Читать книгу "Турецкий марш - Александр Харников"

И он сорвал с моего рта клейкую полоску. Несмотря на то что меня предупредили, я истошно заорал, и тогда коротким ударом в солнечное сплетение мучитель заставил меня замолчать, после чего вновь заклеил мне рот той же полоской.

– Вас же просили, – произнес человек в маске, огорченно разведя руками. – На вашем месте я бы не стал испытывать наше терпение. Мы люди занятые, у нас и других дел полно, а тут вы со своими фокусами. Имейте в виду, в следующий раз все будет намного больнее. Тем более домик, в котором мы сейчас имеем честь с вами беседовать, находится не в Париже. Хозяева его в отъезде, а соседи живут довольно далеко. Так что ваши вопли никто не услышит.

На этот раз мне хватило терпения более не орать; я лишь спросил своего мучителя:

– Вы знаете, кто я?

– Не знали бы, не обращались бы к вам «мой лорд», – с насмешкой в голосе произнес один из людей в масках. – Так вот, у нас к вам несколько вопросов. Ответите на них, мы вас отпустим. Только честно…

– Что вы хотите у меня узнать?

– Про покушение, про ваши связи с поляками, про распоряжения, которые вы получили из Уайтхолла, да и мало ли что вы решите еще нам поведать… А на случай, если вы не захотите рассказать всю правду, у нас есть кое-какие специальные средства. Только вряд ли они вам понравятся…

Я отрицательно покачал головой. Тогда второй человек в маске сделал знак своему приятелю. Они закатали мой рукав и перетянули предплечье кожаным ремешком. Потом я почувствовал, что в руку что-то вонзилось. Вскоре все поплыло перед моими глазами… Очнулся я через некоторое время – точно не могу сказать – все в той же комнате.

– Ну что ж, мой лорд, я очень рад, что вы снова можете с нами общаться. Позвольте вам продемонстрировать нечто весьма занимательное.

И он развернул треногу. С другой стороны пластина была гладкой и блестящей. Он нажал пальцем на нее, и до меня донесся мой голос, а на черной поверхности появилась живая картинка. С ужасом я увидел, как на пластинке маленький «я» – кстати, меня развязали, так что со стороны все выглядело как дружеская беседа – взахлеб рассказывал все, что мне было известно: и про секретные депеши из Уайтхолла, и про поляков, и про покушение на французского императора, и про дальнейшие планы Качковского, и про мои конфиденциальные разговоры с послами Австрии и других стран, и даже про моих любовниц…

Сказать честно, последнее испугало меня едва ли не больше, чем все остальное: если моя жена об этом узнает, то она может поступить так же, как поступила ее бабушка.

Та, узнав об измене мужа, ни слова не говоря, сняла со стены двуствольное охотничье ружье, зарядила его, а затем из одного ствола выстрелила ему в голову, а из второго – себе в сердце.

– Вы понимаете, что может произойти, если мы покажем все это французам? Либо продемонстрируем вашим коллегам? Либо, – тут он мерзко ухмыльнулся, – вашей супруге?

– Зачем вам все это нужно? – жалобно спросил я. – Вы живете там, далеко за океаном. Почему вас так интересуют наши европейские расклады?

– Как это почему? – удивился янки (теперь у меня уже не было никаких сомнения, откуда прибыл в Европу этот страшный человек). – Вам принадлежат – прошу заметить, совершенно незаслуженно – огромные территории в Северной Америке. Согласно доктрине «Явного предначертания», все эти земли обязаны стать нашими, ведь на то Господня воля.

Я, понятно, был другого мнения на этот счет, но благоразумно решил не спорить с ним. А проклятый колониал продолжал:

– Кроме того, нам хотелось бы знать о любых телодвижениях вашего правительства, а также о любых ваших действиях на посту британского представителя во Франции. И, конечно, если вы что-либо узнаете о любых других событиях, то должны в первую очередь сообщить об этом нам.

– Хорошо, я согласен. Но, ради всего святого, скажите, откуда у вас это удивительное устройство, способное показывать живые картинки?

– А зачем вам это знать? Лишние знания могут пагубно сказаться на вашем здоровье.

– Хорошо, но как я с вами свяжусь?

– Мой лорд, если вы узнаете нечто, что нас может заинтересовать, то напишите об этом нам и отправьте послание в «Отель де пост»[109] на рю де ля Платриэр, на имя мсье Джорджа Уокера Буша-младшего, до востребования. Не советую вам что-либо от нас скрывать. Если у нас будут к вам поручения, то депеша об этом будет передана лично вам. Отправителем же будет значиться все тот же мсье Джордж Уокер Буш-младший.

– Это ваше имя?

– А какая вам, собственно, разница? – голос его прозвучал насмешливо, словно мое унижение доставляло ему удовольствие. – В любом случае я рекомендую вам писать нам не реже чем раз в три дня. – Он дал знак второму, и тот вновь наклонился ко мне. Я почувствовал еще один укол в руку…

Очнулся я на полу в прихожей моей резиденции. Сквозь прикрытые шторами окна пробивался солнечный свет. Понадеявшись, что все произошедшее со мной не более чем страшный сон, вызванный неумеренным употреблением алкоголя, я начал поправлять свой костюм. Рука моя неожиданно наткнулась на конверт, торчавший из кармана пиджака. Вскрыв его, я увидел записку:

«Очень рад был с вами познакомиться и рассчитываю на долгое и плодотворное сотрудничество. Не забывайте и пишите мне не реже чем раз в три дня, а то я буду очень по вам скучать.

Ваш Джордж Уокер Буш-младший».

16 (4) декабря 1854 года.

Британия. Лондон. Кенсингтонский дворец.

Генри Джон Темпл, 3-й виконт Палмерстон, премьер-министр Соединенного Королевства

Давно мною замечено: о всех судьбоносных решениях королева предпочитает объявлять мне именно в этом дворце. Видимо, то место, где она появилась на свет, вдохновляет ее и Виктория считает, что некая аура, окружающая этот дворец, гарантирует ей успехи во всех ее начинаниях.

Но на этот раз она ошибается. Новости, которые я хочу ей сообщить, должны серьезно огорчить королеву. И скверно то, что именно мне придется их озвучить. Ну что ж, как истинный джентльмен, я готов со смирением встретить гнев своей повелительницы.

Виктория выглядела не очень хорошо. По ее внешнему виду можно было сделать вывод, что эту ночь она плохо спала. Покрасневшие глаза, бледность и отеки на лице, в сущности, еще молодой 35-летней женщины сильно ее старили. Мне даже стало немного жалко королеву. Очень плохо, что женщины лезут в большую политику, где и мужчинам часто приходится нелегко.

Вежливо со мной поздоровавшись, Виктория тяжело опустилась в плетеное кресло, стоявшее у окна, и жестом предложила мне присесть рядом с ней.

– Виконт, как я уже поняла, вы пришли ко мне для того, чтобы рассказать нечто, отчего у меня потом весь день будет болеть голова, – с кривой усмешкой произнесла королева. – У меня сложилось впечатление, что вам это начинает нравиться. Впрочем, виконт, не обращайте внимания на мои слова. Новости, которые мне сообщают каждый день, давно меня уже не радуют.