Читать книгу "Я навсегда тобою ранен... - Андрей Орлов"

– Желаю.

– Тогда, если не трудно, дотащите эти чертовы рюкзаки до улицы, хорошо? Спина за эти дни уже отваливается, никакого сладу с этим радикулитом...

День действительно был прекрасный. Жить да жить, ни о чем не думая. Приятный ветерок дул по ущелью. Солнце поднялось, уже пекло. Ноги слушались, но я их не чувствовал. Выволок рюкзаки, бросил у входа. Неподалеку валялась бесформенная груда тряпья, среди нее выделялась борода и горбатый увесистый нос. Плотный хакас в охотничьей куртке – морщинистый, с цепким взглядом, с карабином за плечом – ковырялся в этой груде носком сапога. Поднял голову, посмотрел на меня, как будто я был мыльный прозрачный пузырь, но на всякий случай приспустил ремень карабина.

– Пройдите, пожалуйста, Артем Николаевич, на три шага, – попросил прокурор. – Я выйду, если не возражаете.

Я отошел. Бежать особо некуда, да и на каких ногах бежать? Речушка весело журчала по блестящим камешкам.

– Эх... – потянулся бывший прокурор. – Хорошо-то как, когда не нужно на работу... Вы знаете, кстати, Артем Николаевич, почему ущелье называется ущельем Зеленого Дьявола?

– Понятия не имею, – огрызнулся я. – Дьявол здесь жил. Зеленый.

– Зеленый-презеленый, – хохотнул прокурор, – как моя тоска. Действительно жил. Поверье такое имелось у тутошнего народца. Дьявол – значит, дракон. Жил себе холостой жизнью, девчат таскал из ближайших селений, стада напалмом сжигал, пока одному батыру это дело не надоело. Забрался он на самый высокий утес, спрятался в кустах, дождался, пока этот крендель прилетит и усядется рядом. Привязал он его за лапу девичьими косами к скале, а когда тот начал биться на коротком поводке, стрелу вогнал между глаз. Издох дракон, а юноша... не поверите – сам в дракона превратился. Так-то вот. Акай, ну что стоишь, как пень? Подтаскивай рюкзаки, сейчас пойдем.

Помощник поправил карабин и, что-то напевая под нос, потащился к «пьедесталу», где я бросил поклажу. Без особых усилий оторвал рюкзаки от земли, поволок обратно. Не использовать последний шанс было бы смешно. Я дождался, пока они окажутся с Камориным на одной линии, и толкнул его на прокурора. Хакас споткнулся, бросил рюкзаки и сделал кувырок заодно с карабином, увлекая за собой шефа. Я прыгнул вперед (бежать-то куда?) – уж коли помирать, так под тяжелый рок... Уже в полете я сообразил, что сил не было. Откуда взялись? Оттолкнул Акая, подпрыгнул к прокурору на полусогнутых. Тот с пылающим взором пытался приподняться. Отличный приемчик из арсенала прирожденного убийцы – руки уже тянулись. Левую пятерню на затылок, правую под подбородок – и вращательным, по оси, приподнимая вверх – дабы позвонки немного оторвать друг от дружки для лучшего результата...

Акай уже вскинул приклад, чтобы сделать из моего затылка кашу. Выстрел прогремел, как гром среди ясного неба. Охнув, хакас отвалил, схватился за простреленную коленку, завертелся. С камня кто-то спрыгнул, но я уже сделал ЭТО – крутанул прокурорскую голову... Будем надеяться, что не успел.

Тот, кто спрыгнул, зацепил меня локтем по носу. Я упал, уставясь в голубое небо, где опять носилась кругами настырная хищная птица.

– Артем! – Человек со знакомым голосом плюхнулся на колени, поднял мою голову, увидел, что я живой, и с облегчением бросил.

– Ты чего дерешься? – спросил я.

– Ну, извини, – развел руками Венька. – Куда попал – туда ударил. Надеюсь, в принципе, ты рад?

