Читать книгу "Основы человечности для чайников - Екатерина Владимировна Шашкова"

взгляд на свежее сообщение от Инги. В нем обнаружилась фотка с милым котиком, запутавшимся в шторе и повисшим вниз головой, и подпись: «Вот так весь день себя чувствую. Пошли гулять?»

«Сегодня, наверное, не смогу», – набрала в ответ Ксюха.

И стерла.

Глава 17. Добро пожаловать в клуб!

Спустя пару минут Людвиг завязал с уговорами и переключился на дверь. Он пытался ее толкать (безуспешно), пинать (аналогично), подцепить крючок ногтем сквозь щель (с тем же успехом). Потом, видимо, устал и начал просто стучать. Не очень сильно, но методично. Бом, бом, бом.

Иногда размеренный стук прерывался рыком (не разобрать даже, волчьим или человечьим), и тогда Ксюхе очень хотелось заткнуть уши – слишком много отчаяния и безысходности было в этом рыке.

– У меня есть зажигалка, – сообщил Людвиг, убедившись, что на стук никто не спешит отвечать: «Да-да, войдите». – Если ты меня не выпустишь, я спалю здесь все вместе с собой.

– Нет у тебя зажигалки, ты даже прикуривал от камина.

– Есть, я ее здесь нашел.

– Да кто хранит зажигалку в туалете?

На самом деле много кто. Например, курящие. Это, конечно, не про Тимура, но вдруг Диана любила по утрам выкурить сигарету, сидя на унитазе и думая о смысле жизни? Или кто-нибудь заходил в гости и оставил? Или к зажигалке прилагалась свечка на случай, если в самый неподходящий момент перегорит лампочка или вырубится электричество.

У Ксюхи дома, кстати, коробок спичек в ванной лежал. Долго лежал, пока фонарик не купили.

– Ладно, допустим. И что же ты спалишь, рулон туалетной бумаги? Сантехника не горит, кафель тоже.

– Тут есть плед. И еще пластик, он будет дымить и вонять, я задохнусь и умру. А освежитель воздуха вообще может взорваться.

За дверью что-то тихо звякнуло. Колесико зажигалки? Крышка освежителя? Шпингалет? Да разве на слух определишь, когда в ушах гудит от напряжения?

– Я не поняла: ты выйти хочешь или умереть? – Ксюха очень старалась не поддаваться панике.

Не будет же Людвиг в самом деле устраивать пожар! Не будет же, да?!

– Я хочу, чтобы ты открыла дверь. Желательно добровольно. Либо я ее подожгу.

– И тогда я с воплем «Помогите, пожар!» выбегу из квартиры. И как хочешь – так и выбирайся.

– Выберусь. Дверь прогорит, и я ее вышибу.

– Каши мало ел.

– Устрою потоп и залью соседей. Они прибегут разбираться.

– Сейчас середина рабочего дня. Нескоро прибегут.

Кажется, зажигалки у Людвига все-таки не было. Или инстинкт самосохранения хоть немного, но сдерживал чужую волю. В конце концов, если ему велели вернуться, а он сгорит или сломает ногу, приказ останется невыполненным.

Ксюха утешала себя этим еще несколько мучительно долгих минут. Людвиг молчал – видимо, придумывал новые аргументы. Или боролся сам с собой. Или спал.

Не умер же он там, в самом деле!

А потом в дверь словно тараном изнутри ударило. Крючок зазвенел. Гвоздь, за который он цеплялся, выдернулся из дверного косяка почти на треть. Да что гвоздь – сама дверь, кажется, треснула по всей длине, а подпирающий ее стул подпрыгнул и хрустнул.

Ксюха отскочила подальше, в сторону комнаты, и настороженно замерла. На такое она не рассчитывала. Вообще не думала, что Людвиг решит прорываться с боем. Еле стоит же!

Интересно, чем он так по двери врезал: всем собой или совершенно случайно нашел в углу огромную кувалду?

Из туалета раздался разгневанный рык, и дверь снова содрогнулась.

