Читать книгу "Городская магия - Кира Измайлова"

— Что? — удивилась я. Что ж за напасть такая привязалась к Ларисе Романовне? А что у нас магическим путем не лечится? Рак? Так он и обычными методами уже давно излечим… А во вновь открытых болячках я, честно говоря, не разбираюсь.

— Госпожа Смирнова сейчас в глубочайшей депрессии, — сухо сообщила Елена Владиславовна, — поэтому состояние ее оставляет желать лучшего. К сожалению, помощь психолога она упорно отвергает, поэтому не вполне ясно, откуда такие настроения. Кажется, она считает свою болезнь наказанием за что-то… Впрочем, вам этого знать необязательно. — Докторица вздохнула. — Скажу лишь, что с таким настроением в самый раз не лечиться, а готовиться к похоронам. И если мою пациентку никак не взбодрить и не убедить заняться собой, боюсь, последствия могут оказаться самыми печальными.

— Ну надо же… — протянула я. Так, источник депрессивного состояния Ларисы Романовны мне, кажется, понятен, но я не это хотела выяснить. — То есть она плохо себя чувствует?

— Да уж не хорошо, — снова поджала губы Елена Владиславовна. — Последний месяц она провела в клинике. У нее ведь из близких родственников никого нет, дома за ней ухаживать некому.

Так. Если Лариса Романовная уже месяц лежит в клинике, значит, убить Градову она никак не могла. Нехорошо радоваться такому положению вещей, но хотя бы одним подозреваемым меньше…

— А навестить ее можно? — спросила я.

— Оставьте номер вашего телефон, — велела Елена Владиславовна. — Я перезвоню вам, если она согласится вас принять.

— Хорошо, — кивнула я. — Спасибо большое. До свидания…

Спрашивается, и что? Пойду я к Ларисе Романовне, если она вдруг ни с того ни с сего захочет меня увидеть? То есть не меня — Наину Чернову, а Машу Куцкую, решившую вдруг проведать преподавательницу. Да, я назвалась именем старосты того курса, где в прошлом году преподавала Лариса Романовна. Документов у меня не спросили, а спросили бы — я бы выкрутилась как-нибудь. Я предполагала, что меня саму Лариса Романовна вряд ли будет рада видеть, а эта Маша Куцкая, я слышала была активисткой, почему бы ей и теперь не проявить инициативу и не навестить Наверно, надо сходить. Хуже не будет, а, может, я даже узнаю что-нибудь важное…

Как ни удивительно, долго ждать не пришлось, Елена Владиславовна перезвонила мне уже через два дня, сказала, что на мое имя заказан пропуск, и я могу прийти, разумеется, строго в часы, отведенные для посещения.

Я не люблю больницы, но эта клиника больше походила на какой-нибудь солидный исследовательский центр, обычных больничных запахов не ощущалось вообще, все сияло чистотой, а в холлах пышно произрастали всевозможные пальмы и прочая тропическая флора. Вот интересно, почему во всяких учреждениях так хорошо растут комнатные цветы? Такое впечатление, что они отрицательной энергией питаются… Хм… А чем не теория?

Подумав так, я собралась с духом, нашла нужную палату и осторожно постучала в дверь.

— Входите, — негромко послышалось изнутри.

Я вошла и остановилась на пороге, прикрываясь букетом. Впрочем, этот фокус не прошел, Лариса Романовна опознала меня мгновенно.

— Наина? — произнесла она с искренним удивлением в голосе, должно быть, Елена Владиславовна так и не сказала ей, кто именно решил нанести визит. — Ты?

— Добрый день, — сказала я и прикрыла за собой дверь.

Лариса Романовна, признаться, производила удручающее зрелище. Я помнила ее ухоженной статной дамой, назвать которую «пожилой» язык не поворачивался. Сейчас от прежней царственности ничего не осталось, Лариса Романовна похудела, осунулась, когда-то тщательно подкрашенные и уложенные волосы отросли, и видно было, что она почти совсем седая.

— Надо же… — сказала она. — Я ломала голову, с чего бы это Маше взбрело в голову меня навестить, а это, оказывается, твои проделки… Проходи, не стой в дверях.

Я пристроила букет на подоконнике, присела на краешек стула. С чего начать разговор, я не очень-то представляла.

— А разве к вам больше никто не приходит? — спросила я, наконец.

— Я не распространялась о своем положении, — сухо ответила Лариса Романовна. — Но ты, надо полагать, как обычно, решила докопаться до истины?

— На самом деле, я случайно узнала, — сказала я. — Вот… решила зайти, узнать, как вы…

— Как видишь, не слишком хорошо. — Лариса Романовна не без труда приподнялась и села на кровати. — Впрочем, неважно. Расскажи лучше, что нового в университете, раз уж пришла…

"Видимо, у меня планида такая: навещать своих преподавателей в больнице и пересказывать им новости, — подумала я иронически. — То один, то другая…"

Я добросовестно рассказала обо всем, что, как мне казалось, могло представлять интерес для Ларисы Романовны, о кое-каких новых проектах и тому подобном. Она, кажется, хотела услышать от меня что-то совсем другое, я даже подозревала, что именно, но распространяться на эту тему не желала совершенно.

— Лариса Романовна, а к вам из милиции не приходили? — спросила я под конец, устав ходить вокруг да около.

— Из милиции? — нахмурилась она. — Нет. А что случилось?

— Убили одну нашу студентку, — ответила я. Надо будет на всякий случай уточнить у Елены Владиславовны, под тем предлогом, что к ее пациентке могут заявиться грубые милиционеры с вопросами, напугать и взволновать, а ей это противопоказано. Если они тут уже были, докторица об этом скажет. — По всему выходит, что это сделал боевой маг, так что мы все под подозрением. Я имею в виду, с моей кафедры. Сперва меня хотели подвести под монастырь, теперь вот Игоря.

Я поняла, что прокололась, и прикусила язык, но было уже поздно.

— Игоря? — приподняла брови Лариса Романовна. — Значит, я все-таки не ошиблась относительно вас двоих…

— Как ни печально, не ошиблись, — вздохнула я. — Но, в общем… Это уже пройденный этап.

— Даже так? — удивилась Лариса Романовна. — Тогда могу тебя поздравить: тебе сказочно повезло, Наина, что ты сумела сорваться с крючка. Если ты не врешь, конечно.

— Да зачем бы мне врать? — усмехнулась я. — Потом выходит себе дороже.

— Осторожнее, Наина, — предостерегла Лариса Романовна. — Знаешь, как говорится, от любви до ненависти один шаг… А потом… получится, как со мной…

Она отвернулась к окну. Я, кажется, поняла, что она хотела этим сказать. Когда-то, очень давно, она, должно быть, по-своему любила Игоря, а после смерти дочери возненавидела его, и все силы положила на то, чтобы сделать его жизнь невыносимой. Только радости ей это никакой не принесло, одни беды, и, не сомневаюсь, Лариса Романовна жалела о столь бездарно потраченном времени, вот только простить бывшего зятя так и не смогла… Но мне-то Игоря ненавидеть вроде бы не за что?

Мы поговорили еще немного о какой-то ерунде, потом Лариса Романовна сказала, что устала и хочет отдохнуть, и я ушла, пообещав наведаться еще разок. Не уверена, что Лариса Романовна этому моему обещанию обрадовалась, но приходить не запретила. Должно быть, одиночество ее совсем доконало…