Читать книгу "Сколько стоит корона - Катерина Коновалова"

Хотя Дойл хорошо справлялся с замковыми интригами и пресечением преступности в столице, значительно больше ему нравилась походная воинская жизнь. Сидя верхом, он мало чем отличался от здоровых людей с обеими рабочими руками и одинаковой длины ногами. Он был одним из лучших конных воинов страны, что не раз доказывал как на турнирах, так и в боях. К тому же, простым солдатам было не слишком важно его уродство — они любили его за бесстрашие и решимость и с радостью следовали за ним в атаку. Вечерами же, на привалах, Дойл не без удовольствия покидал шатер главнокомандующего, закончив отдавать указания милордам, и присоединялся к людям возле одного из костров.

Горный перевал преодолели легко — лето было в самом разгаре, и ледники подтаяли, открывая удобные проходы к богатому и своевольному краю. Север был самым лакомым куском страны, его широкие плодородные поля, густые леса и полноводные реки гарантировали бы стабильность и защищали бы от голода все прочие земли, если бы только лорды полностью покорились королю. Но они слишком ценили свою независимость. Дойл мог бы их понять, как владелец земель, но как брат короля он желал только одного — их полной покорности. Покой на севере значил благополучие всей страны.

О приближении войск Дойла северные лорды, разумеется, уже знали — разведка сообщила, что они стягивают силы к левому берегу реки Гант. В случае неудачи северяне смогли бы легко отступить на правый берег, обрушив за собой мосты и переправы.

Дойл выслушал это донесение совершенно спокойно, хотя внутри клокотал от злобы. Бой на побережье был для него худшим вариантом: переправиться на другой берег без мостов будет непросто, значит, противник получит лишнее время для маневров.

— Милорд, — произнес один из лордов, допущенных на совет в шатре Дойла, — мы значительно превосходим их по силам. Если будем быстрыми, они не успеют отступить.

Дойл досадливо мотнул головой. Северяне на выносливых низкорослых лошадях местной породы едва ли позволят раздавить себя в коротком бою. Едва они поймут, что авангард не справляется с силами Дойла, как тут же отступят за реку.

Дойл замер — ему показалось, что он почти поймал за хвост какую-то важную мысль.

— Если авангард не справится с нашими силами, основная армия сразу же отойдет за реку, — повторил он вслух и улыбнулся: — Лорды, совещание окончено. Готовьтесь к победе и поднимите людей за час до рассвета.

— Но милорд… — хотел было возразить один из них, однако Дойл остановил его коротким:

— Выполнять.

По одному лорды удалились, а Дойл велел позвать к себе разведчиков. К сожалению, самые надежные из них — безотказные и верные тени — остались в замке, они редко участвовали в боях. Но и обычный отряд был, хвала Всевышнему, неплох и не успел еще растерять все навыки за пять лет, прошедших с окончания войны.

Хмурый худощавый Рейн пришел по первому зову.

— Я уже все доложил вам, милорд, — сказал он резко. — Мне и моим людям нужно отдохнуть, если завтра вы хотите от нас точных сведений о расстановке сил противника.

— Рейн, — поднял руку Дойл, прерывая его, — довольно. Лучше посмотрите-ка сюда.

Он ткнул пальцем в разложенную на столе карту, где разноцветными деревянными брусочками были помечены свои и вражеские войска.

Рейн склонился к карте, а Дойл медленно провел пальцем до реки и указал на два основных моста.

— Я уже докладывал вам, милорд, — повторил Рейн, — что мятежники как следует подготовили пути отступления.

— Именно, Рейн, — согласился Дойл, — а вам и вашим людям я поручаю подпортить эти пути. Оба моста деревянные, хотя и достаточно крепкие.

Рейн медленно поднял голову и посмотрел на Дойла с выражением, близким к ужасу, на лице.

— Милорд, — сказал он, но без капли недовольства в голосе, — рыцари так не поступают.

— Рыцари, Рейн, верно служат своему королю, которому приносили присягу. Выходя на честный бой против них, я всегда останусь честен. Грязные изменщики лишились права называться благородными рыцарями, когда подняли оружие против короля и провозгласили своим сюзереном Риверса.

— Милорд, ваше приказание понятно. За ночь я и мои люди все устроим.

Дойл посоветовал:

— И заготовьте хорошие топоры, как у палачей.

— Бунтовщики и не заслуживают смерти от благородных мечей, — с поклоном согласился Рейн и удалился.

Дойл крикнул мальчишку Джила, чтобы тот помог ему раздеться, и заснул спокойным сном, а через четыре часа проснулся самостоятельно, чувствуя бодрость во всем теле. Рейн уже ждал его возле шатра с донесением, что приказ выполнен точно, и что противник ничего не заподозрил.

— Стук вас не выдал? — уточнил Дойл.

Рейн поклонился и заметил:

— Мы умеем работать, милорд. Гант — река широкая, сложно услышать, что творится на другом ее берегу.

Все было готово к бою. Джил помог Дойлу облачиться в доспехи и сесть на коня. С рассветом армия была полностью построена к битве, которая, по расчетам Дойла, должна была быть очень короткой.

Глава 4

Мосты рухнули точно тогда, когда ждал Дойл — едва войско Риверса начало отступление, — и отправил в дикую пучину быстрого Ганта самый цвет рыцарства Севера.

Остальные сдались без боя.

Дядю Риверса, милорда Гая, взяли живым.

Когда его приволокли к Дойлу и бросили на землю, он заверещал, как побитый пес, задергался и начал изрыгать проклятия на головы короля и королевского брата-урода. Дойл слушал почти минуту, прежде чем подошел к нему и ударом по лицу оборвал поток оскорблений.

Гай дернулся и сморщился. На его лице выступила кровь — Дойл не потрудился снять перчатку, и шипы оцарапали щеку врага.

— Достаточно. Ты сказал достаточно, чтобы тебя повесить.

В глазах Гая плескалась неприкрытая ненависть, но она не задевала Дойла — он размышлял, может ли Гай рассказать ему что-нибудь полезное перед смертью. Пришел к выводу, что не может, и велел:

— Вздернуть.

Гай сопротивлялся как мог, пытался вырваться, потом кричал о благородстве, но ему это не помогло — его шейные позвонки хрустнули, и крики прекратились.

— Тело забрать в столицу, — велел Дойл и, не глядя на то, как выполняется его приказ, прошел в свой шатер.

Там, под надежной охраной, уже сидел мальчишка Риверс, которого Гай хотел усадить на трон. Это был паренек лет четырнадцати, здоровый, как все северяне, светлокожий и светловолосый. С ним обращались осторожно, но разоружили и держали крепко, чтобы не выкинул какой-нибудь глупости.

— Значит, Риверс, — произнес Дойл и сделал знак, чтобы рыцари отпустили его. Получив свободу, он по-собачьи встряхнулся, ощерился и спросил:

— А ты, стало быть, знаменитый милорд страшилище?