Возможно, у Людвига была не только волчья ипостась, но и какая-нибудь носорожья.

Третьего удара дверь не выдержала, и стул не помог, и крючок не спас. Толку-то от них, если этот твердолобый оборотень просто вышиб плечом (все-таки плечом, а не гипотетической кувалдой!) тонкий слой фанеры, доломал руками остальное и вывалился в коридор.

Ладно, одну службу стул все-таки сослужил – Людвиг немедленно за него запнулся и чуть не растянулся на полу. Лучше бы, конечно, растянулся. Тогда можно было бы огреть его по затылку… да хоть тем же стулом. Или шваброй.

Ксюха вполне представляла, как это сделать, и в то же время прекрасно понимала, что не смогла бы ударить в полную силу. Это же не идиот Буранов, а Людвиг! Ему и так плохо, куда еще-то?

Людвиг зыркнул на нее совершенно безумными глазами и предостерегающе рыкнул, словно мысли прочел. И побрел, шатаясь, по коридору. На рукаве свитера зияла дыра – порвал, когда проламывался сквозь дверь. Еще и руку, кажется, разодрал, но разве же он в таком состоянии даст осмотреть?

– А ну вернись! – все же крикнула вдогонку Ксюха. – Вернись немедленно!

Людвиг вздрогнул, но даже не обернулся. И не остановился. Доковылял до выхода из квартиры, толкнул дверь… и очень удивился, обнаружив, что она заперта.

«Ура!» – мысленно воскликнула Ксюха.

– Ар-р-р, – устало выдавил Людвиг и кое-как, словно вслепую, начал обшаривать замки.

К несчастью, оба открывались изнутри и без ключа, так что вскоре дверь распахнулась…

…раздался глухой удар, и Людвиг спиной вперед влетел обратно в квартиру.

Не как в фильмах, конечно, не на бреющем полете до ближайшей стены. Просто опрокинулся навзничь, стукнулся затылком и остался лежать.

– Шестнадцать лет мечтал это сделать, – сознался стоящий на пороге Тимур, потирая кулак.

И зябко поежился.

Ксюха решила не уточнять, почему взрослый и ответственный человек поздней осенью несся из школы домой без верхней одежды и по лужам (брюки оказались почти до колен заляпаны уличной грязью, в ботинках отчетливо хлюпало).

Она растерянно замерла, не в силах выбрать, куда бросаться в первую очередь: на шею мокрому Тимуру или к раскинувшемуся на полу Людвигу. В итоге совесть все-таки одержала победу над радостью.

– Ты живой? – прошептала Ксюха, склоняясь над несчастным оборотнем.

Он не ответил, даже глаза не открыл. На скуле краснело пятно, грозя со временем превратиться в здоровенный синяк.

– Ну что? Дышит? – нервно спросил Тимур. Он так и стоял в дверях, не решаясь войти в собственную квартиру.

– Дышит. Но, похоже, без сознания. За что ты его так?

– За все хорошее. Рассказывай, что у вас стряслось и как вы двое оказались в моей квартире. Надеюсь, не через окно влезли?

– Нет, магией. Ты это… может, зайдешь все-таки?

– А, ну да. – Тимур перешагнул через порог, стянул мокрые ботинки и снова замер, как будто вокруг Людвига расстилалась некая зона отчуждения.

– Он не кусается, – не выдержала Ксюха. – То есть прямо сейчас не кусается.

– Да, он делает больно иначе. Я знаю. Просто… – Шаг вперед дался ему с явным трудом. Второй – уже легче. На третьем шаге Тимур опустился на колени и начал осторожно ощупывать голову Людвига. Крови под волосами не нашел и слегка успокоился. – Его же не от моего удара так вырубило? Я же вроде не сильно стукнул…

Это прозвучало как вопрос, ответа на который Ксюха не знала. Чем измеряется сила удара: скоростью движения кулака, количеством сбитых костяшек или громкостью падения? Много ли надо человеку, который