Читать книгу "Девушка с кулоном на шее - Алексей Макеев"

А в доме снова крик, потом с грохотом что-то скатилось, видимо, по лестнице со второго этажа. Музыки больше слышно не было. Стас выхватил из кобуры под мышкой пистолет и, рванув входную дверь, заорал как можно громче:

– Всем стоять! Полиция!

Сейчас главное – остановить происходящее. Что-то ведь происходило, кто-то кричал от боли, что-то падало. Все это очень походило на драку, на смертельную схватку. Лестницу, ведущую на второй мансардный этаж, он увидел справа и тут же побежал к ней. На его глазах с грохотом что-то упало, видимо, человеческое тело. Так и есть, через секунду он увидел окровавленную руку, которая безжизненно свесилась, пачкая перила. Крячко мгновенно оказался на нижних ступенях. Светловолосая голова парня лежала на ступенях, рука безжизненно повисла, а выше, на верхней площадке, – чьи-то ноги в кроссовках.

– Стой, стрелять буду! – крикнул он и бросился наверх, надеясь, что сумеет выстрелить по ногам, чтобы задержать преступника. Там преступник, а на лестнице без движения лежит Павел Шаров. Его фото Крячко видел раньше, ошибиться он не мог. Но когда Стас оказался на втором этаже, там уже никого не было. Створка окна покачивалась, стеклопакет в ней разбит, на подоконнике крюк, а вниз вдоль стены, видимо, спускалась веревка, он почему-то не сомневался в этом. Стас подошел и выглянул. Так и есть. А ведь парень альпинист, он и в дом Пименова попал через окно с крыши по веревке, и здесь. А в загородном доме профессора преступник без таких сложностей обошелся. Интуиция подсказывала, что преступник – один и тот же. И сейчас он снова ушел.

– Живой? – Крячко спустил на пол окровавленное тело Шарова, и тот застонал. – Не бойся, я из полиции. Все хорошо, ты в безопасности.

Ран было три. Одна колотая, наверное, не очень опасная, в плече чуть выше локтя. Крови много, но жизненно важных органов здесь нет. Еще одна резаная рана прочертила кровавой полосой грудь, распоров рубашку. А вот третья неприятная: справа от пупка, колотая. И трудно угадать, что там задето внутри, а что нет. Справа печень, а это серьезно!

Выдвинув один за другим ящики комода у стены, Стас нашел простыни, наволочки и стал закрывать раны, пытаясь остановить кровотечение. Сделав жгут, перетянул плечо выше раны. И только после этого достал свой телефон, стараясь не перепачкать его в крови, и вызвал «Скорую помощь». Укол бы тебе сделать, подумал Крячко, глядя на бледное лицо Шарова, обезболивающее, противошоковое, и стал набирать номер Гурова.

– Лева! Хочу огорчить тебя. Хотел сказать, что есть и приятная сторона вопроса, но подумал, что приятного все же в этом нет.

– Ты что, Стас? Что случилось? – Голос Гурова был глухим и напряженным. Кажется, он ждал самых неприятных новостей. Интуиция и ему подсказывала, что все очень серьезно.

– Если коротко, то Павел Шаров еще жив, но сколько он проживет, я не знаю, не могу определить серьезности ранений. Нападавший скрылся, хоть я и пытался стрелять. Ранения у Шарова ножевые.

– Кинжал? Ты видел нападавшего?

– Не берусь судить, чем его ранили. Раны большие, может, и кинжал, а может, и самодельный нож, заточка. Преступника не видел, только ноги. Типичные для молодых мужчин кроссовки. Уже не подростковые, но все еще относящиеся к молодежному типу. Джинсы синие, поношенные. Больше ничего не сумел увидеть. Он со второго этажа в окно ушел.

– Через окно, – задумчиво повторил Гуров и добавил: – В квартиру Пименова киллер тоже попал через окно. Альпинист он, Стас, или альпинистскую подготовку проходил. Снаряжение на месте осталось?

