Читать книгу "Поцелуй ночи - Елена Сокол"

- Но… - Я делаю шаг назад, моя рука падает плетью вниз.

Бьорн приближается и обхватывает руками мои плечи.

- Кто-то поднял его из могилы с этой целью. Это мог сделать только другой сильный колдун. Понимаешь?

- Я не… - Меня трясет.

- Вампирами не становятся от укуса - забудь все, что ты видела в кино или читала в книгах. – Его пальцы больно впиваются в мою кожу. - Кровососом можно стать, только поднявшись из могилы. И только с чьей-то помощью! Кто-то использовал отца Микке для того, чтобы тот обратился и напал на мою сестру!

- Боже…

- Мать Микке живет тихо, не привлекая внимания, и она клянется, что ее сын не интересуется тем, чем занималась их семья. Но я прошу тебя, Нея, пожалуйста, будь с ним осторожна! Не доверяй! А еще лучше… еще лучше, просто держись подальше.

Ветер мелко треплет его волосы, сосны за нашими спинами мягко шелестят ветвями, внизу мелодично журчит река, и мое сердце во всей этой мелодичности окружающей обстановки выглядит слоном посреди посудной лавки –грохочет так, что все мое тело буквально сотрясает ему в такт.

- А ты? – Спрашиваю я, глядя в светлые глаза Бьорна. «Ты будешь держаться подальше от Лены?» - хочется спросить мне, но вместо этого произношу: - Ты не боишься стать вампиром, когда умрешь? Ты же…

- Я предпочту умереть. – Твердо отвечает Бьорн. – Просто умереть. Навсегда.

46

Я появляюсь в районе Лаппар только через час. Обхожу развалины старых саамских зданий и оказываюсь возле трейлера Фриманов. Не успеваю постучаться, как дверь распахивается: на пороге стоит Анна. Она стряхивает пепел с сигареты, зажатой в длинном мундштуке, и поторапливает:

- Где ты так долго шаталась? Скорее входи!

Женщина будто чувствовала мое приближение.

- Нея была на гандбольном матче, мама. Я же тебе говорила. – В проеме рядом с ней появляется фигурка Сары. Анна исчезает в глубине темного трейлера, и подруга добавляет шепотом: - Ты где, блин, так долго бродила?

- Я сделала крюк. – Пожимаю плечами. - Через речку.

Сара вглядывается в мои глаза.

- Хм, не врешь. – Затем двумя пальцами, точно пинцетом, подхватывает какой-то листик, запутавшийся в моих волосах. – Разве мы не договаривались держаться подальше от леса?

- Так и было, но… - Перехожу на шепот. – В общем, я была не одна, меня проводили. Не переживай.

- Кто? – Она так и не дает мне пройти в трейлер.

- Один знакомый. – Отмахиваюсь.

Но чувствую, как жар медленно подбирается к лицу.

- Погоди. – Сара трет ладони друг о друга, а затем подносит их к моей груди.

- Что ты делаешь? – Отшатываюсь я.

- Мама говорит, я должна постоянно тренироваться, чтобы пробудить свой дар. Вот, пытаюсь увидеть, кто с тобой был.

- А, ясно. – Я пытаюсь не хихикать, глядя, как Сара, закрыв глаза, делает загадочные пасы руками перед моим лицом.

- Подумай о нем. Давай-давай.

- Хорошо.

Я на полном серьезе представляю себе Бьорна. Воскрешаю в памяти сцену у реки, вспоминаю, как парень вывел меня из леса к дороге, а затем вернулся к машине, где его ждали отец и дядя.

Вспоминаю, как опустила голову, когда они проехали мимо меня спустя минут пять, а затем долго смотрела вслед удаляющемуся автомобилю.

Хельвин рвался проводить меня до дома Сары, но мои доводы о том, что парню с секирой и в таком необычном одеянии лучше не попадаться на глаза местным жителям, подействовали нужным образом. Я видела, как он обернулся, когда машина отъехала на почтительное расстояние – наш разговор не мог не отложить серьезный отпечаток в его душе.

- Кто же это был, кто же это был… - Морщится подруга. Затем открывает глаза и уставляется на меня вопросительно. – Медведь?

Я начинаю хохотать.

Сара трясет головой и с недовольством осматривает ладони:

- Знала же, что это глупость! Нет у меня никакого дара. И не будет!

- Ты почти угадала. – Смеюсь я.

- Но почему медведь? – Хмурится она, продолжая пялиться на ладони. – Почему это пришло мне в голову? Бред же, да?

- Сара! Нея! – Нетерпеливо зовет Анна.

- Ой, мама ведь уже все приготовила для ритуала! – Подруга хватает меня за руку и буквально силой втаскивает за собой в трейлер. – Ты ведь взяла кулон?

- Да. – Вынимаю его из кармана и отдаю ей.

- Сюда. – Требует Анна, протягивая на ладони вышитый узором платок.

Я кладу в него кулон, и женщина завязывает его узлом.

- В чем будет заключаться ритуал? – Интересуюсь я, наблюдая за ее действиями.

Анна кладет на круглый столик железную тарелку, на краях которой выбиты какие-то странные символы, и в ее центр помещает платок с завернутым в него украшением.

- Ты голодна? Хочешь есть? – Игнорируя мой вопрос, спрашивает цыганка.

- Вообще-то, да, перекусила бы. – Признаюсь я.

- Отлично. – Бормочет она, подтаскивая к столу обветшалое деревянное кресло с высокой спинкой и почерневшими подлокотниками. – Садись!

Так, ясно. Кормить меня тут не будут.

- Перед ритуалом не едят. – Словно прочитав мои мысли, объясняет Сара. – Чтобы… не вырвало. Или что похуже.

- Похуже? – Бросаю на нее подозрительный взгляд.

- Я всякого навидалась. – Извиняющимся тоном произносит она.

- Не нагнетай! – Приказывает ее мать. – Лучше иди, помоги мне.

Подруга срывается с места.

- Зеркало? – Уточняет она у матери.

- И веревку.

Я подхожу ближе к столу. Древесина на столешнице выгорела причудливыми узорами – так, будто на ней однажды плясал огонь. Хочу прикоснуться к ней пальцами, но тут Анна выкрикивает:

- Руки!

- Простите, - испуганно отдергиваю руку и отхожу.

Цыганка кладет на стол череп какой-то птицы и потемневший от времени кинжал. По моей спине пробегает холодок.

- Ленту. – Просит Анна, подворачивая рукава своей рубашки.

Я послушно задираю кофточку, отвязываю шелковую ленту с пояса и протягиваю ей. Цыганка подобно ищейке обнюхивает ее и презрительно морщится. Мне становится не по себе. Чем таким может пахнуть моя лента? Она скривилась так, будто та воняет тягучим смрадом.

- Садись. – Отрезает.

Ну, хорошо.

Я могла бы и возразить, но ощущаю, что цыганка чем-то сильно встревожена. Может, серьезно готовится к тому, что сейчас должно произойти.

Сара говорила, ее мать потратит на это действо много сил, так что не стоит усложнять ей процесс своим сопротивлением. Несмотря на то, что я не чувствую сейчас никакой торжественности или благоговения, мой интерес к происходящему только усиливается. Еще немного, и мы узнаем обо мне все.