Читать книгу "Шепот гремучей лощины - Татьяна Корсакова"

Григорий уже и сам видел отчетливый след армейского сапога…

– Пойдем, – велел он, выпрямляясь, стараясь не думать о том, что может ждать их в конце пути, стараясь не загадывать, куда их этот путь приведет.

Путь привел на его собственный двор.

– Ну, что? – Обернулся на него Зверобой. – Говори, Гриня, куда тут дальше.

Дальше некуда. От дома ничего, кроме закопченного остова печи, не осталось. Или кое-что все-таки осталось?

Вход в погреб был открыт. Означать это могло только одно: кто-то прятался внутри. И этот кто-то знал о существовании погреба. Если бы сердце его могло кинуться в галоп, оно бы кинулось, и кровь бы зашумела в ушах от дурного предчувствия. Но в его новом организме ровным счетом ничего не изменилось. И походка, которой он направился к люку, была твердой.

Уже оказавшись внизу, Григорий не просто догадался, а почувствовал, кто здесь был, кто прятался. Это не было звериным чутьем, он не уловил знакомые запахи, он просто знал, что не так давно в погребе прятались Сева и Митя. А еще он почуял запах крови… Что-то случилось с Митей. Это его тащили волоком.

Григорий присел на нижнюю ступеньку лестницы, сжал виски руками. Ему нужно было время, чтобы взять себя в руки и подумать над тем, как быть дальше, где искать ребят.

– …А эти, которые шли по следу, покружили тута, наследили и убрались восвояси, – послышался приглушенный земляной толщей голос Зверобоя.

– Одни убрались? – Это был важный вопрос, требующий немедленного ответа. Григорий выбрался из погреба на воздух, посмотрел на Зверобоя.

– Если ты о том, нашли ли они тех двоих, то не нашли. – Зверобой присел на корточки, разглядывая землю. – Эти, которых искали…

– Это Митька мой, – перебил он. – Митька и Сева. Я уверен, что они.

– Ну, я так и подумал. – Зверобой не выглядел удивленным. – Так вот что я тебе скажу. Те, кто за ними гнались, ушли с пустыми руками. А пацаны потом тоже ушли.

– Куда? – опередил Григория Влас. – Ты можешь отследить их путь?

– Могу. Уж больно характерные они оставили следы. Кто-то из них ранен, Гриня.

Григорий кивнул, стиснул зубы, чтобы не зарычать.

– Тогда, пойдем, пока совсем не стемнело.

До границы деревни Зверобой шел уверенно, но, когда на пути у них встал подлесок, сбавил шаг.

– Дальше посложнее будет, – сказал задумчиво.

– Дальше ты со мной, – вмешался Влас. – Хочу, чтобы, пока светло, ты показал мне то место.

– Какое место? – Насторожился Зверобой, хоть по глазам было видно, что он прекрасно понимает, о чем речь.

– Могилу.

– Зачем вам та могила, товарищ командир? – Было видно, что не хочется Зверобою возвращаться ни к могиле, ни к воспоминаниям.

– Хочу кое-что уточнить. – Влас закурил папиросу. Ни Григорию, ни Зверобою не предложил.

– Да что там уточнять? Гиблое место! Я бы лучше, пока светло, Грине помог пацанов его отыскать.

– Сам справлюсь, – сказал Григорий.

Он уже знал, куда могли пойти ребята. Если до этого прятались, то и дальше станут прятаться. А прятаться лучше всего в схроне. Он и от деревни недалеко, и до усадьбы от него рукой подать. И, что самое главное, сделан на совесть, хорошее место, чтобы переждать тяжелую годину. А то, что пацаны снова во что-то вляпались, он не сомневался, как не сомневался и в том, что Власу очень не хочется отпускать его одного. Но отпустил. Видать, имелся у него собственный интерес, поважнее прочих.

24 глава

О том, чтобы вернуться в Гремучий ручей, не было больше и речи. Митяю не становилось лучше, Митяю становилось все хуже. Он скатился в тяжелый, полный кошмаров сон, кричал и метался. Сева очень надеялся, что это всего лишь сон. Сон, а не бред. Потому что, если бред, значит, дело совсем плохо. Не разбирается он в медицине. Вообще не разбирается! И сил на то, чтобы дотащить Митяя до лагеря, не осталось. Он бы, наверное, и дотащил, если бы по лощине не рыскали немцы. Может только немцы, а может и упыри. И фон Клейст так просто Митяя не отпустит. Теперь Митяй не просто подопытная мышь, но и опасный свидетель. Вряд ли фон Клейст стремился к тому, чтобы фрицы узнали о его упыриной сути. Таким не похвастаешься. Это тайна – черная и страшная, мерзкая даже.

В ту ночь, когда горела часовня, фон Клейст мог решить, что Митяй погиб в огне. Той ночью фон Клейсту, по всей видимости, было не до него, но сейчас все изменилось. Сейчас упырь костьми ляжет, а попытается их найти. Не своими костьми, а заемными. Расплатится теми солдатами, которых послал на их поиски. Интересно, солдаты понимают, что происходит, или упырь их заморочил, как некогда морочила старая ведьма?

Сева не заметил, как за тяжкими раздумьями соскользнул в сон. Очнулся он от сиплого крика. Кричал Митяй.

Он уже не лежал, он сидел на топчане. Всклокоченный, в пропитавшейся потом рубашке, к прилипшими ко лбу волосами, с диким взглядом.

– Уходите! – Его осипший голос упал с крика на шепот. – Он вас ищет. Уходите…

– Митяй! – Сева схватил друга за плечи, встряхнул, пытаясь привести в чувство. – Митяй, очнись!

Не очнулся. Смотрел на него пустыми, невидящими глазами. Значит, все-таки бред…

– Они идут… – Шепот его был уже едва различим. – Он их послал… Они чуют… На кровь идут…

– Митяй… – Сева положил ладонь другу на лоб, лоб был горячий. Очень горячий. – Успокойся, нет тут никого.

– Идут… – Митяй смотрел прямо перед собой. Или не смотрел. – Много… Он научился… Они теперь послушные… – Пальцы Митяя сжали Севино запястье крепко, до боли. – Уходите! Вам нужно уходить, пока не поздно!

Кому – вам? Не вам, а нам! Но кто знает, что сейчас у Митяя в голове, какие замки, какие бастионы…

Может, нужно его разбудить, вырвать из этого кошмара? Напоить крепким сладким чаем, обсудить дальнейшие планы. Если получится. Если это всего лишь кошмар, а не бред. Вырвать из бреда не выйдет. От бреда можно только вылечить. Или нельзя… Но попробовать все равно надо!

– Очнись! – Он снова встряхнул Митяя за плечи, заглянул в пустые, почерневшие как у упыря глаза. Испугался ли? Испугался, что уж там! Подумал – теперь уж точно все… Подумал, а потом отвесил Митяю затрещину, заорал в лицо: – На меня смотри! Меня слушай!

Посмотрел. По-человечески посмотрел: удивленно и обиженно. Потер щеку, шмыгнул носом, а потом зло спросил:

– Одурел, блондинчик?

– Почти. – Сева уткнулся лбом в горячий Митяев лоб, зажмурился. – Ты бредил во сне и не реагировал. У тебя глаза были… как у них.

– И ты подумал, что я один из них? – В голосе Митяя послышалась горькая усмешка. – Подумал, что я подох и в упыря перекинулся?

– Ну, что-то вроде того. – Сева устало потер глаза, отошел к печке. – Чаю сейчас тебе сварганю.