Читать книгу "Пустошь. Нулевой круг - Михаил Игнатов"

– Ответы. Мне нужны ответы, – я дёрнул старика за одежду, сбрасывая его на землю.

– И что? Ты их получишь и уйдешь, оставив меня в живых? – торговец захохотал, захлебываясь всхлипами.

– Нет, конечно, старик. Но знаешь, когда мой отец лежал и умирал, то сын твоего компаньона… – Я остановился и уставился в глаза старику. – Это так правильно называется? Я про Кардо.

– Д-да, – выдавил из себя торговец, перестав смеяться и снова начиная дрожать под моим взглядом.

– Так вот, его сын понял, что отныне я беззащитен, и показал мне всю полноту своей ненависти. И одной из его первых шуток надо мной была история про то, что муравьи делают с мясом, брошенным на их дом. Только в его шутке место мяса занимал я. – Я остановился и достал нож. – Знаешь, уткнувшись носом в муравейник, я слушал, как сын Кардо бахвалился надо мной, что стоит пару раз чиркнуть ножом, и руки с ногами становятся бесполезными. А муравьи бывают очень недовольны непрошеным гостям. Ты ведь видел большой муравейник пять минут назад? Вы его ещё так старательно объехали?

К счастью, старик сдался быстро. К счастью, потому что мне не пришлось выяснять границы своей ненависти. Узнавать хватило бы её на то, чтобы воплотить в жизнь свои угрозы. На моих руках осталась только кровь мести за отца. Да, зелье действительно было совсем не то.

Глава 23

– Мусор!

Обычно после приготовления ужина я сидел во дворике под навесом, который соорудил после истории с Чёрным грибом. Пусть я и наглотался вкусного запаха от тушёного мясного корня с зеленью и настоящим, даже свежим мясом, для аромата, но есть хотелось страшно. Я снял пробу на соль и готовность, приглушив на время своё чувство голода. Но всё же это совсем не то. Для себя я отварил кусок мяса и тыквы. Мне крепко запали в память слова Орикола, которые он сказал, когда осматривал меня в проверке на Возвышение. «Как будто ел одно мясо».

Я проверил их, и действительно, съедая здоровый кусок мяса утром и вечером, у меня оставалось достаточно сил, чтобы вести свою обычную жизнь. Дважды в день бегать к Чёрной горе и не только, сражаться со Зверями, работать со шкурами, делать домашнюю работу. И при этом оставаться худым как щепка и быть постоянно голодным. Сейчас на мне не хуже, чем на Рикто, можно было увидеть все мышцы, которые тонкая кожа просто облепила. А тыкву я жрал через силу, давясь и только для того, чтобы обманутый желудок меньше урчал, прилипая к спине.

Да и дома я был один. Один есть не хочу, лучше потерпеть. Даже Лейла ещё не появилась. Теперь с утра, после общих работ она уходила помогать Страту, нашему гончару. Мама говорила, что те два ученика, что у него уже работали, ему совсем не нравились. Нет, мол, у них тяги к этому делу, да и руки грубоваты. Вот он и захотел взять себе нового ученика, совсем молодого, руки которого ещё не успели обзавестись мозолями. И выбрал Лейлу. Не знаю. Мне кажется, всё на самом деле не так просто, и мама наверняка чем-то подкупила Страта. Той же травой, которой у нас сейчас просто груда, забившая половину пещеры-приманки. А вечером сестра убегала играть с подружками, навёрстывая упущенное время, и возвращалась лишь чуть раньше мамы.

Последние дни я ощущал себя работающим на бойне мясником. Именно так они и должны себя чувствовать, решил я. Этакое отупение от происходящего, когда к очередной оскаленной морде перед собой не испытываешь ничего, кроме равнодушия. Ещё не найдя причины такого частого появления гостей у нашего огорода, мы с мамой почти удвоили количество сухих трав в ловушке. И теперь редкий день проходил без убийства, которое лишь изредка напоминало схватку равных. Бывало, даже придя утром, я обнаруживал Зверя, который успел убить соперника за траву и наслаждался его мясом. Для меня это означало лишь двойные проблемы со шкурой и когтями.

На меня многое навалилось после того безумного, уже почти в темноте ночи, перетаскивания вещей торговца. Я переживал, что отпущенные быки, решат вернуться к деревне. Что на странное скопление грифов возле нашего огорода обратят внимание деревенские охотники. Тренировки с копьём. С печатями. Эти схватки. И просто уставал, даже у меня скобление шкур отнимало много сил. И брать столько соли в деревне уже просто нельзя. Опасно. А значит, добавились пробежки к большому солончаку на том берегу. Нескончаемая круговерть дел и беготни. Поэтому эти вечерние минуты полного безделья, раскрашенного сиянием силы, перед возвращением родных, которые принадлежали только мне, я очень ценил. И тут этот вопль. Скотина!

– Чего тебе? – я открыл глаза и осмотрел Скирто. Улыбка до ушей. Весь словно светится. Даже его серые волосы, обычно тусклые, словно стали ярче. Или он просто башку помыл?

– Мусор! – снова завопил крысёныш, старательно набирая воздух и становясь особенно забавным.

Острая вытянутая мордочка, выпученные глазки и пузырь груди с тонкими ручками и ножками. Как кукла Лейлы. А кричит он потому, что ближе не подходит. Трус. Я ему каждую неделю предлагаю честно биться. А он только и знает, что прячется за обожаемого босса, который тоже кривится, когда видит меня, и подначивает Вартуса бить меня сильнее. И на этом всё. Даже удивительно, после своей выходки я ожидал дополнительных подлостей. А гляди ж ты… Всё прошло для меня безнаказанно. Не знаю, в чём причина. Не может же быть всё так просто? Дал сдачи, и Виргл это проглотил? В первые месяцы после смерти отца это совсем не помогало. Скорее на него надавил Ракот или даже Орикол.

– Всё! Ты у нас теперь полная сиротинушка! – Скирто ощерил зубы, превращаясь из забавной игрушки в противную тварь, которую хочется раздавить ногой. – Сгинула твоя мать в Чёрной горе. Догорбатилась, пока её любимая вонючка на циновке задницу отсиживала!

Я не видел себя со стороны. Но прекрасно ощущал, как кровь отхлынула от лица, сердце замерло в груди, перестав биться, а дыхание перехватило. Когда я вскочил на ноги, чтобы схватить гадёныша и удавить, он уже бежал прочь, хохоча во всё горло и повизгивая от восторга. Тварь!

«Спокойно!» – приказал я сам себе. Это не может быть правдой. Я в это не верю! Чтобы она, восьмёрка, сильная, осторожная, опытная погибла? Я бросил ненавидящий взгляд на небо. Дёрнулся было к проходу в заборчике, но остановился. Она, наверное, на площади. Туда всегда приносят тела. Я, дрожа, снова шагнул, и тут во двор вбежали дядя Ди, Ралио и Дира.

– Леград, – Ралио бросилась ко мне.

– Леград, – дядя откашлялся, – ты только не волнуйся. Твоя мама, она…

– Погибла? – я смог разжать зубы и выдавить из стиснутого горла это короткое слово.

– Нет, нет! Что ты, – замахала руками Ралио. – Ты что? Ди!

– Она… – Дядя снова закашлялся и замолчал.

– Она просто не вернулась из поиска. Её ждали до последнего, но… – Ралио, не дождавшись слов от мужа, сказала сама и развела руками.

– Скирто сказал совсем по-другому, – с облегчением выдохнул я, ощущая, как начали дрожать и губы.

– Тварь, – прошипела Дира, и я был полностью с ней согласен.