В принципе, я был даже счастлив. Особенно когда рядом с Венькой рухнула сияющая физиономия Крюгера и в воздухе знакомо запахло перегаром.

– Посмотри, он просто онемел от восторга, – сказал Крюгер. – Щас я ему соску дам... – извлек, словно саблю, фляжку, отвинтил горлышко и приставил к моему рту.

Откашлявшись, я повернул голову. Автоматчик на камне, как горный орел на вершине Кавказа, зорко озирал округу. Какие-то люди в странных полувоенных-полуспасательских костюмах толклись у пещеры. Внутри уже кто-то был, вытаскивали тела – сухого Мурзина, мокрых женщин. Двое задумчиво чесали репы, озирая распростертые мощи «снежного» Вахланкина.

– Под водой еще один жмур... – прошептал я, пробуя привстать. – И километрах в пяти отсюда – последний... Я знаю, где, я покажу...

– Ты лежи, лежи, – пихал меня в бок Венька, – ишь, какой прыткий. Не напрыгался еще?

Вооруженные личности тащили на дальний берег стонущего прокурора и его верного слугу.

– Послушайте... – пробормотал я, теряя сознание. – Вы шли за мной пешком? Как Суворов через Альпы?

– Ну вот еще, – фыркнул Венька. – Охота было ноги ломать. Вертолет за тобой прислали.

Значит, не померещился мне под утро шум вертолета. Долго же искали нас, к самой раздаче подоспели. Могли не успеть. Но кто же знал эти три магических слова: «ущелье Зеленого Дьявола»?

– Ты не думай, Артем, все прозаично, – бубнил Венька. – В пятницу тебя не хватились – ты был пьян в зюзю, а мало ли где бражника носит. А вот в субботу, когда ты не явился домой, органы стали шевелиться. Твой сотовый не отвечал. И новая порция адреналина: пришел факс из Новосибирска с копией дела девяностого года, заведенного на Алексея Хомченко – того самого «голубка». До воскресенья голову ломал – где же я видел эту физиономию?! А потом как доперло: да это же туристка из «Белых зорь», на которую страшилище набросилось! Лицо – не копия, но похоже. Сестры у Хомченко не было. Я чуть не охренел, Артем! Да не может быть такого – потом уж дошло, что... может. Помчались на базу, а там полупьяный охранник и ни одной живой души. Ушли, дескать, все. И ты за ними вдогонку... Ну, не пешком же за тобой, в самом-то деле? Давай вызванивать МЧС – у них в Абахе аэродром, кое-как утрясли, подтянули вертушку, пяток омоновцев добыли. И давай утюжить долину Ашлымбаша... А вот до ущелья действительно пришлось километр пешком идти, но это фигня, здоровее будем...

Теперь я с чувством выполненного долга мог терять сознание. Что я и делал, периодически выпадая из реальности. Капризный вертолет не пожелал садиться в ущелье, и вся компания – с матюками, с живыми и мертвыми – потащилась в гору. Временами я шел сам, временами меня тащили. Помню заключительный этап, ровную площадку среди нагромождения камней, на которой стоял спасательный «МИ-8» – классика жанра.

– Раненых сначала заносите! – орал кто-то хриплым голосом. – Вашего мента и туриста того очкастого!

– Турист не раненый, – пробормотал я в бреду. – Турист мертвый... Его головой треснули...

– Это тебя головой треснули, – ласково проговорил поддатый Крюгер, – а у парня ребра сломаны. А треснула у него бутылка, которая была в нагрудном кармане. Такое добро пропало...

Я чуть не хохотал от радости. Хоть кто-то остался в живых. Что я имею против Мурзина – самого безобидного участника проклятой экспедиции?...

Полет я почти не помнил. Единственный светлый момент – я лежу на носилках рядом с кабиной, треск отчаянный, в иллюминаторе проплывают облака, будто из хлопка. На соседних носилках страдает Мурзин; у него бинтами стянута грудь, он сипло дышит, очки потерял при транспортировке, из глаз вываливаются желтые слезы...