Читать книгу "Путешествие стипендиатов - Жюль Верн"

– Безусловно, – согласился мистер Паттерсон, – мы можем лишь поздравить себя с таким моряком!

– Я его не забуду, – пообещала миссис Кетлин Сеймур.

– Как и мы, досточтимая хозяйка, не забудем день, когда нам удалось выразить вам свою признательность dies albo notanda lapillo…[231] и, как сказал Марциал[232]: hanc lucem lactea gemma notet[233]; или, как выразился Гораций: cressa no careat pulchra dies nota[234]; или, как заметил Стаций[235]: creta signare diem[236].

К счастью, мистер Паттерсон остановился на последней цитате, которую его юные спутники решили прервать радостными возгласами «ура».

Маловероятно, что миссис Кетлин Сеймур хоть что-то поняла из всей этой латинской абракадабры, но в добрых намерениях и искренних чувствах пламенного оратора сомневаться не приходилось. Да, кстати, возможно, и сами лауреаты не поняли смысла заимствований из Марциала, Стация и Горация. Поскольку, когда юноши остались одни, Роджер Хинсдейл спросил ментора:

– Мистер Паттерсон, а как дословно вы переводите «creta signare diem»?..

– Да просто: «отметьте мелом день», что означает сделать отметку белым камнем, lactea gemma… Как? Вы, Хинсдейл, не поняли этого? А вот миссис Кетлин Сеймур конечно же должна…

– О! – воскликнул Тони Рено. – Неужели?

– Да… да!.. – подтвердил ментор. – Ведь эта восхитительная латынь понимается сама собой…

– О! – фыркнул снова неисправимый Тони Рено.

– Это что за «О»?..

– Дело в том, мистер Паттерсон, что самая очаровательная латынь не так легко воспринимается, как вам кажется. В доказательство позвольте привести вам фразу и поинтересоваться, как вы ее переведете?..

Не иначе веселый насмешник придумал одну из своих милых шуток, на которые он был мастак; и его товарищи не ошиблись на сей счет.

– Ну что же… давайте… – ответил мистер Паттерсон, поправляя очки чисто профессорским жестом.

– Вот эта фраза: «Rosam angelum letorum».

– А! – произнес мистер Паттерсон, несколько озадаченный. – А чья это фраза?..

– Да так, одного неизвестного автора… да это не важно!.. Так что же это значит?..

– Она ничего не означает, Тони!.. Это просто набор слов… Rosam – роза, в винительном падеже; angelum – ангел, в винительном; letorum – счастливые, множественное число, родительный падеж…

– Прошу меня извинить, – перебил почтенного эконома Тони Рено, и в глазах его заплясали лукавые искорки, – но эта фраза имеет совершенно точный смысл…

– И вы его знаете?..

– Конечно.

– О!.. Ну что же, я подумаю… поищу… – заключил мистер Паттерсон, – непременно!

И действительно, он задумался над загадочной фразой… и надолго, как увидит читатель.

С этого дня начались нескончаемые экскурсии, в которых миссис Кетлин Сеймур довольно часто принимала участие. Предстояло познакомиться не только с поместьем Нординг-Хауз, но и с другими землевладениями на восточном берегу. Не только Бриджтаун получил привилегию принимать гостей щедрой хозяйки Нординг-Хауза. Путешественники расширили сферу своих поездок вплоть до городов побережья, и миссис Кетлин Сеймур просто расцветала от комплиментов юношей в адрес «ее» острова.

В результате во время стоянки «Стремительный» был совершенно забыт пассажирами. Ни разу они так и не поднялись на борт, тем не менее Гарри Маркел и его сообщники были постоянно начеку, и хотя все шло пока как по маслу, им не терпелось поскорее покинуть Барбадос. В открытом море они были бы защищены от всяких неожиданностей и благополучно довели бы дело до счастливого конца!

Без особого преувеличения можно сказать, что остров представляет собой огромный сад, благоухающий цветами и ароматами экзотических фруктов. В этом саду, являющемся одновременно и огородом, сельскохозяйственная промышленность получает в избытке рис, хлопок сорта «барбадос», высоко ценящийся на европейских рынках. Велико здесь и производство сахара. Следует добавить, что промышленные предприятия также находятся на подъеме. На Барбадосе их насчитывается уже не менее пятисот.

Иногда, когда туристы отправлялись в другие города, экскурсии затягивались и они не могли в тот же день вернуться в Нординг-Хауз. Правда, это случалось крайне редко, и обычно вечерами все собирались в гостиной замка. Его превосходительство губернатор, члены исполнительного совета, несколько высокопоставленных чиновников также почитали за честь присутствовать за общим столом у миссис Кетлин Сеймур.

Семнадцатого состоялся большой праздник, на котором было не менее шестидесяти приглашенных; праздник должен был завершиться фейерверком. На нем юным лауреатам были возданы подобающие почести, всем, без различия национальностей.

Миссис Кетлин Сеймур постоянно повторяла:

– Я не желаю видеть здесь ни англичан, ни французов, ни голландцев, ни шведов, ни датчан… Нет и нет! Здесь только антильцы, мои соотечественники!

После концерта, на котором слух присутствующих усладили прекрасные музыкальные произведения, было поставлено несколько столов для виста, и мистер Гораций Паттерсон, будучи партнером миссис Кетлин Сеймур, сыграл редчайшую партию в десять фишек, о которой до сих пор вспоминают в Вест-Индии.

Время летело с такой скоростью, что гости Нординг-Хауза могли бы считать дни за часы, а часы – за минуты. 21 сентября наступило совершенно неожиданно. Гарри Маркел так и не увидел путешественников на борту, однако они вот-вот должны были появиться, поскольку отплытие было назначено на 22-е.

Правда, накануне миссис Кетлин Сеймур выразила желание посетить «Стремительный», к вящему удовольствию Луи Клодьона и его товарищей, ибо юноши горели желанием оказать ей подобающий прием на борту судна, как она это сделала, принимая их в замке. Щедрая меценатка пожелала познакомиться с капитаном Пакстоном и выразить ему свою признательность – кроме того, она хотела обратиться к нему с какой-то просьбой.

Итак, утром экипажи покинули поместье и остановились на набережной Бриджтауна.

Большая шлюпка портовой службы, ждавшая у причала, доставила всех на борт «Стремительного».