Читать книгу "Беда - Джесси Келлерман"

— Привет, ДеШона, — обратилась к ней Иветта. — Ты меня помнишь?

Девочка кивнула.

— Одна гуляешь?

— Ага.

— А куда пошла тетя Вероника?

— Не знаю. — Она пнула носком землю.

— Она разрешила тебе выйти во двор и погулять?

Девочка пожала плечами.

— Тебе не холодно? — встревожился Джона.

— Ага.

— Ты бы пошла в дом, — посоветовал Джона. — А то голова замерзнет и отвалится.

ДеШона слегка улыбнулась.

— Пошли наверх, — подхватила Иветта.

Девочка покачала головой.

— Ну, лично я пошел, — заявил Джона. — Я тут полиловею.

За такое словцо его удостоили хихиканьем.

Иветта сказала:

— Я отведу ее в дом. Мне все равно придется дожидаться тетю, а вам незачем тратить время.

— Других дел у нас не имеется, — возразил Сулеймани.

Они уговорили девочку вернуться вместе с ними. В лифте она застенчиво потянулась к руке Джоны.

— Воняет как дерьмо, — сказала она.

— Согласна, — кивнула Иветта.

На этот раз стучать пришлось вдвое дольше, прежде чем кузина ДеШоны открыла дверь. От младенца она успела избавиться, но все еще кренилась набок, словно ее тело раз и навсегда застыло в такой позе. Девица сразу же принялась орать на ДеШону за то, что та ушла без спроса:

— Вечно ты убегаешь!

Иветта вмешалась, переключила внимание девушки на зеленую слизь возле кухни, а Сулеймани и Джона пристроились с ДеШоной в комнате, где она жила с двоюродными сестрами и малышом, которого, как она с гордостью сообщила, звали Маркиз. Сулеймани расспрашивал, сильно ли она горюет по матери, и как ей живется с тетей, и не собирается ли она записаться в школу. Девочка обнимала вытертого плюшевого мишку, жевала волосы, в глаза врачу не глядела. Изредка бросала взгляд на Джону и краешком губ отвечала на его улыбку.

Несколько минут спустя Сулеймани извинился и вышел в туалет. Поняв, что от вопросов девочка лишь замыкается в себе, Джона предпочел молчать. Они сидели тихо, слушая, как ворочается в одеялах крошка Маркиз.

— Он милый, — сказала девочка и потрогала маленький носик. — Я тоже хочу малыша.

Представив себе, как детское безгрудое тело пухнет в беременности, Джона чуть не блеванул.

Сулеймани вернулся и объявил, что им пора. ДеШона снова уставилась в пол и не ответила, когда психиатр напомнил ей, что она может звонить ему в любое время.

Иветта осталась пообщаться с юной матерью по имени Адия, а Джона и Сулеймани побрели на юг по Третьей авеню. Доктор похвалил Джону за умение слушать.

— Это дар, — разливался Сулеймани. — Некоторые люди сразу же вызывают доверие.

Возле Сотой улицы он пожал Джоне руку и пошел к больничной парковке. Джона двинулся дальше на юг, миновал Исламский культурный центр с проступившей на куполе ярь-медянкой, с нависающим над улицей минаретом. Закутанная женщина и мужчина в белой, до полу, рубахе ждали автобуса.

Каждый день этой недели он выбирал разные маршруты, путь из больницы в общежитие — всего-то два квартала — растягивался в нелепые многочасовые походы. Сейчас он дошел до Восемьдесят шестой, обитель безголовых, в блестках, манекенов, рекламирующих переливающееся флуоресцентным светом руно. В «Стробери» служащий давил на щеке прыщ. Джона свернул в «Барнс и Нобл», порылся в журналах — уютно, прямо как дома. Но довольно уж, решился он. Вышел, прошел еще один квартал на запад, потом по-заячьи сдвоил след.

И увидел ее на другой стороне улицы.

Увидел только волосы — она пряталась за газетным киоском. Но он ее узнал.

Он вбежал в метро, запрыгнул в электричку от центра. Через остановку вышел, хотел пересесть и вернуться в центр. Передумал: она могла заметить, что он спрятался в метро, села в следующий поезд и едет за ним. Или так и ждет на 86-й. Кто угадает? Она способна на все.

ТРИ ЧАСА СПУСТЯ ОН ДОБРАЛСЯ ДО ОБЩЕЖИТИЯ.

В воскресенье Джона проверил ящик, адрес которого использовал для общения с Первой Леди, и обнаружил девять новых сообщений, восемь из них — спам. Девятое:

Дорогой Сэм,

Мне весьма лестно было узнать о вашем интересе к моей работе, и я буду рада подробнее обсудить ее с вами. Поскольку я предпочитаю не разглашать свой номер телефона, я готова встретиться с вами в каком-либо общественном месте, если вы проживаете в окрестностях Нью-Йорка.

В качестве предостережения должна вас уведомить, что произведения моего творчества и копии с них стоят недешево, ибо от приобретающего требуется глубокое понимание и преданность. Тем не менее на каждую цену есть свой покупатель, и, возможно, именно вы и есть он.

ПЛ

Джона торопливо вбил ответ:

Дорогая Первая Леди,

Я живу во Флориде, но как удачно, я сейчас в Нью-Йорке по делам. Все дни на переговорах, освобожусь во вторник к семи часам.

Назовите место, и я примчусь.

Не слишком ли он поспешил? Вдруг она проверит почту лишь в среду и решит, что он уже уехал из города, — ищи потом предлог, чтобы вновь «появиться» в Нью-Йорке.

Но через шесть часов и три минуты он получил ответ:

Ждите меня у входа в музей «Метрополитен» в четверть восьмого. Я приду в красной куртке.

29

Вторник, 7 декабря 2004

Отделение психиатрии детей и подростков, вторая

неделя практики

Толпы, собиравшиеся на ступенях «Метрополитена» в более теплый сезон, давно уже рассеялись, лишив Джону удобного прикрытия. Пришлось наблюдать издали, как Ив подходит; красная куртка на белых ступенях — что винное пятно на гостиничных простынях. Она вроде бы не удивилась отсутствию Сэма, подождала пять минут и ушла.

Джона следовал за ней, соблюдая дистанцию. На 85-й Ив свернула в парк, прошлась по Конной тропе вдоль пруда: в темноте, в такой холод тут разве что совсем уж упертые джоггеры встретятся. Как бы не выдал его хруст гравия под ногами.

В западной части парка Ив ускорила шаги, пришлось и Джоне поспешить, чтобы увидеть, как она входит в здание на углу 96-й стрит и Коламбас. На доме реклама: роскошные апартаменты. Консьерж приветствовал Ив, дотронувшись двумя пальцами до шляпы.

Быть может, это не ее квартира, прикинул Джона, быть может, тут у нее любовник. Нетрудно представить себе кучу ее любовников и ее в роли женского инварианта многоженца, который рано или поздно попадет в газеты со свитой из четырех разочарованных в жизни серых мышек. Он толковал мне, что окромя меня в жисть никого не любил.