Читать книгу "Император Николай II и предвоенный кризис 1914 года - Петр Мультатули"

Циркуляр произвёл в Европе сильное впечатление, хотя однородным его назвать нельзя. Большинство европейских государственных и политических деятелей, а также пресса консервативного и либерального направления, однозначно приветствовали "великодушный почин миролюбивого Государя". Министр иностранных дел Италии маркиз Эмилио Висконти-Веноста заявил, что "долг всех правительств помочь в деле мира, с инициативой которого выступил Царь"19.

"Мир был уже поражён, — писал в своей книге о конференции профессор международного права Парижского университета Альберт Жофр де Лапрадель, — когда могущественный Монарх, глава великой военной державы, объявил себя поборником разоружения и мира в своих посланиях от 12/24 августа и 30 декабря. Удивление ещё более возросло, когда, благодаря русской настойчивости, конференция была подготовлена, возникла, открылась"20.

Однако в целом ведущие европейские политические круги восприняли идею конференции крайне скептически, усмотрев в ней лишь ограничение своих эгоистических намерений. Во Франции предложение царя о созыве конференции стало "ушатом холодной воды". По словам Ф. Ф. Мартенса французы "рвут и мечут, и не могут успокоиться, считая, что конференция направлена против них"21. Военное ведомство III Республики было обеспокоено, не приведёт ли запрет на перевооружение армий новым оружием к запрету на скорострельную 75-мм пушку, перевооружение которой с успехом шло во французской армии.

В Германии идею конференции восприняли как противодействие своим экспансионистским планам. За год до конференции германский император Вильгельм II потребовал от рейхстага нового значительного усиления состава императорской армии. В рейхе, как и во Франции, была разработана новая 77-мм полевая пушка, скорострельность которой увеличилась в пять раз22. Поэтому неудивительно то отношение кайзера к инициативе царя, которое он выразил в помете на докладе статс-секретаря иностранных дел Бернхарда фон Бюлова 10 (22) июня 1899 г.: "Чтобы он [Николай II] не оскандалился перед Европой, я соглашаюсь на эту ерунду. Но в своей практике я и впредь буду полагаться и рассчитывать только на Бога и на свой острый меч. И ср...ть я хотел на все эти постановления! (Und sch... auf die ganzen Beschltisse!)"23.

По воспоминаниям Бюлова, кайзер был настолько "поражён и возбуждён этим выступлением России", что отправил своему кузену "вызывающую телеграмму", в которой высмеивал его миролюбивые намерения и "подчёркивал держать русский меч обнажённым с таким пылом, как если бы он был русским военным министром"24.

Политика императора Николая II в конце XIX — начале XX в. характеризовалась именно своей антиимпериалистической направленностью. Об этом свидетельствует неизменная поддержка Государем антиимпериалистической борьбы африканских и азиатских народов против колониального ига.

Так, в 1894 г. Николай II оказал существенную, если не решающую, помощь народу Эфиопии (Абиссинии) в его борьбе с итальянскими колонизаторами и стоящей за ними Великобританией. За год до вступления Николая II на престол Италия, сфабриковав подложный договор с Эфиопией, заявила о своих правах на эту страну. После отказа абиссинского императора (негуса) согласиться на это, Италия, поддерживаемая Англией, начала захватническую войну против Абиссинии. Россия не признала прав Италии на Эфиопию, выступив в защиту её прав и независимости25.

Объясняя позицию России в отношении Абиссинии, министр иностранных дел князь А. Б. Лобанов-Ростовский в секретной инструкции писал русскому резиденту в этой африканской стране действительному статскому советнику К. Н. Лишину: "Для Императорского правительства Абиссиния является главным образом серьёзным средством воздействия на другие государства, а по сему ограждение независимости и территориальной неприкосновенности Абиссинии составляет основное начало нашей политики к этой стране"26.

Помимо этого, Эфиопия воспринималась в России как православная страна, имевшая большое сакральное значение: по легенде именно в Эфиопии находится Ковчег Завета, а эфиопский император — прямой потомок царя Соломона.

23 июня 1895 г. в Петербург прибыла большая дипломатическая делегация Эфиопии во главе с двоюродным братом негуса27. 30 июня 1895 г. она была принята императором Николаем II в Большом (Екатерининском) дворце Царского Села. Результатом этой встречи и переговоров с военным ведомством России стало то, что абиссинцы получили в Петербурге политическую и военную поддержку. Эфиопская делегация увезла с собой 135 больших коробок с винтовками и боеприпасами, а также крупную партию кавалерийских сабель Златоустовского завода. Император Николай II из своих средств передал Менелику II в качестве подарка 400 тыс. рублей28. Негус был Высочайше пожалован орденом Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского29. Уже в ходе войны в Эфиопию через Джибути из России и Франции было доставлено 130 тыс. ружей30. В марте 1896 г. Российское общество Красного Креста отправило в Абиссинию санитарный отряд, в Аддис-Абебе стал действовать русский госпиталь31. Был выпущен нагрудный знак с надписью: "Православным братьям Абиссинии. Красный Крест России"32. В марте 1896 г. эфиопская армия нанесла итальянцам сокрушительный удар в битве при Адуа. Итальянцы были вынуждены начать мирные переговоры с эфиопским правительством, дипломатическую поддержку которым обеспечивала Россия. 17 июля 1896 г. Раса Маконен выразил императору Николаю II глубокую благодарность за оказанную помощь: "Эфиопы никогда не забудут Вашей благосклонности. Пусть даст Вам Бог долгие годы жизни и здоровье. Да будет уважение всему народу русскому на радость Эфиопии"33.

4 (16) октября 1896 г. Российское телеграфное агентство сообщило, что в Аддис-Абебе подписан мирный договор, по которому Италия признала независимость Эфиопии и выплатила ей контрибуцию34. Видную роль в дипломатической победе Эфиопии сыграла Россия и лично император Николай II.

Поддержал Государь в 1899 г. и борьбу двух южно-африканских государств, Трансвааля (Южно-Африканская Республика) и Оранжевой Республики, заселённых в основном белым населением (бурами), против Англии, стремившейся превратить их в свои колонии. Симпатии русской общественности были целиком на стороне буров, среди которых было немало выходцев из России35. 28 сентября 1898 г. Николай II удовлетворил просьбу бурских государств об установлении дипломатических отношений с Российской империей. Царь самым внимательным образом следил за ходом войны. В письме к Великому князю Сергею Александровичу Николай II признавался, что "от души желает бурам ещё больших успехов, чем они до сих пор имели"36. А обращаясь к своей сестре Великой княгине Ксении Александровне, он писал: "Не могу не выразить моей радости по поводу только что подтвердившегося известия, полученного уже вчера, о том, что во время вылазки генерала Уайта целых два английских батальона и горная батарея взяты бурами в плен!"37.

В январе 1900 г. Россия установила дипломатические отношения с Афганистаном, который Великобритания рассматривала исключительно как зону своих колониальных интересов38. В ответ на протесты Лондона русский посол Е. Е. де Стааль заявил: "Россия желает мира и сохранения дружественных отношений со всеми сопредельными государствами, и если Англия не сумела внушить доверие эмиру — Россия, со своей стороны, не считает себя вправе отклонить попытки Афганистана к дружественному сближению с Россией"39. Вскоре, опираясь на поддержку Петербурга, эмир Хабибула, демонстративно отказался от британских субсидий.