Читать книгу "Я клянусь тебе в вечной ненависти - Яна Фроми"

— Освальд умеет мастерски запудривать мозги, — жестче добавила она. — Представляю, что он наплел тебе про свое отсутствие…

— Отец скрывался от врагов, разве нет?

— Не от врагов, а от кредиторов. Хотя разница тут невелика: и те, и другие радостно свернули бы ему шею, если бы нашли. Ты, конечно, не помнишь, но перед тем, как… всё случилось, дела у Освальда шли неважно. Он потому и сбежал, воспользовавшись ситуацией. Слишком многим задолжал, слишком щедро раздавал обещания, которые был не в состоянии выполнить. Они с Робертом буквально помешались на идее потеснить от власти некромонгов. Но мой супруг действовал осторожнее и разумнее, а твой отец заигрался…

— Значит, у нас ничего нет… Всё забрали кредиторы, — сделала я неутешительные выводы. — Тогда неудивительно, что в банке не оказалось маминых драгоценностей…

— Не совсем так, милая. Долги отца носили неофициальный характер, так что вряд ли его кредиторы могли по закону на что-то претендовать. А украшения Эвелины и ценные бумаги, скорее всего, прикарманил Освальд — нужно же ему было на что-то жить все эти годы… Роберт не стал бы столь великодушно оплачивать ему привольную жизнь.

— Получается, директор Хоуль был прав — мое обучение в Сен-Грейс оплачивал… не отец.

— Пф, конечно нет! Откуда бы у него взялись такие средства? — покачала головой Беата. — Признаться, твое зачисление в Сен-Грейс для всех стало неожиданностью… Когда обучение подошло к концу, Роберт медлил с решением, явно намереваясь оставить тебя в Тотенбур-Холл помощницей инспектрис. А потом неожиданно пришло извещение, что ты переведена в школу изящных манер в качестве воспитанницы. Супруг махнул на это рукой, вроде как одной головной болью меньше, а у меня как камень с сердца упал…

— И вас ничего не смущало? — не сдержавшись, язвительно поинтересовалась я.

Ну право, не могла же тетка быть настолько наивной, чтобы не понимать, кто и

зачем оплатил мое пребывание в Сен-Г рейс!

— В школе к тебе были добры? — тотчас нахмурилась она, почувствовав неладное. — Лорд Ангэлер не обижал тебя?

— Не обижал?! — Позабыв о недомогании, я резко села на постели. Приступ злого веселья овладел мной безоговорочно. — Нет, что вы! Он всего лишь убил мою маму и разрушил мою жизнь… Какие могут быть обиды!

Беата Сюффрен несколько секунд смотрела на меня с недоумением, пока ее брови медленно ползли вверх.

— Что за странные фантазии, Эла? Кто сказал тебе такую глупость?! — Ее пухлая ручка взметнулась к бурно вздымавшейся груди. — Впрочем, не говори, я уже сама догадалась… Но это же гнусная ложь! В смерти Эвелины лорд Ангэлер не виноват. Никто не виноват… Это был несчастный случай.

— Почему вы его защищаете? Он был любовником Эвелины… С ним она изменяла

отцу!

— Не думаю, что дело дошло до измены, — покачала головой тетушка. — В противном случае всё сложилось бы иначе…

— Откуда такая уверенность? Вы так хорошо знали маму? — Мне не хотелось копаться в грязном белье моей семьи, и в то же время я не могла не спросить: какая-то нелепая надежда встрепенулась внутри, требуя выяснить всё и выслушать всех. — Почему Эвелина так поступила? Какой она была?

Сестра отца задумчиво поджала губы.

— Что ж, не покривлю душой, если скажу, что это была удивительная женщина. Наделенная той чистой, трогательной красотой, что толкает мужчин на безумства. Но внутри этого прелестного создания жила властная и расчетливая женщина. Она знала себе цену и умело пользовалась своими чарами. Освальда она выбрала не от большой любви, а потому, что на тот момент он был самой выгодной партией. К чести братца надо сказать, что он не питал иллюзий и прекрасно понимал мотивы Эвелины, видел, что скрывается за красивой оболочкой. Так что они друг друга стоили.

