Читать книгу "Когда горит вода - Сергей Кулаков"

– Ну, ученый, признавайся, что это за аппарат? – наступая на него выпуклой грудью, спросил тот.

– Вам же сказали: этот аппарат производит краску, – к облегчению Романа, ответил профессор.

Им сейчас лучше было говорить что-то одно. Пусть бьют, кричат – неважно. Пока стоят на одной версии, их, по крайней мере, не убьют. Или прикончат, но не сразу. Спешка в таких делах не принята. Жертвы никуда не денутся, так что применение им найдется.

Хуан, покачиваясь, стоял перед ним.

«Только бы не бил», – мелькнуло в голове у Романа.

– И где стоит этот аппарат?

– Вообще-то далеко, – сказал Брэксмар. – Эти снимки сделаны в Бразилии. Я там работал одно время. Теперь приехал сюда, чтобы организовать работу подобного агрегата здесь. В джунглях я искал натуральные красители. Не понимаю, чего вы от нас хотите?

«Если Хуан догадается посмотреть время съемки, тут нас всех и похоронят», – подумал Роман.

Хуан не посмотрел. Уверенный тон профессора подействовал.

– Говоришь, в Бразилии? – переспросил Хуан.

– Да, – кивнул Брэксмар.

– В которой ты делал героин? – вкрадчиво улыбнулся Хуан.

Профессор вздохнул.

– Послушайте, мистер. Ни к какому героину я отношения не имею. Я понимаю, что вы зарабатываете торговлей наркотиками на жизнь. Ну и зарабатывайте на здоровье. Я-то тут при чем?

Роман даже зажмурился, ожидая, что тяжелый кулак Хуана сейчас врежется ученому в челюсть.

Но вместо этого услышал громкий смех.

– Ха-ха-ха, – трясся всем телом Хуан. Кончик языка трепыхался между зубов, как жало змеи. – Да он еще и шутник! Это мне нравится.

«Как бы после этого веселья нас не перестреляли», – подумал Роман.

Хуан, поворотившись, что-то сказал своим людям. Те подняли с земли Романа, взяли под руки Брэксмара, Ти и потащили в глубь леса.

Метрах в ста от реки стояли домики из бамбука. В одном из них дверь была открыта, и Роман заметил штабель из полиэтиленовых мешочков, обмотанных крест-накрест скотчем.

Они попали к торговцам наркотиками.

В этих краях сотни лет процветала контрабанда опиумом и героином. Сравнительно недалеко отсюда располагался так называемый «Золотой треугольник», зона на слиянии границ Таиланда, Мьянмы и Лаоса, где выращивался в промышленных количествах опийный мак и откуда его запретный продукт распространялся по всему Юго-Восточному региону.

Власти тщетно вели войну с этим злом. Нищета населения, труднопроходимость мест и врожденное пристрастие азиатов к дурману делали эту войну заведомо проигрышной. По сотням рек и речушек опий расходился во все стороны, как кровь расходится по венам и артериям, и остановить это распространение не мог ни один строй, будь то социализм, как во Вьетнаме, народная демократия, как в Лаосе, или монархизм, как в Таиланде.

Торговцы наркотиками, помимо основного промысла, не брезговали разбоем, работорговлей и захватом заложников, с тем, чтобы получить за них выкуп.

Как показывала статистика, по большей части заложников убивали в первые же дни плена.

19 июня, Южный Вьетнам, 20.00

Пленников подвели к одной из хижин на окраине лагеря и затолкали внутрь, предварительно связав руки. Ти куда-то увели, и о том, что ее ждет, можно было без труда догадаться.

Роман потолкал плечом в бамбуковую стену – снаружи в нее ногой ударил охранник. Несмотря на впечатление внешней хрупкости, стены были очень прочны. Чтобы их разломать, требовался топор и свободные руки. А поскольку не было ни того, ни другого, следовало отдохнуть и подумать.

Стемнело. Хижина была без окон, и пленники едва различали друг друга.

