Читать книгу "Осенний призрак - Монс Каллентофт"

Она поднимается с постели, одевается, а Даниэль не спускает с нее глаз.

— Ты уходишь?

Идиотский вопрос.

— Что же мне здесь делать?

— Но ты можешь остаться. Я приготовил бы бутерброды, если ты голодна. Ты выглядишь усталой, сейчас тебе нужен кто-то, кто заботился бы о тебе.

— Твоя болтовня, Даниэль, — последнее, в чем я сейчас нуждаюсь.

— Иди, что ж. «Гамлет» наверняка все еще открыт.

— Закрой рот, Даниэль, ради бога, закрой рот.

Сакариас Мартинссон задирает юбку Карин Юханнисон, снимает с нее белые нейлоновые чулки и на руках доносит ее до скамейки из нержавеющей стали в подвальном помещении Государственной криминалистической лаборатории. Карин ложится на спину и раздвигает ноги. И Харри берет ее, дыша ее сладковатым запахом, погружаясь в ее влагу. Она стонет. «Который это раз, десятый или двадцатый?» — спрашивает себя полицейский.

Гунилла дома. Она ждала Харри к ужину, когда он позвонил и предупредил, что задерживается на работе и дома будет не раньше одиннадцати.

Мартинссон старается не думать о том, как сейчас дома, на кухне, Гунилла ужинает в одиночестве, но эта картина не выходит у него из головы.

Как-то раз прошлой осенью Сакариас пришел к Карин по одному делу и задержался. Она повела его в подвал, в лабораторию, чтобы кое-что показать, и тут все случилось. Потом они оба тосковали, и сегодня Карин снова позвала его. Сначала он взял ее на руки и положил на пол. Она была теплая, размякшая и податливая. «У меня вспотел затылок, — шептала она ему. — Поцелуй меня в затылок».

Форс смотрит в избитое, все в синяках лицо Марии Мюрвалль.

Фотография жертвы изнасилования лежит перед ней на паркетном полу гостиной. Малин поворачивает ее, разглядывая то с одной стороны, то с другой, как одержимая.

Так что же случилось, Мария?

Немота надежно хранит эту тайну, хотя все твое тело — словно беззвучный крик в белой комнате психиатрической больницы города Вадстены. Завтра мне предстоит посетить другую больницу и другого человека, который тоже ничего мне не скажет.

Часы на башне церкви Святого Лаврентия бьют десять, и инспектор криминальной полиции спрашивает себя, спит ли сейчас Мария или нет, и если спит, то что ей снится.

Туве сейчас, конечно, в автобусе с каким-нибудь новым приятелем.

Она не приедет сюда. «Я вела себя ужасно, — думает Малин. — Я умоляла ее, а она в глубине души такая же, как и все: стоит ей заметить мою слабость — и она не упустит шанса показать свою власть надо мной.

И так я думаю о собственной дочери?»

Малин замирает, задумавшись. Ей становится стыдно, и она отгоняет эту мысль прочь.

С кем она собиралась в кино? С парнем? Как я могу ей позволить такое после того, что случилось? Со временем многое забылось, мой ужас прошел. Остался только какой-то смутный страх, будто электрический разряд в теле. Страх, которым можно оправдать все.

«Я больше ничего не понимаю. Я перестала понимать саму себя».

И Янне. Он исчезает из памяти, словно давнишний сон. Малин не собирается говорить с ним и не думает просить прощения. «Что я за человек? — спрашивает она себя. — Как я могу презирать тех, кого люблю?»

Малин идет на кухню и достает текилу из шкафчика над холодильником. Осталось полбутылки.

Она пьет прямо из горлышка.

Что делает с тобой эта осень, Малин Форс? Что делает она со всеми вами?

Куда она заведет тебя?

Посмотри, куда она завела меня.

Я хочу сказать тебе одну вещь: иногда мне кажется, что Андреас где-то совсем близко, я чувствую его дыхание. Оно не холодное и не теплое, и совсем не имеет запаха. Я не вижу и не слышу Андреаса, но знаю, что он где-то близко и в то же время невероятно далеко.

Ясмин тоже здесь, по крайней мере, отчасти.

Стоит ли мне бояться их?

Захотят ли они мне отомстить?

Мой мир совсем белый. А их, вероятно, черный или серый, и холодный, какой та ночь запомнилась им, живой и мертвому.

Не пытайся разгадать свою тайну, Малин. Даже если у тебя получится, это не поможет тебе. В тайне заключена особая сила.

Занимайся лучше моей тайной, если тебе так хочется. Иди по следу навстречу одиночеству и страху. Может, тогда Андреас и Ясмин простят меня.

Если только найдется из-за чего прощать.

Прощение.

Вот слово, засевшее в голове Янне, когда он готовит бутерброды для Туве и смотрит в сторону кухонного стола, туда, где всего неделю назад стояла Малин. Тогда она кричала на него, а потом ударила. «Сможем ли мы со временем простить друг друга? Как нам это сделать, мне и Малин? Ведь это все равно что понять одну вещь: то, что оба мы виноваты друг перед другом и вся наша совместная жизнь не более чем недоразумение, нечаянная обида, ошибка, за которую надо просить прощения.

Или мы просто состарились, Малин? И когда же нам придется просить друг у друга прощения в следующий раз? Через двенадцать лет? Через тринадцать?

Туве любит бутерброды с печеночным паштетом и маринованным огурцом.

Сейчас она наверху. Сидит, поджав ноги, и смотрит телевизор. Здесь, дома. Ты ведь, наверное, хочешь, чтобы я попросил прощения за ее выбор, Малин, ведь так?

Она была в кино со своей подругой Фридой. Похоже, она сторонится парней. Еще не совсем оправилась после Маркуса и Финнспонга».

— Бутерброды готовы, Туве. Тебе травяного чаю или имбирного?

Молчит.

Может, заснула?

Туве откидывается на спинку дивана и переключает каналы. «Отчаянные домохозяйки», реалити-шоу, футбольный матч. Она останавливается на документальном фильме о каком-то скульпторе, изваявшем фигуру человека, бросающегося вниз из окна Всемирного торгового центра как раз в момент обрушения башен. Скульптуру планировали установить на том месте, где стоял ВТЦ, однако проект признали неудачным, а саму идею скульптуры — слишком надуманной и пугающей. Люди словно отказываются верить в то, что человек действительно был вынужден выпрыгнуть из окна небоскреба.

Туве откусывает от своего бутерброда.

Она не поедет к маме сегодня вечером. Ей хочется сидеть в темноте, смотреть телевизор и слушать, как папа возится на кухне.

На экране скорчившаяся фигура в бронзе. Такая маленькая во встречном потоке ветра, совсем как в реальной жизни. «Ты похожа на нее, мама», — думает Туве. Ей хочется спуститься вниз, к папе, и уговорить его съездить к маме вместе, посмотреть, как она там, может, остаться у нее на ночь. Но папа, конечно, не захочет. Да и мама, наверное, рассердится, если они приедут просто так.