Читать книгу "Охотники на «Тигров» - Игорь Градов"

Гребли осторожно, уключины заранее смазали солидолом, чтобы не скрипели, опускали весла как можно тише. Далеко обогнули немецкие позиции, подошли к берегу. Сплошной линии обороны здесь у гитлеровцев не было – вокруг глухие леса, на километры влево и вправо – одни еловые чащи, между ними – торфяники и болота.

Немцы сидят в основном в рабочих поселках и нескольких уцелевших деревнях, где посуше, вся же остальная территория – практически безлюдная. Леса и болота… Местных жителей почти не осталось: одни отступили вместе с Красной армией, другие уже погибли, а третьи сами ушли к партизанам…

Удачно пристали к берегу, высадились, спрятали лодку в густых зарослях. И бегом в чащу. До станции Мга от Ладоги – примерно двадцать километров, но не по прямой дороге, а по извилистым лесным тропкам и через болота.

Раньше Матвей со своими ребятами перебирался через передовую у поселка Тортолово, это гораздо ближе, но в последнее время немцы сильно укрепились, не пройдешь: поставили мины, натянули колючую проволоку в несколько рядов, а перед самыми траншеями – прочные деревянные стены в три метра высотой.

Они оказались самой надежной защитой в местных условиях. Почва вокруг – топкая, болотистая, чуть копнешь – уже вода, стрелковые ячейки или блиндаж не выроешь. Сидеть же по колено (а то и выше) в мутной жиже – то еще удовольствие. Вот немецкие инженеры и придумали: надо вбить по два-три ряда прочных жердей, оплести их «колючкой» и толстыми ветками (благо, материала – хоть отбавляй) и забить пустоты камнями и глиной. Получается древоземляная стена, служащая хорошей защитой от пуль и осколков. Высота два с половиной – три метра, можно ходить в полный рост, не пригибаясь. Землю для наполнения брали с внешней стороны траншей, получался еще и ров, наполненный холодной водой.

Сверху над стеной сделали навесы из досок и лапника, это спасает от дождя и снега. Через равные промежутки – амбразуры для стрелков, в самых важных точках – огневые точки. Все тщательно продумано и старательно выполнено: знаменитый немецкий орднунг!

Эту «китайскую стену» советским разведчикам оказалось никак не преодолеть – длинная, высокая, отлично охраняется. Обходить же – далеко, через Синявинские топи. Что не лучший вариант. Вот Матвей и выбрал путь через Ладогу: не нужно ползти по болоту, цепляясь за каждый кустик и рискуя провалиться в бездонную глубь… По воде – совсем легкое дело: высадились – и бодрой рысцой к станции Мга. По лесу бежать приятно: под ногами мягко пружинит хвоя, дышится хорошо. Считай, это просто тренировка, бег по пересеченной местности. Кросс, можно сказать…

Матвей с детства любил легкую атлетику, занимался в спортивной секции. Не раз побеждал на городских и областных соревнованиях, отлично бегал, хорошо плавал, лазил по канату, подтягивался тридцать раз на турнике. Про футбол и говорить нечего – целыми днями гонял мяч во дворе. В школе у Матвея оценки были так себе, с трудом переползал из класса в класс, но учителя закрывали на это глаза: знали, что Прохоров – гордость района, будущий чемпион. Как минимум – Ленинграда и области, а может быть, и всего Советского Союза…

Матвей ходил в секцию при Ленинградском металлическом заводе, где трудился токарем его отец – человек уважаемый, потомственный рабочий. Павел Никифорович, конечно, хотел, чтобы сын продолжил профессию, но тренер твердо сказал: «У парня спортивный талант, пусть поступает в институт физкультуры. На экзаменах не придираются, смотрят в основном на спортивные достижения». И Павел Никифорович решил – пусть так, раз уж талант…

Матвей успешно окончил десятилетку и в 1938-м, как и посоветовал тренер, поступил в Институт физической культуры имени Лесгафта. А через год, в ноябре 1939-го, началась Зимняя война. Прохоров попросился на фронт – бить белофиннов. Несколько раз с ребятами ходил в военкомат (желающих оказалось много), но его, как и всех, гнали прочь: людей на фронте хватает! Глупые, необстрелянные мальчишки никому не нужны… Но в декабре неожиданно вышел приказ: формировать из спортсменов и студентов институтов физкультуры лыжные батальоны. И Матвей, наконец, попал в армию.

