Читать книгу "Драма династии Стюартов - Людмила Ивонина"

Так шли годы правления Якова в Шотландии, когда закон сталкивался с традиционной анархией знати, выглядевшей в глазах уже зрелого короля просто беззаконием. Годы существования в постоянном беспокойстве и опасности, годы, когда у Якова сформировалось четкое представление об идеальной монархии. На это представление влияли заграничные «образцы» и «антиобразцы»: первым была могущественная тогда Испания при Филиппе II (1556–1598) с ее обширными колониями, вторым — Франция времен религиозных войн, когда серия затяжных гражданских конфликтов раздирала королевство при последних королях династии Валуа (1562–1598). Да и Англия, что было ошибкой не только Якова, но и всей его династии, являла в его глазах антипример.

Идеальная монархия шотландского короля была абсолютной — необходимость именно такого государственного устройства он видел и у себя в стране, и на континенте. Итогом его размышлений стало появление в 1584 году первой его работы «Эссе подмастерья», где король идентифицировал себя с шотландским государством, а в 1597–1598 годах двух сочинений о богословских основах монархии — «Истинный закон свободных монархий» и «Базиликон Дорон», или «Царский Дар». Возможно, Яков Стюарт, как ни один монарх, уникален в ясном и мощном выражении идей о королевской власти в своих речах и письме. Он отдавал себе отчет в том, какую роль может играть слово в восприятии людьми верховной власти.

В «Истинном законе…» Яков соединил политическую теорию абсолютизма с божественным правом королей. Согласно его концепции, король может вводить новые законы, иметь королевские прерогативы, но должен при этом учитывать традиции и не забывать Бога, который «может довести до бедствий… для наказания нечестивых правителей». Король владеет своим королевством подобно тому, как «лорд владеет своим леном, потому что короли появились раньше, чем владения и ранги людей, раньше, чем парламенты и законы… Государи были авторами и создателями законов, а не законы — государей». Как теоретик Яков не был оригинален, но он с предельной ясностью высказал свое убеждение в том, что короли обладают абсолютным правовым суверенитетом в пределах своего государства, имеют абсолютную свободу действий, а ответственность несут только перед Богом.[19]

«Базиликон Дорон» представлял собой инструкцию принцу Генри, как править государством. Эта работа считается, лучшим примером прозы Якова. Предвещая трудности сына в отношениях с английским парламентом, который он рассматривал не иначе как королевский «Верховный суд», король писал: «Не идите на поводу у парламента, а при необходимости вводите новые законы, но только редко».[20]

Примерно в это же время шотландский король выразил свои мысли о правлении и поэтическим образом — в стихотворении «Энигма о сне»:

Я во дворец, в лачугу и в тюрьму Вхожу — и всем дарую жизнь и силы; Я — царь: покорны зову моему Львы и слоны, киты и крокодилы; Я воскрешаю мертвых из могилы, Я вытрезвляю тех, кто во хмелю; Скупцу не так его червонцы милы, Как я, венец и скипетр — королю; Я кроток, но приказов не терплю, Могуч, но появляюсь втихомолку: И занавеской не пошевелю — Часов песочных тише, мягче шелку. Я друг и враг, я врач и сам недуг; Кто я? Проснись и догадайся вдруг.

Старая королева Елизавета I цепко держалась за жизнь, хотя ее уже одолевали недуги: ревматизм, язва желудка, мигрень. В конце своего правления она даже обзавелась новым фаворитом Робертом Девере, графом Эссексом, о котором отзывались как лучшем для нее средстве от бессонницы.

Тем временем молодой Яков все решал, как ему преодолеть религиозное разделение, усложнявшее управление Шотландией и будущее восшествие на английский трон. Ему нужно было не только относительное спокойствие в Англии, но и поддержка за границей. Он готовил дипломатическую почву для объединения корон, и не только традиционным способом. Его эпическая поэма «Лепанто», опубликованная в 1591 году, была примирительным шагом к католической Европе. Правда, празднование «католической» победы возбудило подозрения насчет истинного вероисповедания Якова, несмотря на то что его протестантизм в поэме проступает ясно. Он отправлял послов равно как в католические, так и в протестантские государства. В 1598 году шотландские представители прибыли ко дворам Кристиана IV Датского, германских князей, Филиппа III Испанского, а в 1599 году Яков вступил в диалог с Папой Римским Климентом VIII.[21] Нельзя сказать, что дипломатия Якова была продуктивной — перспективы занятия им английского трона по-прежнему зависели в первую очередь от Елизаветы.

Многое решил 1601 год, когда шотландский король достаточно мудро повел себя во время заговора Эссекса. Отношения своенравного и самолюбивого Эссекса с Елизаветой складывались непросто, а его политические противники не упускали случая, чтобы ослабить положение фаворита. Министр королевы, член Тайного совета и кавалер ордена Подвязки Роберт Сесил, 1-й граф Солсбери (1563–1612), занимавший посты лорда-хранителя малой печати и лорда-казначея, еще в 1597 году обвинял Эссекса в намерении низложить Елизавету. Но Эссекс был популярен и казался неприкосновенным. Этому способствовало и то, что в 1596 году он отличился при захвате испанского Кадиса. «Слава Англии, ты, чье имя пронеслось, как гром, по всей Испании и внушило ужас. Прекрасная ветвь на дереве чести. Цвет рыцарства. Возрадуйся своей благородной победе» — так воспевал Эссекса английский поэт Эдмунд Спенсер.

Случай убрать Эссекса, однако, скоро представился. Еще в 1595 году вспыхнуло антианглийское восстание в Ирландии, поддержать которое с благословения Папы Римского готовились испанцы. Лондон снарядил армию для отправки в Ирландию, во главе которой весной 1599 года был поставлен фаворит королевы. 7 марта 1599 года Эссекс выехал из Лондона.

Окруженный блестящей свитой, он продвигался по улицам столицы, а рядом с ним гарцевал на коне его родственник и друг молодой граф Саутгемптон. Люди, заполнившие улицы, приветствовали победителя испанцев словами: «Да благословит вас Бог!» Предположительно, среди них находился и Уильям Шекспир, сочинявший в том году патриотическую пьесу о победителе французов английском короле Генрихе V (1387–1422). В прологе к ее последнему действию Шекспир упомянул о торжественном отъезде Эссекса, которого провожали не только лорд-мэр и городские советники Лондона, но и «кишащие толпы простого народа». Он пожелал графу вернуться в Лондон, держа пронзенный им мятеж «на острие меча».

Не получилось. Эссекс не добился успехов, а только понес ощутимые потери. Заключив с восставшими перемирие, он поспешил в Лондон и в конце сентября 1599 года ворвался в апартаменты королевы, которая, увидев его, едва сдержала гнев. Граф был отстранен от всех должностей и посажен под домашний арест в своей резиденции Йорк-хаус. Елизавета долго не могла решить, как поступить дальше со строптивым фаворитом, который засыпал ее покаянными письмами.