Читать книгу "Адвокат инкогнито - Наталья Борохова"

– Мне кажется, нам следует принять предложение Кисловой, – выдавил он наконец.

Наступила тишина. Ее можно было бы назвать абсолютной, если бы не капала в ванной из неплотно закрытого крана вода.

Виктория смотрела на мужа во все глаза. Рот ее был приоткрыт, и Аркадию показалось, что в этот момент у нее очень глупое выражение лица.

– Тебе неплохо бы объясниться, – бесплотным шепотом попросила наконец Виктория. – Что значит «принять предложение Кисловой»? Она что, делала нам какие-то предложения?

Аркадий почувствовал раздражение. Нет, его жена, несмотря на все свои научные регалии, безнадежно глупа.

– Не говори только, будто не помнишь то, что она мне предлагала! Нужно всего лишь подтвердить, что у нас с ней, еще до того случая, были близкие отношения. Всего делов-то.

– Как «всего делов»? – переспросила Виктория. Похоже, она взяла привычку повторять за ним каждую его фразу.

– Это признание ничего не значит! – принялся объяснять ей Аркадий, как ребенку. – Маленькая хитрость. Ложь во спасение.

– Во спасение кого? – Голос Виктории дрожал.

Ну вот, опять! Жена, похоже, решила над ним поиздеваться.

– Во спасение меня, разумеется, – огрызнулся Соболев. – Тебя, что ли, нужно спасать? Слава богу, не тебе грозит тюрьма.

– А кто будет спасать наши отношения? – спросила Виктория, и ее глаза наполнились слезами. – Неужели ты не понимаешь, что, решив пойти на поводу у Кисловой, ты разрушишь наш брак?

– Чем я, интересно, его разрушу? Дело прекратят, что может и твоя умница Дубровская подтвердить. Мы будем жить, как раньше. Работать в том же университете. Воспитывать детей.

– Мы не будем жить, как раньше, – покачала головой Виктория. – Твое признание все изменит.

– Ты снова о том же! – начал закипать Аркадий. – А все твоя чертова гордость! Не можешь отнестись спокойно к тому, что все вокруг узнают, что я тебе изменял? Не хочешь быть, как все? Сколько у нас обманутых жен? Полно! И ничего, живут же как-то. И далеко не все бросаются подавать на развод.

– Развод? – уцепилась Виктория за последнее слово. – А знаешь ли ты, что в данной ситуации мне было бы выгодно развестись с тобой, причем как можно быстрее? Оставить тебя с твоими проблемами один на один и спасать свою репутацию, свою карьеру, свое честное имя. Именно это мне советовали мать, ректор, хам-оперативник. Даже Валька, бесхитростная моя подружка, и то сказала прямо в глаза, что ты выставил себя полным подонком и мне нужно спасать свою шкуру. Но я так не поступила. Ты знаешь почему?

Аркадий не смотрел на нее. Продолжал трепать ленточку на цветной коробке.

– Я не подала на развод только потому, что хотела помочь тебе. Мне казалось, что, если я оставлю тебя, это будет предательством. Суд всегда лояльнее относится к людям, имеющим семью. Мне казалось, что, если я буду сидеть в зале, судья поймет, что ты нужен в семье, что в тебе нуждаются дома и тебе верят. Тогда, может быть, произойдет чудо, и председательствующий другими глазами поглядит на Кислову. Усомнится в ее обвинении и вынесет решение в твою пользу. А теперь ты требуешь гарантий! Между тем процесс еще не дошел до своего конца. Может быть…

– Потом уже будет поздно, – глухо заметил Аркадий. – Я должен сделать заявление в момент дачи мной показаний.

– А ты представляешь, как мне было нелегко? – Виктория, словно не слышала его последнего замечания. – Что, по-твоему, должна чувствовать женщина, когда ее спрашивают: «Практикует ли ваш муж с вами анальный секс? Склонен ли он к сексуальным перверсиям?» И я находилась в тот момент не на приеме у врача, к которому пришла по доброй воле, а среди других мужчин, которые раздевали меня глазами, как изголодавшиеся по женщине зэки! Ты спрашивал, каково мне было, когда я слышала, как прокурор зачитывает строки из твоего обвинительного заключения? А показания свидетелей, в голос утверждающих, как ты обхаживал Кислову… А эксперт с его «медовым месяцем»… Видите ли, «повреждение и отек половых органов потерпевшей могли быть вызваны чрезмерной страстностью подсудимого». То есть моего мужа, который трахал потерпевшую, как будто ему дома отказывали в ласке! Да мне взвыть хотелось от всех тех слов и прилюдно надавать тебе пощечин!

– Почему же ты так не сделала, Виктория? – тихо спросил ее Аркадий. – Почему не поступила так, как поступила бы на твоем месте любая нормальная баба? Хочешь сказать, конечно, что ты не баба. Помню, ты всегда ненавидела это слово. Ты – даже не женщина, а просто какой-то усовершенствованный образец человеческой породы. Существо без эмоций. Правильное, хорошо воспитанное, умное. Ты – чертова ледышка, вот ты кто!

Соболев порывисто встал, оттолкнув ногой коробку.

– Кому нужны подарки? Твоим родителям? Да у них своего барахла выше крыши. Мне? Я ничего у тебя не просил! Маше и Пете? Что там, очередной том очередной энциклопедии и сто пятидесятые по счету туфли? – В его голосе слышались гнев и презрение. – Ты всегда делаешь так, как принято, Виктория. Но кто установил всякие там правила и приличия? Почему ты следуешь им как привязанная? Да, может, поэтому я и взбрыкнул в тот вечер! Может, мне захотелось, наконец, сделать то, что ты явно не одобришь, что выходит за пределы твоего понимания!

– Поэтому ты взял и изнасиловал женщину? Так, дорогой? – Виктория горько усмехнулась.

– Я не насиловал ее. Мы занимались любовью добровольно.

– Что… что значит «добровольно»? – глупо спросила жена. Видимо, до нее плохо доходил смысл сказанных им слов. – Ты ведь говорил, что ничего не помнишь. Значит, ты все-таки вспомнил что-то?

– Ничего особенного.

– Тогда откуда ты взял этот бред?

– Мне сказала сама Кислова…

Аркадий зачастил в дом потерпевшей. Та его охотно привечала: вкусно кормила и подолгу беседовала с ним, сидя рядом на угловом диванчике. Соболев привык к ней и признал, что Софья на самом деле весьма привлекательная женщина. Ее полные груди уютно лежали в вырезе домашней кофточки, а руки привычно покоились на животе. Она казалась ему такой покорной, такой домашней… Короче – полной противоположностью жене.

В один из таких вечеров Софья и призналась ему, что насилия с его стороны никакого не было, а был только секс. Да, грубый и необузданный, но в принципе в душе она его давно простила.

Если бы Соболеву довелось узнать это несколькими неделями раньше, негодованию его не было бы предела. Но свои откровения Кислова сообщила ему так мягко и так бесхитростно, что он даже растерялся.

– Так почему же тогда… – пробормотал Аркадий, не решаясь закончить вопрос.

– Просто, если бы я так не поступила, вы бы забыли обо мне на следующее же утро. Кто я для вас? Всего лишь бедная женщина, которая показалась вам привлекательной под влиянием спиртного. Вы бы не вспомнили, как меня зовут, а встретив в университете, даже не кивнули головой. Конечно, я не такая, как ваша жена. Она – сильная, целеустремленная, умная, очень красивая. А у меня нет законченного высшего образования. Вам было бы стыдно за такую связь.