Читать книгу "Возвращение - смерть - Елена Юрская"

- Все это хорошо, - жестко сказал Тошкин. - И версия Крыловой при всей её анекдотичности прошу прощения, имеет место быть. Но только в том случае, если Заболотная после встречи с нами осталась жива и невредима. А такого факта мы пока не имеем. А потому, Наум Леонидович, или мы с вами выясняем подробности вашего пребывания в городе, или я прошу санкцию прокурора на ваш арест.

- Вы разговариваете как хороший еврейский мальчик, - усмехнулся Чаплинский и скрипнул стулом. - Давайте выяснять подробности, но лучше искать Татьяну. Я плохо себя чувствую, мне нужно передохнуть.

- Только в этом кабинете и только под моим присмотром, - Тошкин зашумел ботинками, он так и не научился отрывать ноги от пола. Видимо сел. и скорее всего стал куда-то звонить. На фоне навязчивого шуршания телефонного диска прозвучал его новый, но все равно противный вопрос: "А ваша встреча со Сливятиным и Федоровым, она тоже была безопасной".

- Вы даже видели насколько, - ах как жаль, что я пропустила это рандеву на бульваре Роз. И если Тошкин считает, что следующей жертвой нашего гостья буде какой-нибудь господин из мэрии или прилегающих к ней районов, то я лично только "за". Я даже готова провести по этому поводу референдум, чтобы наконец доказать твердолобому Дмитрию Савельевичу, что мой глас очень часто оказывается гласом народа. А стало быть и гласом божьим... - Наша встреча была сугубо личной и к этому делу отношения не имеет, - тихо добавил Наум.

- Так вы все же признаете, что дело-то существует, - обрадовался Тошкин и перестал звонить. - Дома у Заболотных никого, на кафедре - тоже, что будем делать, Наум Леонидович? Вы опять молчите.

А что прикажете ему делать? Надо же быть таким идиотом - в академии идут занятия. Танечка - лаборантка в реанимации, трубку взять некому, а Виталий Николаевич тот вообще сбежал. Стоп! Протоколы, мотивы - у меня есть сразу три подозреваемых, а я сижу под замочной скважиной и ожидаю, что от туда польется нефть. А почему собственно, я должна играть в ворота этого Чаплинского и рисовать ему простую русскую трагедию, когда вполне возможно, что на поверхность всплывет наше персональное кафедральное дело. А если преступника тянет на место преступления, то мне надо быть: а) в академии, б)в квартире у Заболотной, в) у Чаплинского. Так говорил Остап Бендер, из двух зайцев выбирают того, что пожирнее. До окончания занятий оставалось двадцать минут - при хорошем движке автомобиля, я успею раскрыть это дельце как раз до обеденного перерыва в магазине "Тарас". Надеюсь, что кто-то подкинет мне премиальных... На прощанье я снова подставила ухо к двери и услышала, как Тошкин бодро подвел черту: "Мы привезем сюда Татьяну Ивановну и здесь на месте разберемся. В целях всеобщей безопасности".

- Именно об этом я вас и просил, - жестко согласился Чаплинский, а Дмитрий Савельевич, дитя прогресса, снова принялся терзать телефонный диск.

На дворе прокуратуры стояло несколько машин с мужчинами, готовыми подвезти меня хоть на край света, и если бы я не была озабочена будущим нации, то несомненно присмотрела бы себе кандидата на руку и сердце, но привычка не выносить сор из избы усадила меня в машину Чаплинскиго и заставила громко крикнуть в ухо спящего Максима: "Гони, вопрос жизни и смерти", он окончательно проснулся только на первом светофоре, который милостиво булькал желтым и намекал на стоявшего рядом гаишника-регулировщика. "Ремень, - сурово буркнул Максим, намекая, что привязанность к автомобилю может тронуть сердце любого инспектора".

- А куда мы собственно, едем? - осторожно спросила я, когда мы миновали пост и вырулили на главную улицу города. - Дело в том, что у меня совсем нет времени на похищение. Может лучше завтра, - я осторожно тронула ручку двери и прикинула, как буду вылетать кубарем прямо в лужу и окончательно испорчу свою подмоченную прическу. - Эй, не спи! Куда едем? на всякий случай я сгруппировалась и начала искать мотивы, по которым Максим мог бы убивать престарелых бомжих и не очень интеллектуальных секретарш. По всему выходило, что несчастливая любовь с перспективой жениться на чистой наследнице крупного капитала, которая могла бы принадлежать только девственнику. Да, четвертый подозреваемый в голове уже не укладывался, но скорости не сбавлял.

