Читать книгу "Северная Пальмира - Роман Буревой"

Груди у неё были маленькие, как два припухших соска одиннадцатилетней девчонки. На теле – ни единого волоска. Но он знал, как этот полудетский облик обманчив – об этом предупреждала Иэра. Шидурху ласкал её в облике змеи, человека и тигра, податливое лоно этой женщины готово принять любые ласки. И Всеслава вдова колдуна приняла с покорностью.

– Смотри… – повторял он при каждом движении. – Смотри, что… вы оба… сде… ла… ли… со… мной… Звез… да… Вечерица…

Он старался доставить ей боль. Но разве эта боль могла сравниться с той мукой, что эти двое причинили ему? А потом его мужская сила иссякла до срока – никогда с ним не бывало такого прежде. Насилуя, он даже не сумел достигнуть Венериного спазма. Эти двое отняли у него все. Напрасно он ласкал губами её соски, напрасно ластился к нагому телу – ничего не получалось. Плоть его поникла, сила ушла. Ярясь, он несколько раз укусил Гурбельджин до крови. Но и это не помогло.

– Отпусти меня, – простонала она.

Он засмеялся ядовитым смехом. Он ненавидел всех. Всех без исключения. И себя – в том числе. Или это ненавидит тот, второй? Всеслав не мог разобрать…

– Тебя отпустить? Это ты должна отпустить меня. Меня, слышишь! Ты – преступница. А я – жертва.

– Тебе нужны деньги? Они вон там. – Она махнула рукой в сторону шкафа.

Он открыл ящик и засыпал пол золотыми монетами. Пол и неподвижное тело убитого, и нагое тело Гурбельджин с красными полукружиями на плечах и груди – следами его укусов. Но это его не возбудило.

– Я их тебе дарю! Я щедр! – Он захохотал. – Скажи, как мне освободиться? Ты знаешь? Для этого нужна кровь? Много крови? Я добуду её, клянусь самим Сульде! – Он не знал, почему произнёс имя этого чужого бога. Но губы будто сами выкрикнули «Сульде» с истерическим восторгом.

И он увидел, как Гурбельджин вздрогнула всем телом.

– Сульде! – крикнул он.

Но любовная сила не вернулась. Тогда он подобрал ножны с мечом, обнажил клинок. Нужна кровь. Много крови! И он её прольёт.

II

Элий проспал и едва не опоздал в этот день на бой. Смертельно не хотелось ему идти на арену. Он будто через себя перешагивал. Но все же шёл. Вот он, путь изгнания: топтать собственную душу на бесконечном пути в никуда. Он опять будет драться с Всеславом. Опять убьёт его. А тот не умрёт. Бедный парень. Кем он станет через три-четыре круга? Да нет, он уже стал – чудовищем, отмеченным смертью, чудовищем, изувеченным войной. Это плата за то, что Империя не воюет. Что никто не воюет. Бенит будет дразнить соседей, раскачивать лодку, но никто не посмеет напасть. Сейчас Элий служит славе Бенита. Вот она, мечта Империи – неколебимая власть тирана. Другие платят жизнью. Но дороже всех платит Всеслав. И все же Элию хочется думать, что бьётся он ради Рима. Или ради Бенита? Кто решит дурацкое уравнение? Элий вдруг повернул назад – к выходу. Он не будет сегодня драться.

– Уходишь? Теперь? – очень отчётливо послышался ему голос Сократа.

Элий обернулся. В куникуле стоял Всеслав. Он был бледен и как будто пьян. Улыбался, но не видел тех, кому улыбается. Но Элий видел, что это не улыбка, – это гримаса боли, которую юноша выдаёт за улыбку.

Элий поправил броненагрудник, проверил наручи. Выход на арену стал уже почти рутиной. Сегодня амфитеатр был полон. На арене вновь Сенека. И вновь он дерётся с Императором.

– Кстати, ты давно видел своего друга Шидурху-хагана? – спросил Всеслав, продолжая улыбаться.

– О ком ты говоришь?

– О белокуром юнце, который передал мне свою супругу. Она ничего девчонка, с ней приятно повеселиться.

Элий насторожился. Слова Всеслава не походили на розыгрыш.

– Что случилось с Шидурху?

– Представь, он умер. Кажется, ты расстроился? Не плачь, паппусик, люди всегда умирают. В отличие от богов. И я сегодня умру. Может быть. А может, и не умру. То есть я не умру, а Всеслав умрёт. Если всадить ему меч в сердце.

– Шидурху-хаган… – повторил Элий.

– Ты ведь знал? – Всеслав будто умолял: скажи «нет».

Элий молчал.

– Знал или нет?

Элий не ответил. Что он мог сказать Всеславу? Попытаться оправдаться? Но как он может оправдаться перед Всеславом?

– Ты прав, Император. Рим есть Рим, а варвары есть варвары.

Элий не понял, зачем Всеслав упомянул эту поговорку.

Всеслав повернулся и, шатаясь, пошёл в свою раздевалку.

III

Элий пропустил удар. Доспехи выдержали, но от боли у него перехватило дыхание. Он пошатнулся, хотел отступить – и упал. Нелепо упал. Будто сам, будто поддался. Трибуны взревели.

– Вставай, Император! Ты мне надоел. Как надоел, ты даже не знаешь. Я прифинишил Шидурху. Но как освободиться от тебя? А? Скажи, и я не стану тебя убивать. Я подарю тебе краткий огрызок твоей краткой жизни.

А стоит ли вставать? Может, ни к чему? Шидурху погиб, и теперь… Всеслав замахнулся. Но Элий успел подставить клинок. Теперь они мерились силой, но никто не одолевал. Смерть чародея не прибавила сил Всеславу. Он все ещё был Всеславом, человеком, а не Сульде. Элий отшвырнул противника и поднялся. Трибуны неистовствовали.

– Император!

– Молчать! – закричал Всеслав и погрозил зрителям кулаком. – Он – изгнанник, он – раб! Кричите: раб!

– Император! – вопили трибуны.

– Ты заплатишь мне за это! – заорал Сенека, бросил меч и побежал в куникул.

Император не стал его догонять.

Диоген попытался заступить беглецу дорогу, но Всеслав опрокинул его и вырвался с арены.

Элий стоял один посреди жёлтого круга. Вот и все. Больше не надо переступать через себя и биться день за днём, причиняя боль и грозя другим смертью. Его пребывание на арене потеряло смысл. Звезда Любви покинула Землю. Жертвоприношение во славу Империи закончено. Столько усилий – и такой ничтожный эффект! Несколько месяцев мира. Миллионы чьих-то дней, тысячи зачатых новых жизней, которых не было бы, если б… А теперь пусть начинается война!

Ненавижу.

IV

Элий спал и видел во сне мёртвого Шидурху. А когда услышал крик, то не понял, во сне тот прозвучал или наяву. В доме было темно. Зато снаружи плясали красноватые отблески.

Элию казалось, что он заснул несколько минут назад и сейчас должна быть глубокая ночь. Что это? Неурочный рассвет? Или пожар? Снаружи доносились крики и выстрелы. Монголы? Здесь? Ему вдруг почудилось, что он в Нисибисе и надо мчаться на стену. Все битвы слились в одну: арена сделалась войной, борьба с Бенитом стала боем с Сульде. Элий схватил меч и выскочил из дома. Чья-то тень мелькнула. Следом – знакомый свист клинка. Скрежет стали о сталь. И треск вспоротой плоти. Будто ткань лопнула под напором ветра.