Читать книгу "Инженер его высочества - Андрей Величко"

Снова сев за стол, я по второму разу перечитал отчет бывшей Аниты Цой, которая теперь под своим почти настоящим именем Ольга Оболенская вот уже полгода являлась официальной подругой генерал-адмирала.

Начинался этот документ с краткой характеристики личности дяди Алексея. Ольга категорически утверждала, что он отнюдь не дурак. Более того, она считала его абсолютно не способным ни воровать, ни брать взятки! Подарки он принимал, но только потому, что считал — их дарят ему из-за искреннего расположения, и не мог представить себе другого. В общем, его характер сформировала молодость, проведенная среди моряков, в большинстве своем простых и честных людей.

Дальше шел анализ текущего положения вещей. По словам Ольги выходило, что у Алексея сейчас нечто вроде кризиса. Он чувствует, что с флотом происходит что-то не то, но, видимо в силу недостатка образования, точно озвучить свои подозрения не может. А то, что он понимает и пытается пробить, в половине случаев вязнет в чиновничьем болоте морского ведомства. Последнее время у него просто опустились руки, вот он и проводит по полгода в Париже. А недавно Алексей начал… завидовать Гоше! В Ольгиной записи это выглядело так:

«Эх, Оля, — сказал он ей недавно, — вот помру я, старый ведь уже, и что же про меня вспомнят? Того не смог, этого не сумел… Да еще про мою личную жизнь наверняка посудачат вволю, вот и все. А племянник мой, цесаревич Георгий, ты его видела недавно, — какой молодец! Ну не понимал он ничего в этих самолетах, сидел на Кавказе и потихоньку готовился на тот свет, но ведь не пропустил же своего инженера Найденова! И все, теперь он на коне, покоритель Пятого океана и герой. Вон мой адъютант к нему в авиацию просится… Жаль, что во флоте такого инженера не нашлось. Хотя я его и не искал, вот за это теперь и расплачиваюсь…»

Кончался отчет двумя вопросами: «Когда во флоте заведется свой инженер? И кто распускал сплетни про Алексея, а главное — зачем?»

В некотором смятении чувств я позвонил Гоше и попросил зайти — по нашим правилам таскаться с документами такого уровня секретности не допускалось. Когда он пришел, я подал ему бумагу.

— Надо же, как все обернулось, — озадаченно сказал Гоша, прочитав отчет. — Я как-то к нему серьезно не относился, а ведь действительно зря. И посмотри, как он про тебя говорит — мне даже интересно, ты уже совсем зазнался или до вечера подождешь?

— Хоть до утра, — отмахнулся я, — а делать-то что будем? Сами-то во флотских делах тоже не очень…

— Это с чего же вдруг ты ко мне во множественном числе обращаешься? — изумился Гоша. — Я действительно «не очень», а ты так, наоборот, «очень не». А относительно дяди… нам проще, у нас в авиации пока только ты да я. А во флоте за двести лет уже порядочно бюрократии накопилось, не сдвинуть просто так.

— Слушай, — вскинулся я, — а не сподвигнуть ли его на наш образ действий? Не получается у него с морским техническим комитетом или с адмиралтейством — пусть плюет на них и за свой счет хоть что-то делает как надо. А этим мы просто финансирование подрежем, Витте тут нам полный союзник, ему эта черная дыра для финансов, то есть флот, уже давно поперек горла.

— Ну откуда у него свой счет в таких количествах — полмиллиона в год и то, пожалуй, не наберется, вот и все его богатство.

— А помочь? — предложил я. — Пусть начнет, а там любящая подруга, увидев, как ее ненаглядный мается от недостатка денег, займется спекуляциями, или как там вы их называете… Сможете вы с Машей это дело провернуть, чтобы со стороны казалось, будто бы она сама такая вся из себя удачливая?

— А что конкретно ты предлагаешь?

— Да пусть хоть на одном корабле стрелять не в белый свет научатся! И нормальную приемку снарядов, опять же хоть для одного, можно организовать.