– Висит, куда оно денется, – устало ответил Крячко, усевшись на пол и прижавшись спиной к лестнице. Цвет лица Шарова ему не нравился. – Обычная синтетическая веревка, которую можно купить в любом спортивном магазине. Крюк, правда, титановый, легкий. Это вещь дорогая, но легкая. Ради такого дела киллер мог и потратиться на него.

«Скорая» появилась через две минуты. За это время Крячко дважды приводил пострадавшего в сознание, и тот снова его терял. Он открыл калитку и пропустил в дом медиков. Наблюдая за их работой, Стас с трудом сдерживался, чтобы не задать очень важный вопрос – а будет ли парень жить. Наконец врачи, установив капельницу, попросили его помочь донести носилки до машины.

– Насчет этого не знаю, – покачала головой немолодая женщина-врач. – Я не знаю, насколько серьезна полостная рана. Все будет ясно после операции. Ждите. И еще надо сообщить родственникам. Вы это сделаете сами?

– Да, не беспокойтесь, – невесело усмехнулся Крячко. – Обязательно сообщим. У нас к ним очень много вопросов теперь. Очень много.

Профессора Маврина привезли в половине одиннадцатого вечера. Гуров поднял голову, оторвавшись от бумаг на своем столе, и посмотрел на доставленного. Молодой лейтенант из дежурной части доложил и вышел из кабинета, повинуясь кивку полковника.

– Садитесь, Олег Сергеевич, – холодно велел Гуров. – Хотелось бы вложить в это слово больше смысла, но пока не имею на это права. Не уполномочен.

– А у вас что, именно в это время и принято привозить людей для допросов? – ехидно осведомился профессор. – Пораньше было нельзя? Или вы меня всю ночь собираетесь мучить? Говорят, во французской криминальной полиции есть такой способ допросов, когда подозреваемому не дают спать несколько суток. Следователи меняются, а он сидит.

– Смотрите, какие познания, – усмехнулся Лев и откинулся на спинку кресла. – Только вы напрасно пытаетесь говорить со мной в таком снисходительном тоне, Маврин. За последние сутки ваше положение не улучшилось, а, наоборот, значительно ухудшилось. Вы даже не понимаете, что у нас есть все основания задержать вас и препроводить в изолятор временного содержания суток на двое, на трое. А потом, глядишь, и следователь вас официально арестует.

За спиной Маврина неслышно открылась дверь, и в кабинет вошел Крячко. Профессор начал хмурить брови, а его шея стала наливаться кровью от праведного гнева.

– Это какие же у вас есть основания для моего ареста? И кто-то мне совсем недавно предлагал свободу и свое снисходительное отношение на мою помощь. Учтите, помощь в деле, в котором я просто свидетель.

– Свидетель? – взревел Крячко так, что Маврин вздрогнул и втянул голову в плечи. – Простой свидетель?

– Подожди, Станислав, – поморщившись, попросил Гуров.

– Нет уж! Я скажу, Лев Иванович! Ты меня не останавливай! – Крячко рывком развернул стул вместе с Мавриным к себе лицом. – Ты возмущен, ты недоволен, свидетель! А ты хоть понимаешь, какую дверь в преисподнюю отворил своим заказом, своим желанием иметь этот чертов кинжал? Вы там все на понтах, вы все хвалитесь, у кого в коллекции оружие интересней, а здесь люди ради вас друг другу животы вспарывают! В квартире профессора Пименова труп! Мало тебе? Зарезали исполнителя твоего заказа. А сегодня еще один парень в больницу доставлен весь в кровище, и неизвестно, выживет или нет! И снова твой кинжальчик. Им двадцатилетнего парня искромсали как бекон!

– Что вы говорите? – начал было возмущаться испуганный Маврин. – Я ни в чем не виноват. Кто-то кого-то убил, но я здесь ни при чем. Я не просил и не заказывал убийств!