Слышать подобную нелестную характеристику мамы было неприятно, особенно учитывая, что мне уже не раз указали на наше сходство…

— Поначалу у Освальда был соперник, — продолжила тетушка, и на ее лице появилось странное выражение: — Молодой перспективный политик Ароне Ангэлер тоже был очарован Эвелиной, но, должно быть, не так сильно, как ей того хотелось. Иначе я не представляю, почему она сразу не дала братцу от ворот поворот, выбрав Ангэлера. Ароне был воплощением всего, о чем девушка только может мечтать: богат, красив, умен и обаятелен. — Тихий, по-девичьи нежный вздох Беаты навел меня на мысль: а не была ли она сама влюблена в Аронса Ангэлера? Долго гадать не пришлось: с присущей ей прямотой тетушка созналась в своих чувствах. — В ту пору я завидовала Эвелине… Будь я на ее месте, то без раздумий приняла бы ухаживания Аронса. Он мне очень нравился… Но, увы, я не обладала той красотой, что могла пленить его сердце, зато обладала фамилией, из-за которой он и близко ко мне не подходил… Вскоре Освальд убрал его с дороги, и в этом ему помог мой дражайший супруг. Вдвоем они оклеветали Аронса! Возможно, даже Эвелина в этом невольно приняла участие. Чтобы избежать скандала и спасти честь семьи, Ангэлер был вынужден покинуть столицу. Насколько знаю, он так и не вернулся…

Эту часть истории я слышала впервые, и теперь из-за нее всё еще сильнее запуталось.

— Ничего не понимаю… Зачем тогда ей понадобился младший брат, если мама могла выйти замуж за старшего из Ангэлеров?

— Ну зачем ей опальный изгнанник, прозябающий в глубинке? Эвелина мечтала блистать при дворе и жить в свое удовольствие. Она расчетливо выбрала Освальда и, кто знает, возможно потом горько пожалела о своем решении. Через четыре года после твоего рождения, приняв назначение на пост министра, в столице объявился лорд Бросмер с супругой. Он некромонг, а его жена — человек. Так вот одно дело слышать о возможной молодости, даруемой избранницам некромонгов, а другое дело увидеть это воочию. Когда пятидесятилетний лорд с женой появились на приеме, все придворные ахнули: перед ними стояла не многодетная зрелая чета, а красивая молодая пара, которым от силы можно было дать по тридцать лет. Тогда в Мальбурге и началась очередная волна истерии на тему смешанных браков и вечной молодости. Эвелина, должно быть, локти кусала, осознав, какой шанс упустила. А потом случай свел ее с младшим братом Аронса, восемнадцатилетним Арландом Ангэлером. Она очаровала мальчишку и держала на коротком поводке, как собачонку.

Я невольно скривилась от этих слов. Представить некромонга в роли послушного песика решительно не получалось. Со мной он таким не был… Хотя, чему тут удивляться — я же не Эвелина… Да и лорду-попечителю уже далеко не восемнадцать. Надо же, он в ту пору был очень юным… Даже младше меня, и моложе Филиппа Барроу… Почему-то прежде я не задумывалась об этом, всегда представляя Арланда таким, каким его знала сама.

— В общем, Эвелина решила использовать влюбленного мальчишку, чтобы добиться желаемой молодости, — подытожила тетка.

— Откуда вы всё это знаете? Это могут быть лишь сплетни!

— Брат и супруг всегда считали меня недалекой и помешанной на шляпках. Но и у шляпок есть глаза и уши! Я не так глупа и многое знаю… — Тетушка смущенно помолчала, но через пару секунд продолжила громким шепотом: — Той осенью я получила анонимное письмо, где некий доброжелатель рассказывал о похождениях Эвелины и о ее амбициозных планах, которые грозились вот-вот исполниться. Этот доброжелатель, конечно, рассчитывал остаться неизвестным, однако не учел тот факт, что его, а точнее — ее, почерк был мне хорошо знаком со школы Сен-Маклен. Там в одном классе я училась с Фабианой — та еще змеюка! — позже ставшей близкой подругой твоей мамы. Зависть заставила ее написать то компрометирующее письмо, которое, как она была уверена, я передам брату. Семейный скандал положил бы конец роману Эвелины с юным некромонгом, заодно похоронив и все ее амбиции. Но я решила, что об истинном положении дел важнее узнать молодому Ангэлеру, а не Освальду, и переслала письмо ему.