– Что с ней будет? – спросил Брэксмар, тычась лицом в бревна и пытаясь что-нибудь за ними разглядеть.

Роман не отвечал, думая о том, что будет с ними.

В общем, вариант для спасения вырисовывался один. Он перегрызает путы на руках профессора, тот освобождает его, и они ночью выбираются из хижины.

Как? Тут было несколько способов. Первый. Когда охранник заснет, попытаться разобрать крышу, которая казалась менее прочной, чем стены, и улизнуть верхним путем. Второй. Разыграть приступ эпилепсии, и, когда охранник сунется внутрь, придушить его, завладеть его оружием и захватить катер. Третий. Ти, ублажив главаря, вернется и поможет им. Девушка она решительная, к тому же должна закончить дело, начатое дедом. На этот вариант, кстати, Роман возлагал самые большие надежды.

Из Брэксмара помощник никудышный. Бедняга снова ослабел и едва держался на ногах. Как он будет вылезать через крышу, Роман себе не представлял. Равно, как и пробиваться к катеру. К тому же он почти наверняка захочет освободить Ти, что не сделает побег быстрым и незаметным.

А времени не так уж много. Моряки будут ждать до рассвета. Такой уговор. Связаться со своими и сообщить о непредвиденной задержке возможности нет. Значит, надо успеть все сделать до утра.

Сейчас – девятый час. До заданного квадрата идти примерно три часа. Но это если на лодке. На катере – гораздо быстрее. Роман дорогу помнил и не сомневался, что сумеет, не плутая в протоках, добраться до моря. То есть, если он предпримет попытку освободиться даже далеко за полночь, когда весь лагерь будет крепко спать, он все равно уложится в отпущенный срок.

Но как завладеть катером?

Профессор все ерзал вдоль стены, выискивая щель пошире. Разглядеть он ничего не мог, хижина стояла слишком далеко. Но все-таки он не оставлял своего утомительного занятия.

– Негодяи, – бормотал он. – Какие негодяи.

– Не большие, чем мы с вами, – буркнул Роман, не выдержав.

Вслед за тем он спохватился, но было уже поздно.

– Что вы хотите этим сказать? – замер Брэксмар, забыв о щели.

– Ничего особенного, – ответил Роман. – Каждый делает то, к чему имеет большую предрасположенность. Вы делаете ваше горючее, которое принесет гибель многим и многим людям. Я прячусь, выслеживаю и, если требуется, убиваю. Эти люди торгуют наркотиками, грабят и тоже убивают. И каждый из нас думает, что занят полезным делом. А в конечном итоге мы все суть одно и то же, и у всех в знаменателе – смерть.

– Шпион-философ? – усмехнулся Брэксмар.

Вопреки ожиданию, он не раскричался, не набросился на Романа с убийственной отповедью. Он сел в угол, вытянул ноги и затих.

– А знаете, вы в чем-то правы, – сказал он.

Роман молчал, уверенный, что последует продолжение.

– Еще когда я был в плену, много лет назад, я задумался над тем, насколько мы виноваты перед этим народом. Целых восемь лет американцы оккупировали Вьетнам. Эта земля буквально напичкана железом. Мы сбросили на нее восемь миллионов тонн бомб. Столько не было израсходовано за всю Первую мировую войну! Погибли миллионы невинных людей. Об этом нельзя думать без содрогания. А до нас здесь хозяйничали китайцы, японцы, французы. И тоже жгли, убивали, насиловали… Я хотел своим открытием смыть то горе, которое доставлено многострадальному Вьетнаму моей страной. И одновременно дать понять Америке, что она отнюдь не так величественна и сильна, как о себе думает. Увы, Америка уже не та, что была во времена Вашингтона или хотя бы Рузвельта. Она погрязла во лжи, в нефтяных войнах и в самообмане. Я хотел открыть своим соотечественникам глаза, показав, что можно жить, ни на кого не нападая, и что нефть не стоит того, чтобы ради нее убивать.