Читать книгу "Гость из будущего. Том 1 - Владислав Викторович Порошин"

у окна, — подсказал мне тот же шутник, — успевай, может, ещё перехватишь.

— Сергей Николаевич, Сергей Николаевич, — затараторил я, подбежав к столику, где сидел наш актёр и где ему щедро наливали коньячок, — всё, погода солнечная, пойдёмте в кадр.

— Какая же она солнечная, когда за окном дождь? — Филиппов старший схватился за рюмку, но я поверх наложил свою мощную лапу и сдвинуть рюмочку с алкогольным напитком не дал.

— Мне только что пришла эсэмэска из гидрометцентра, что сейчас будет солнце, — буркнул я и, увидев вытянутые лица мужиков за столиком, добавил, — то есть телеграмма из Москвы молнией прилетела. Пойдёмте в кадр, коньяк не медведь в лес не убежит.

Я приподнял Сергея Филиппова из-за стола, и пока тот не опомнился, потащил к выходу.

— Подожди, — сказал он и, обернувшись к мужикам, проворчал, — не по таланту пьёте. Врёт твой прогноз погоды, не будет сегодня солнца, — пробурчал он уже для меня.

И тут как по команде дождь за окном прекратился и даже показались слабые солнечные лучи.

Глава 21

Почти всегда отсмотр чернового материала будущего киношедевра — это некое таинство, а для главного режиссёра такая процедура вообще сродни первому юношескому свиданию с любимой девушкой. Как пройдёт первый поход в кино, о чём состоится первый разговор на свидании, каким будет первый поцелуй и что из этого со временем получится? Никто ничего не гарантирует. Поэтому смотреть отснятые плёнки обычно приглашают только избранных членов съёмочной группы. Как правило, в такой избранный круг входят: главный оператор, художник-постановщик, режиссёр монтажа, самые авторитетные актёры и собственно сам главарь всей съёмочной банды.

Но в эту пятницу поглазеть на «киношное таинство» режиссёр Леонид Быков в маленькую монтажную комнату пригласил целых пятнадцать человек. Здесь были и главный оператор с двумя ассистентами, две гримёрши, костюмерша, ассистентка Любочка, звукорежиссёр, художница-постановщица, три автора сценария, монтажёр Костик, сам Леонид Фёдорович и моя скромная персона. А вот актёры разъехались и разлетелись по разным адресам ранним утром, пока наш город спал. Кстати, дядя Йося Шурухт тоже умчался в Москву, закрывать с фирмой «Мелодия» договорные вопросы. И моя Нонна улетела тем же самолётом, чтобы готовиться к отчётному спектаклю.

— Здесь не курят! — рявкнул я на трёх авторов сценария, пока Костик заряжал первую плёнку. — А то в угол поставлю.

— Н-да, — крякнул кто-то из сценаристов, — развёл ты, Лёня, у себя либерализм.

— Феллини правильно говорит, нечего здесь курить, — поддержала меня художница Маневич-Каплан. — И так дышать нечем.

— Хватит ругаться, — шикнул на всех Леонид Быков, — давайте смотреть кино.

Костик нажал кнопку, затрещал механизм монтажного агрегата и на экране наш главный герой Зайчик в замедленном темпе в полный рост пошагал по аллее слева на право. Мы эту сцену специально сняли в режиме — 32 кадра в секунду, а теперь прокручивали в 24 кадра, из-за чего движения были медленными и плавными. Камера катилась по рельсам параллельно главному герою, и поэтому по переднему плану мелькали цветочки, заботливо высаженные вдоль аллеи сотрудниками киностудии. И это был первый кадроплан вчерашней героической съёмки.

Затем Зайчик появился уже фронтально. Он так же медленно наступал на камеру, которая от него постепенно отъезжала. Здесь крупность была средняя, главного героя снимали примерно по колено, и на лице Леонида Быкова играла немного ненормальная и сумасшедшая улыбка. Ведь по сюжету наш Зайчик узнал, что ему осталось жить гораздо больше двух дней. А после, собравшийся в монтажке народ, увидел, как главный герой так же идёт на камеру, но снят он крупно — по грудь. Такую крупность в Голливуде ещё называют «два си», что в простонародье значит две сиси.

И всё это действие было запечатлено без звука. По моей задумке, когда этот эпизод будет смонтирован, здесь зазвучит закадровая чарующая инструментальная мелодия «Любовь настала». И вдруг на следующем кадроплане появилась фигура Нонны Новосядловой, которая играла актрису Наташу. Нонна стояла неподвижно, камера на тележке на неё наезжала, а ветер из-за рапидной съёмки медленно и кинематографично колыхал светло-русые волосы девушки.

В этом месте три автора сценария дружно заёрзали на стульях. Мужчины, наверное, ожидали, что сейчас должна начать бегать по рельсам маленькая весёлая девочка, а тут взрослая девушка в модных белых брючках. Но то, что произошло дальше, сценаристов потрясло ещё сильнее. Зайчик и Наташа на общем плане встретились, взялись за руки, и когда камера сняла главных героев крупным планом, два профиля друг напротив друга, то Нонна неожиданно запела. И сценаристы разом вздрогнули.

Дальнейшая съёмка велась не в рапиде, а со стандартной скоростью в 24 кадра, и на этих кадрах уже присутствовал звук, записанный с площадки, на которой в реальности надрывался магнитофон. А Нонна, стараясь попасть в свою же фонограмму, скорее открывала рот, чем пела:

В самый жаркий день,

В самый сильный дождь,

В самый белый снег,

Рядом идешь.

На этих словах камера, установленная на кинокране, медленно отъехала вверх. И на открывшейся панораме не было ни девочки, ни рельсов, ни несущегося безжалостного поезда. Вместо сбежавшей электрички, на алле танцевали твист все главные актёры кинокомедии, а так же актёры второго плана из массовки, а вокруг прыгали дети из танцевального кружка. На детей, кстати, орала их руководительница, которая осталась за кадром. Она требовала, чтобы её подопечные улыбались и прыгали, словно танцуют в последний раз. «Симонова, ты куда смотришь? Кто за тебя будет улыбаться? Петров, кто так танцует? Я тебе уши оборву! Семёнова, кто так прыгает?» — все эти ободряющие слова долетали до нас сквозь фонограмму.

Ты со мной дели

Каждый день земли,

Потому что я —

Песенка твоя.

Ла-ла-ла…

— Ну, с меня хватит! — рявкнул один из сценаристов. — Остановите это безобразие!

— Где девочка⁈ — заголосил второй автор сценария, когда монтажёр Костик остановил плёнку. — Где локомотив? Что за ерунду вы наснимали?

— И где моя песня? — не так