— Да, — подхватил Гоша, — и угол возвышения орудий сделать побольше, у нас уже вроде скоро нормальные дальномеры должны пойти? Вот только… ну хорошо, пусть у нас какой-то корабль будет в полной технической исправности и сможет нормально стрелять. Но ведь одних только броненосцев в Порт-Артуре будет семь, и на них все останется как было!

— На одном посмотрим, что надо сделать, прикинем, какой будет отдача и в какую сумму выльется, — пожал плечами я, — все лучше, чем ничего. Опять же Пушкин не зря говорил, что «его пример другим наука» — пусть смотрят, к чему надо стремиться. — А окончание этой фразы: «если не хочешь в штрафбат» — я решил отложить на потом. — В общем, — подытожил я, — давай поступим так. Пусть Оля, снедаемая беспокойством за любимого, наберется наглости и напишет тебе письмо, вот как раз про это самое. Ты, прочитав, поделишься со мной, а потом мы проникнемся сочувствием и съездим к твоему дядюшке в Питер, поговорить. Сойдет?

— Попробовать можно. И раз уж я сюда зашел, позволь поделиться своим недоумением по другому поводу. Твой последний проект — опять прикрытие чего-то секретного или?..

— Это ты про авиаполевую дивизию? Разумеется, прикрытие, никаких «или» тут быть не может. Прикрытие простой мысли, что в Артуре надо будет иметь какие-то свои войска, причем пехоту, лошади там годятся только на роль живых консервов. Вот эту пехоту и надо заранее подготовить.

— А два авиаполка там зачем?

— Чтоб никто не спрашивал, почему у нас столько войск, а командует ими авиационное начальство.

— Ну ладно, подам такой документ… Кто командиром будет?

— Пока не знаю. Кстати, у тебя вроде файл есть с биографиями деятелей Белого движения? Почитай, может, и тебе кто покажется подходящим.

После этого разговора мне пришлось сделать то, что я давно собирался, да все как-то не доходили руки, — прочесть «Рассуждения по вопросам морской тактики» адмирала Макарова.

Первые пять минут я пытался понять, почему тут такое длинное вступление. Где формулы, чертежи или просто схемы? Здесь что, одни слова?!

Быстро пробежав текст до конца, понял — да. Причем слова только общие — «эллипс рассеяния», например, там не упоминался! Ну значит, адмирал советовал нападать большими силами на маленькие, а при встрече равных эскадр — навязать бой не всей вражеской ораве, а только какой-то ее части… Дальше шли откровения о том, что без угля и ремонтной базы пароход, в отличие от парусника, далеко не уплывет…

Я представил себе, как, например, инструктор пытается объяснить тактику воздушного боя одними речами, без рисунков, даже без жестов, и не употребляя цифры, — картина получилась та еще. А ведь тут все надо предельно упрощать, сложные расчеты в воздухе производить некогда!

Охваченный нехорошими подозрениями, я перешел к списку его технических нововведений. Так, колпачки из мягкой стали на бронебойные снаряды — это вроде неплохо, но, правда, в основном для выстрелов в упор… Не внедрено. Зато внедренное повергло меня в ступор. Облегченные снаряды! Это при том, что вся история морских войн была одним непрерывным наращиванием дистанции воздействия на противника… То есть в обмен на некоторое улучшение настильности и точности на малых дистанциях адмирал существенно уменьшил дальность стрельбы! Ой, дела-то какие, да при Иосифе Виссарионовиче и за куда меньшие художества… Но вроде командовал он неплохо, при нем два японских броненосца на минах подорвались? Уточнил и вообще перестал что-либо понимать. При его командовании русские вообще не минировали окрестности Порт-Артура! И только когда он сам подорвался на японской мине, сменивший его якобы безынициативный Витгефт отдал соответствующий приказ… И с чего это вдруг Макаров в водах, где возможно нахождение японских мин, плыл на своем «Петропавловске» первым? Что, трудно было какую-нибудь баржу вперед пустить?