Читать книгу "Улыбка черного кота - Олег Рой"

Регулярные поездки за границу, пусть даже всего лишь в КНР, казались его сверстникам чем-то почти невероятным. Для многих одноклассников Сергея, которые довольствовались в своей жизни дальним или ближним Подмосковьем, а в лучшем случае — Сочи или Крымом, образ его жизни был предметом постоянной, плохо скрываемой зависти. Однако они даже не догадывались, что жизнь сына дипломата была подчинена скрупулезно выверенному, строго определенному плану, за выполнением которого родители неукоснительно следили. Семья обязывала Сергея Пономарева быть первым в учебе, но окончание школы с золотой медалью было лишь первым пунктом обширного плана. Далее был намечен Институт стран Азии и Африки, а позже — карьера бизнесмена. Хотя о бизнесе в российские восьмидесятые годы можно было лишь робко мечтать, отец Сергея, как профессионал, отлично знал, что у России с Китаем всегда было и будет большое торговое будущее.

— Если ты хочешь чего-то достичь в своей жизни, — назидательно, тяжелым, медлительным тоном, привычным для его дипломатических переговоров, говорил Сергею отец, — то ты обязан не просто хорошо разбираться в экономике обеих стран, ты должен влезть в шкуру китайца, понять их традиции и менталитет, научиться думать, а не только говорить на их языке… Понимаешь?

Сын, казалось, это понимал. Но и у него, несмотря на серьезные карьерные устремления, все же случались сбои, вполне объяснимые его молодостью или же простыми, хотя и редкими в его жизни, неудачами. Например, с первым пунктом его жизненного плана, золотой медалью, едва не случился прокол. Планы чуть было не сорвались. Молодая учительница химии по итогам десятого класса и результатам контрольных работ вдруг решила, что Пономарев знает химию только на четыре. Это означало полнейший провал.

Отец, специально взявший отпуск и прилетевший в Москву, отправился к учительнице с огромной коробкой импортных конфет и крохотным флаконом парфюма, на упаковке которого красовалось название знаменитой французской фирмы. Однако разговор с ней ни к чему не привел, и Пономарев завернул в кабинет к директору, которого давно и хорошо знал. Никто не слышал, о чем они говорили, но уже через час туда вызвали учительницу химии, и она вышла от директора с красными от слез глазами. Возможность получения Сергеем золотой медали больше никто не оспаривал; впрочем, и оснований для этого он никому больше не давал.

Итак, некоторые неудачи в его юношеской судьбе, конечно, случались. Но выглядели они не более чем досадной мелочью, несерьезной помехой на пути. Серега Пономарев заслуживал в жизни всего самого лучшего, и заслуживал по-настоящему. Так считал он сам и так считали его верные друзья.

А ими были Света Журавина и Антон Житкевич.

Глава 4

Теперь я расскажу вам об Антоне.

Он у нас считался любимцем класса. Впрочем, почему считался? Он действительно был им. Подвижный, заводной, вечно куда-то спешащий, с жизненным графиком, расписанным по минутам, улыбчивый и прямодушный, он был кумиром и примером для подражания, а также объктом влюбленности многих девчонок. Учителя, улыбаясь, замечали о нем: «Он в классе как ясное солнышко!» — и любили Антошку за вдумчивость и трудолюбие. А одноклассники в свою очередь ценили парня за полное отсутствие вредности и какую-то врожденную, редкостную по нашим временам доброту.

Среднего роста, крепкий, со светлыми непокорными вихрами, Антон не был таким явным красавцем, как его друг Сергей, зато природа наградила его чудесными голубыми глазами с длинными ресницами. А недостаток снобизма и аристократичности, столь заметных в Сергее и откровенно притягивавших к тому неопытных, неискушенных сверстниц, в Антоне искупался простодушием и морем обаяния.

Соученикам и учителям «неразлучной троицы», как называли в школе Светлану, Антона и Сергея, запомнился дикий по тем временам случай, который произошел в девятом классе. На год старше их учился в школе отъявленный, по местным, разумеется, меркам, забияка и бабник. Он и «положил глаз» на симпатичную и бойкую Свету Журавину, но не получив ожидаемой взаимности, принялся врать своим одноклассникам, что она сама за ним бегает. Новость довольно скоро распространилась по школе: ведь школа это же большая деревня — на одном конце сказали, на другом все услышали. Света была девочкой приметной, а «откровения» неудачливого поклонника оказались довольно грязными. И вскоре Свету начали донимать вопросами одноклассницы: а правда ли, что?… И так далее.

Поначалу она даже не знала, что ответить, потом начала оправдываться, а затем просто плакать. И в конце концов пожаловалась на обидчика друзьям. Вероятно, она и сама не предполагала последствий, которые вызовет ее жалоба, потому что Антон и Сергей долго размышлять не стали. На одной из перемен они просто отдубасили лгуна на глазах его ошеломленных приятелей. Их напор и уверенность, с которой они действовали, возымели свое воздействие: парень сообщать о случившемся никому не стал, признал, что был виноват, и при свидетелях попросил у Светы Журавиной прощения. Но слух об инциденте дошел до классной руководительницы, увязнув по пути в многочисленных подробностях, и ребятам тогда здорово влетело от нее, но зато и популярность девушки взметнулась на недосягаемую высоту, а друзей в школе начали величать не иначе как мушкетерами.

Одна только классная, Валентина Ивановна, не хотела признавать за поступком Антона и Сергея ни малейшей доблести.

— Эдак вы все в жизни привыкнете решать кулаками! А где же ваша знаменитая воспитанность? Почему не пытались поговорить с ним, переубедить, если посчитали его неправым?…

Друзья молчали, уверенные в себе, не желая оправдываться и вовсе не горя желанием посвящать учительницу во все нюансы «дебоша» — именно так она охарактеризовала это происшествие. Зачем, если взрослым все равно не понять их логики, их дружбы и их преданности друг другу?… Да и случай этот, я должен теперь признаться, не имел никаких серьезных последствий для друзей и довольно скоро забылся. А им было чем заняться и без школьных глупостей.

В настоящий момент и Сергей, и Антон уже имели серьезные цели в жизни — а это, согласитесь, редкое явление среди молодежи всех времен и народов, и особенно советской молодежи конца восьмидесятых. Если Сергей был уже уверен в своей дипломатической карьере, то Антон мечтал стать ученым. Его подлинной страстью была медицина — профессия, потомственная для его семьи. А поскольку он оказался не только по-настоящему талантлив, но и отчаянно целеустремлен, это быстро почувствовали одноклассники, и особенно девочки, которые всегда инстинктивно чуют в мужчине будущую незаурядность.

Антон рано научился читать и проводил часы за отцовскими книгами — огромными фолиантами, старинными анатомическими атласами, медицинскими энциклопедиями. Но ни дохляком, ни скучным «ботаником», каких обычно недолюбливают сверстники, он не стал, — спасибо отцу, Николаю Васильевичу, свято верившему в пользу физической активности и упрямо таскавшему за собой сына на лыжах, коньках, в походы, на прогулки…

Школа ему также давалась легко. К языкам он имел способности, а к знаниям — настоящую тягу, и мало-помалу в классе привыкли считать, что Антон — везунчик, счастливый человек, которому все удается. Вдобавок его внешность — я уже говорил, пусть не аристократически безупречная, зато более обаятельная, чем у Сергея, — немало способствовала его популярности и даже доставляла определенные хлопоты: привлекала внимание не только девчонок-сверстниц, но и вполне взрослых тетенек — в транспорте, поликлинике, театре…