Читать книгу "Озерные страсти - Татьяна Алюшина"

А вот секс со скромной девушкой Ликой преподносил ему все больше сюрпризов, порой даже несколько шокируя. Но это было так прекрасно, так великолепно, что он полностью растворялся в ней и в своей бесконечной любви.

И расщедрился, подарив машину. Не премиум-класса, но и не дешевую. И тоже в виде сюрприза, лишь когда показывал ей подарок, сообразил, что повторил предыдущую ошибку, оформив машину на себя. Ну, ничего, пойдут оформлять дарственную на квартиру, заодно оформят и машину на нее.

И они упивались друг другом, своим бесконечным счастьем, вили свое гнездышко, решив, что мама будет пока жить в квартире Игната. Только вот… Да, мама. Надо было делать дарственную, но что-то все время мешало – то внезапно потребовалось присутствие Игната на работе, то он чем-то отравился и провалялся дома с расстройством желудка.

А когда оклемался и пришел окончательно в себя, позвонили из больницы Новгорода и сообщили, что маме Лики стало хуже, и девушка срочным порядком уехала домой. Игнат скучал, грустил, беспокоился и звонил чуть ли не каждый час. А тут бабах, свалилась еще одна напасть – пандемия, карантин! И девушка застряла в том Новгороде на месяц.

Игнат ужасно изводился, скучал, переживал и, чтобы занять себя чем-то, начал работать на вызовах по VIP-заказам, хоть немного отвлекаясь от бесконечных, изводящих мыслей и тоски по любимой.

Этот коронавирус испортил и разрушил все их планы! Игнат собирался везти Лику в большой эксклюзивный тур по Испании и Франции, но сообщение с Европой закрыли напрочь, да и по стране ездить просто так не имелось никакой возможности. И все же Лика смогла вырваться к нему, хоть ей и пришлось заплатить за этот порыв соблюдением двухнедельного жесткого карантина, который с радостью разделил с ней Игнат.

Всякие учреждения, в том числе и нотариальные конторы, были закрыты, все консультации проходили только в режиме онлайн. Но при первом же ослаблении карантина Лика сообщила Игнату, что мама выздоровела и готова переезжать. И смотрела на него вопросительным взглядом, ожидая ответа.

Что, чего? Не понял сразу Игнат – ах да! Дарственная к приезду мамы.

– Давай так. На ближайшие три дня у меня все расписано и мне придется работать, – повинился он. – А через три дня я буду свободен, и пойдем все оформим.

Игнат действительно работал.

Как только он отсидел с Ликой в карантине положенные две недели, то сдал анализ на COVID-19 и вышел на работу. Так получилось, что пришлось работать именно ему, больше было некому: один из водителей их фирмы, допущенных до вождения премиум-авто, заболел, у второго заболела жена, и тот находился в изоляции вместе со всей семьей, вот и приходилось самому работать в режиме элитного таксиста, имея все разрешения и допуски администрации для работы во время карантина. И, как ни удивительно, но Игнат даже получал от этого удовольствие, только сейчас осознав, что соскучился по такому вот вождению, особенно за рулем шикарной иномарки премиум-класса.

Как-то среди дня у Игната пришел отказ от вызова одного постоянного клиента, и он решил заехать за Ликой, благо он был совсем рядом от дома, и отвезти ее пообедать на одну открытую площадку – жара вот уж несколько дней стояла в Питере несусветная, и открылись несколько заведений, соблюдавших все правила безопасности.

Из-за жары Игнат не стал пользоваться старинным, медленным и довольно душным лифтом, а поднимался на последний высокий четвертый этаж, где располагалась их квартира, по лестнице. И вдруг услышал, как прогремел, отпираясь, замок их двери и на лестничную площадку вышла Лика, продолжая с кем-то разговор по телефону, и зазвенела ключами, запирая дверь.

– Я говорила тебе не звонить мне самому, – отчитывала она кого-то.

Игнат замер этажом ниже в момент, когда занес ногу над следующей ступенькой, услышав эти слова, произнесенные напряженным, недовольным тоном, так непохожим на обычный светлый и звонкий голосок Лики.

– Хорошо, я сейчас одна, а если бы он услышал звонок и понял про второй телефон, – отчитывала она собеседника. – Да забыла выключить звук.

Игнат почувствовал, что его словно окатили ушатом ледяной воды, бегущей долгими ледяными струями по позвоночнику. Медленно и осторожно он опустил ногу назад и отошел к стене, чтобы девушка не смогла его заметить. Закрыв дверь и продолжая разговор, Лика нажала кнопку вызова лифта.

– Нет, пока не подписал, – отвечала она раздраженно кому-то. – Я же сказала, что сообщу сразу, – послушала, что ей говорят, и ответила гораздо более нежным тоном: – Я тоже скучаю. Но ты же знаешь, нам пока нельзя, – видимо, говоривший предлагал встретиться или еще что-то, и она повторила: – Ты же сам знаешь, нельзя рисковать, это глупо.

В этот момент лифт приехал, распахнув двери, Лика вошла в кабину, дверцы закрылись, и дальнейшего разговора Игнат уже не слышал.

Он так и стоял на площадке лестницы, и дикая, безумная ярость, ослепляя и лишая разума, заливала его сознание. Ярость, вызвавшая сильнейшую боль, острой иглой, кольнувшей в сердце, пробудив черную, бездонную обиду, непонимание, лишая сил. И, опершись спиной на стену, Игнат съехал по ней вниз, опустившись на пол, и вытянул ноги вперед.

Он тонул и задыхался в этой бессильной ярости, в какой-то момент переплавившейся в возмущение и гнев. И именно он, гнев, стал той точкой опоры, которая позволила ему не сойти с ума и пережить тот первый, самый страшный, убийственный и мучительный момент предательства.

Через полчаса Игнат поднялся с пола, покряхтывая, как старик, и придерживаясь за стену, отряхнул свои стильные льняные брюки и, спустившись вниз, сел за руль машины. И сидел так долго, наверное, с час, по истечении которого он уже знал, что будет делать.

В эту ночь он не пришел к Лике, соврав, что у него ночные вызовы, остался в своей квартире, понимая, что не сможет сдержаться, если увидит ее. Полночи он не спал – думал, размышлял, вспоминал, как у них все было, и забылся тревожным, мучительным сном лишь под утро.

На следующий день Игнат вышел на работу, проведя практически весь день за рулем. А вечером, предварительно заехав домой за кое-какими необходимыми ему для плана, который он придумал, вещами, приехал к Лике.

Миронин не был одарен великим талантом к лицедейству, но актерские способности имел неплохие, к тому же хорошо натренированные за годы работы личным водителем, требовавшей частенько изображать полное непонимание или, наоборот, полное понимание, умение красочно и вкусно рассказывать истории и анекдоты. Но сегодня игра давалась ему плохо, да он и не пытался играть, сказал, что ужасно устал, что выдались непростые сутки, а ночью ему снова на работу. И в какой-то момент достаточно резко, без всяких прелюдий, завалил девушку в кровать и долго, отчаянно и жестко брал ее. А закончив, извинился, если чем-то обидел или сделал неприятно, списав все на страстное желание, поужинал, поцеловал и ушел на «ночную работу».

Переждав на лестничной площадке пятнадцать минут, прихватив портфель, который засунул между подоконником окна и батареей, который не хотел демонстрировать Лике, он тихо вернулся в квартиру, когда девушка заснула под действием не очень сильного снотворного, которое он подсыпал в бокал с вином, что она пила. Как он и предполагал, девушка спала довольно крепким сном.