тоже стояли среди зевак, и наверняка сейчас уже представляли себя на месте погибших в аварии.

Ян молча повернулся — глядеть на эту толпу у него не было сил. Его снова мутило, но это было даже хорошо — голод окончательно исчез.