После подготовки его направили на Карельский перешеек, в 7-ю армию, штурмовать знаменитую «линию Маннергейма». Матвей хорошо воевал, не раз ходил в атаку, получил медаль «За отвагу» (первый ворвался в финские траншеи и захватил пулемет). Носил ее с большой гордостью, даже форсил перед всеми…

В апреле 1940-го его демобилизовали, и Матвей вернулся в родной Ленинград. Закончил учебный год – и снова пошел в военкомат. Там ему не удивились – многие ребята из института тоже захотели стать военными. Прохорова, как человека опытного и с медалью, направили на командирские курсы, и уже через год он получил лейтенантские «кубики». А вместе с ними – и свой взвод.

В конце мая 1941-го Матвей начал армейскую службу в 128-й стрелковой дивизии, стоявшей у самой границы с Польшей, в Литве. Там его и застала война.

* * *

…Воскресное утро 22-го июня началось для Матвея с пронзительного рева самолетов и грохота бомб. Под визгливые завывания «юнкерсов», теряя людей и технику, полк пошел навстречу немцам, но вскоре наткнулся на танковую колонну. Бой оказался коротким – панцеры практически в упор расстреляли полк, а затем раздавили тех, кто пытался спастись… Лесная трава сделалась красной от крови, и немецкие танкисты еще долго очищали гусеницы своих панцеров от человеческого мяса…

Серьезного сопротивления никто не оказал – настолько внезапным оказалось нападение. Кто думал, что противник будет уже на нашей территории? Обещали же – на чужой земле, малой кровью…

Взвод Матвея полег почти полностью, из тридцати человек уцелело лишь четверо: он, сержант Филипчук и двое рядовых, Павлов и Ремчуков. И то лишь потому, что шли в самом конце колонны и успели скрыться в чаще. Потом долго блуждали, искали своих, но никого не нашли.

Окончательно выбившись из сил, легли спать в каком-то сарае. Ночью услышали шум моторов и резкие, лающие команды – появились немцы. Литовец, хозяин хутора, тут же показал, где прячутся красноармейцы, и сарай окружили. Пришлось сдаваться…

Всех разоружили, обыскали, отобрали документы, фотокарточки, а еще папиросы и все мало-мальски ценное. Заперли в том же самом сарае, но приставили часового. Немцы обращались с пленниками довольно хорошо, не били, не издевались, даже снисходительно похлопывали по плечу: повезло вам, война для вас уже закончилась. Теперь не только останетесь живы, но и скоро вернетесь к своим семьям, будете честно и старательно трудиться на благо великой Германии. Дали даже поесть – вареную картошку и ржаной хлеб (видимо, из запасов хозяина-литовца).

Мордатый фельдфебель, немного говоривший по-русски, записал их имена и фамилии и спросил: «Есть евреи, коммунисты?» Матвей честно сказал, что он комсомолец, – глупо скрывать, если значок на груди, но немец лишь отмахнулся – это не то, за что сразу расстреливают….

Зато с большим уважение посмотрел на медаль (ее почему-то не отобрали). Потрогал, спросил, за что, Матвей честно ответил: «За войну в Финляндии». Фельдфебель с трудом, по слогам прочитал – «За отвагу», удовлетворенно кивнул: «Карош зольдат!» Посмотрел на «кубики» Матвея (не успел спороть) и ухмыльнулся: «Гут, герр официр!» На этом разговор закончился.