- В академию, Надя. Тут все дороги ведут или в академию, или на кладбище.

- И ты заметил? - я поразилась его проницательности и спокойно отпустила приводящие мышцы ног. - У нас там заговор, - по-товарищески сообщила я. Пропадали протоколы...

- Надо же, - Максим не отрываясь, смотрел на дорогу. Именно за это я и не люблю автомобили и водителей: не выдерживаю конкуренции с педалью газа, и не выношу этого. - Надо же. Слушай, Надя, давай-ка возьмем Таню-татьяну, быстро подбросим её в прокуратуру, а потом я нарисую твой портрет.

- Маслом?

- Вишней, - наконец улыбнулся он, а меня шарахнуло по голове очередным суровым подозрением. Этот безумный день явно лишил меня быстроты реакции.

- А откуда ты знаешь, что её нужно туда подвезти? подслушивал? - я снова осторожно отодвинулась и легким движением руки освободила свое тело от ремня безопасности. Как я собиралась выпрыгивать из машины в прошлый раз - ума не приложу.

- Ясное дело. По заданию майора Гребенщикова. На этот раз, - спокойно ответил он.

- А в прошлый?

- Не твое дело, - отчеканил Максим и резко затормозил. - Давай сначала определимся, а потом поедем. Свободна вечером?

Откровенно говоря, в последний раз со мной разговаривали, как с проституткой, когда я заканчивала школу и имела гнусную привычку делать уроки в баре гостиницы "Турист". Там стоял видик и крутили мультики, и то и другое в те времена было такой большой редкостью, что стоило выдержать родительский гнев и немного попортить почерк. пьяный грузин, не знавший моих вредных привычек, нахально позвал меня в номер, примерно теми же словами: "Вечером свободна?", я, в душе догадываясь, что от меня требуют чего-то неправильного, решила позвонить домой, чтобы узнать идем ли мы сегодня к бабушке. Грузин сначала очень расстроился, а потом обрадовался, что ему не придется сесть в тюрьму за растление малолетних. Мы едва не подружились, но его взяли за дебош в ресторане. Словом, наш человек. Не то, что этот.

- А что, некому кисти поддержать, - грубо спросила я, не желая искать более изящных ходов. У меня есть правило - красиво хамить нужно только тем, кто интересен. Всем остальным пенку от молока. - Слушай, а твой Чаплинский, когда вы к Татьяне ездили, её часом не прибил? - на всякий случай полюбопытствовала я, определяя тем самым наши отношения как чисто деловое сотрудничество.

- Труп не выносил, а там, кто их знает? - сокрушенно покачав головой, Максим включил зажигание и тронулся. - Знаешь, с этим диссидентом я скоро снова стану художником. А должен был капитана получить.

- Бывает, - поддержала его я. И подумала, что не стану пока что рассматривать перспективу собственной безработицы, которая уже не за горами. - Ладно, ты подожди, здесь я сама.

Золотые буквы на здании академии, ранее намекавшие на обязательное прочное материальное положение её членов, чуток поржавели, кислотно-радиационный дождь продолжал безумствовать, но кого это теперь интересовало? Я быстро пронеслась через холл, лифт и коридор и оказалась на кафедре. Дверь была открыта, она подозрительно покачивалась, ведомая внутренним сквозняком. Там, в недрах академического здания, несомненно, кто-то был. Хотелось верить, что не очередной труп. На всякий случай мне пришлось глубоко вздохнуть и переступить через порог. Татьяна Ивановна лежала на столе. Не вся, частично - руки, голова и треть туловища. Она была неподвижна и на мое появление никак не прореагировала. Кажется намечалась ещё одна картина из серии: "Надя Крылова убивает свою сотрудницу". Чтобы справиться с наваждением я прошептала: "Должок Василиса Прекрасная, Анна Семеновна ". Мое глухое бормотание подействовало не хуже поцелуя для старушки мертвой царевны. Татьяна Семеновна шевельнула пальцами и тихо застонала. Не хватало только, чтобы у неё была какая-нибудь черепно-мозговая травма, нанесенная каким-нибудь тупым предметом от печатной машинки. Но в целом, моя коллега была пока жива.