Читать книгу "Дежурный по континенту - Олег Горяйнов"

Да и страшно на трезвую голову лезть туда, где людей убивают.

– Поедем в рощу за озером, – предложил Бурлак. – С той стороны под агавами есть безлюдное местечко, там встанем, поговорим.

– О чём? – спросил Петров.

– Так, спрошу тебя кое-что.

– А если я полицию позову?.. Ты ведь здесь нелегально, Владимир Николаевич, а?..

– Что верно, то верно, огорчишь ты меня, Эдуард Авксентьевич, очень сильно, если полицию сюда позовешь, – раздумчиво сказал Бурлак. – Но и тебе немедля вслед за этим придется сильно огорчиться. Репатриироваться будем вместе.

– Что будем вместе делать? – ядовито переспросил Петров, заводя мотор.

– Язви, язви, язва, – проворчал Бурлак. – Доязъвишься когда-нибудь, филолог, бля…

Петров отъехал от тротуара и даже не заметил, что следом на ним отъехал серый «нисан», припаркованный почти вплотную к его «хонде». Это было настолько непрофессионально, что он, конечно, непременно заметил бы слежку, кабы не был сбит с панталыку внезапным появлением коллеги из военного ведомства. Бурлак тоже не заметил этой наглой слежки – главным образом, из-за всё того же непрофессионализма следильщика. И из-за принятого на грудь, разумеется.

– Насколько я понимаю, ты меня шантажировать собрался, Владимир Николаевич?

– Ага, – сказал Бурлак и зевнул.

– Зря ты это, – сказал Петров. – Зря. Это, если хочешь знать, вообще не моя была идея, и не Серебрякова покойника, а приказ сверху…

– Какая идея? – спросил Бурлак, широко открыв глаза. – Какой приказ?

– Проследить за тобой и доложить куда следует.

‑ Что доложить?

‑ Да я про ту историю с подводной лодкой.

Бурлак откинулся на спинку сиденья. Сперва он издал губами какой-то неприличный звук, а потом вдруг расхохотался. Петров покосился на него с некоторой опаской.

– Так это всё-таки вы, гэбьё поганое, руку приложили к моей высылке?.. – спросил Бурлак, отсмеявшись. – А я-то голову ломаю!.. Ну 3.14здюки!.. Зла на вас не хватает, ей-богу.

Покрасневший от злости Петров аккуратно вёл машину и в резкой форме спрашивал себя, какого рожна он сегодня так не в меру разговорился. Да как тут не разговоришься – сперва Крайтон в душу наплевал, теперь вот Бурлак с того света на него обрушился… Чего-то требовать будет, солдафон сиволапый. Денег? Неужели он сбежал от конвоя и будет теперь требовать себе денег, чтобы нажраться в хлам и отдаться в руки маньянской безопасности в совершенно непотребном виде?.. Ну, уж вот дулю ему в нос, а не денег.

А положеньице-то у коллеги – того… За нелегальное пребывание ему и срок могут впаять. Или же он здесь легально?

Тогда чего хочет?

Какой бы придумать наводящий вопросец?

Они ехали молча по запруженным транспортом вонючим улицам Маньяна-сити, а потом Петров вдруг услышал справа от себя могучий храп. Он с недоверием покосился: Бурлак спал, пьяная скотина, дрых, как боров-механизатор под лавкой на свадьбе в какой-нибудь Червоногараньевке, и в ус, что называется, не дул. Пропащая страна, пропащие люди, с омерзением подумал Петров. И Маньяна – тоже, впрочем, пропащая страна, поэтому сюда и присылают пропащих резидентов.

И сам я, значит, пропащий, подумал он с тоской.

Нет, возразил сам себе. Не пропащий. Пока. Прошёл почти месяц со времени их последних посиделок с Крайтоном. Никакого политического убежища в Маньяне этот сукин, вернее, курицын сын Курочкин не получил. Как обещал на словах Билл Крайтон, – не получил. Но месяц близился к концу. Цэрэушник давал гарантию только на месяц. Петров затем и ездил на свиданку с цэрэушником, чтобы узнать, как там дальше собираются поступить с придурком. А ну как взбредёт им в голову проявить человеколюбие. Возьмут да и запишут холстомараку политическим беженцем и пострадавшим за правду. А кем тогда запишут его начальника Петрова? А? Кем начальство над Петровым запишет самого Петрова? Не знаете?

Саидом запишет генерал-майора Петрова рассвирепевшее начальство. Потому что говна на него столько выльют, что одна только голова, украшенная знаменитыми бровями, будет торчать над коричневой бултыхающейся поверхностью. Одна только голова с ровным пробором. Не будет видно ни погон, ни груди с орденами, ни каких других знаков различия. Безбрежное море говна и посередине – голова бывшего человека.

Американец не сказал ни да, ни нет. И отобедать с Петровым отказался.

В основополагающем вопросе – добыл для него Петров эту бабу или не добыл – они к единому мнению не пришли.

А ведь если бы только знал Петров, что негодяй Курочкин находится от него в непосредственной близости, в каких-нибудь метрах десяти! – упали бы с него, ей-богу, его знаменитые на всё Второе управление брови, и досужие маньянские зеваки, потрясённые таким физиологическим феноменом, растоптали бы их в пыль.

Бурлак в последний раз всхрапнул с диким неистовством и проснулся. Они приехали.

– Из машины будем выходить? – спросил Петров.

– А як же! – весело отозвался Бурлак. – Пойдем, пойдем, разомнём ноги-то. Заодно пивка прихватим.

– Тебе, по-моему, уже хватит, – поморщился Петров.

– Ничего не хватит. Ты телефончик-то свой оставь в машине, не нужно его с собой брать…

– Сопрут…

– Ничего не сопрут. Нам машину видно будет.

Они прошлись по дорожке вдоль озера с гранитными берегами и присели на лавочку под широкой лицинией. Чёрта с два это было безлюдное место: на коричневой глади озера колыхались многочисленные каноэ, два из которых тут же повернулись и взяли курс в направлении иностранцев. В одной из лодок сидела старая индианка с младенцем, привязанным за спиной. Она предложила белым сеньорам маленькие изящные букетики орхидей. Белые сеньоры отмахались руками. Со дна второго судна поднялся опухший метис. Он зачерпнул из ведра мутной жижи – пульке самопального производства. Подозрительная субстанция даже Бурлака не соблазнила.

– Ну? – недовольно спросил генерал-майор.

– Слушай, Эдуард Авксентьич, – заговорил Бурлак. – Прежде чем начать главный разговор, не расскажешь ли ты мне, извини за невинное любопытство, в чем суть интриги, которую ты и твой Серебряков покойник против меня провернули, как ты говоришь, по приказу свыше? Ну, вот это самое, за что меня отсюдова попёрли-то… Тебе меня бояться нечего, я теперь человек гражданский, никакой силы не имеющий, мирный, заметь, человек, просто мне как профессионалу любопытно, на чём вы меня подловили… Скажи, будь другом. От тебя ведь не убудет. Тебе-то что – ты выиграл, я проиграл, никто не спорит… Тем более что хоть ты и сказал, что, дескать, там шантажировать и так далее, а ведь то, о чем я тебя изначально расспросить собирался и расспрошу – такой пустяк, что ты даже рад будешь, ей-богу, мне оказать этакую ерундовую услугу, поделившись со мной.