Читать книгу "О тирании. 20 уроков XX века - Тимоти Снайдер"

Вы подчиняетесь тирании, когда отказываетесь делать различие между тем, что вы хотите услышать, и тем, что есть на самом деле. Этот отказ от реальности может казаться естественным и даже приятным, но его результат — ваше поражение как личности и, как следствие, коллапс любой политической системы, которая опирается на индивидуализм. Как замечали исследователи тоталитаризма, такие как Виктор Клемперер, есть четыре вида смерти истины, и мы видели их все.

Первый вид — это открытая враждебность проверяемой реальности, которая выражается в том, что выдумки и ложь выдаются за факты. Американский президент делает это очень часто и очень быстро. Во время избирательной кампании 2016 года была предпринята попытка проверить его высказывания, и она показала, что 78 % его заявлений, якобы основанных на фактах, были ложными. Доля лжи столь велика, что даже корректные утверждения на этом фоне кажутся случайными оплошностями на пути к абсолютному вымыслу. Обесценивание мира реального ведет к появлению выдуманного антимира.

Второй вид смерти истины — это шаманские заклинания. Как отмечал Клемперер, фашистский стиль опирается на «бесконечное повторение», призванное сделать выдуманное приемлемым, а преступное — желанным. Систематическое использование прозвищ вроде «врунишки Теда» и «подлой Хилари» переносит на других черты, которые с большим основанием можно было бы приписать самому президенту. Тем не менее, тупо повторяя одно и то же в твиттере, наш президент сумел превратить личности в стереотипы, которые теперь у всех на устах. Заклинания, которые выкрикивают на съездах: «Мы построим стену!» и «Запереть ее!» — не имеют отношения к реальным планам президента, но сама грандиозность этих замыслов выстраивает связь между оратором и его аудиторией.

Следующий способ — магическое мышление, или полное приятие противоречий. Во время избирательной кампании президент обещал сократить для всех налоги, уменьшить внешний долг, увеличить расходы на социальную политику и оборону. Эти обещания находятся в состоянии взаимного противоречия. Как если бы фермер сказал, что он возьмет яйцо в курятнике, сварит его вкрутую для жены, потом приготовит яйцо пашот для детей, а после этого вернет его курице нетронутым, и из него вылупится цыпленок.

Приятие настолько радикальной неправды требует явного отказа от рационального подхода. Истории Клемперера о том, как в Германии 1933 года он терял друзей на почве магического мышления, сегодня звучат пугающе правдоподобно. Один из его бывших студентов умолял его «отдаться своим чувствам, и [говорил, что] вы должны всегда думать о величии фюрера, а не о тех неудобствах, которые вы ощущаете сейчас». Через двенадцать лет, после всех ужасов, в конце войны, очевидно проигранной Германией, солдат с ампутированными конечностями говорил Клемпереру, что Гитлер «еще никогда не лгал». «Я верю в Гитлера,» — говорил он.

Наконец, последний вид смерти истины — это необоснованная вера. К ней относятся высказывания в духе самообожествления — когда президент, к примеру, говорит: «Только я смогу это сделать» или «Я — ваш голос». Когда вера спускается с небес на землю таким путем, уже не остается места для маленькой правды, основанной на личной интуиции и опыте. Клемперер ужасался тому, что это изменение казалось необратимым. Как только истина из области фактов переходила в область пророчеств, отпадала необходимость в доказательствах. В конце войны один рабочий сказал Клемпереру, что «от понимания нет пользы, нужно иметь веру. Я верю в фюрера».

Великий румынский драматург Эжен Ионеско в 1930-е годы наблюдал, как его друзья один за другим скатываются к языку фашизма. Этот опыт лег в основу его абсурдистской пьесы «Носорог» (1959), в которой жертвы пропаганды превращаются в огромных рогатых животных. О том, с чем столкнулся он сам, Ионеско писал:

Профессора университетов, студенты, интеллигенты превращались в нацистов, один за другим вступая в «Железную гвардию». Поначалу они, конечно, не были нацистами. Нас было около пятнадцати человек, мы собирались вместе, разговаривали, пытались найти контраргументы. Это было нелегко… Время от времени один из наших друзей говорил: «Я с ними, конечно же, не согласен, но по некоторым пунктам, тем не менее, следует признать, вот, например, евреи.» и т. д. Это уже был симптом. Недели три спустя этот человек уже был нацистом. Он был захвачен этим механизмом, он все принимал, он становился носорогом. Ближе к концу уже только трое-четверо из нас еще могли сопротивляться.

Задачей Ионеско было показать, насколько дикой является пропаганда на самом деле и насколько нормальной она кажется тем, кто поддался ее воздействию. Используя абсурдный образ носорога, Ионеско пытался шоковым приемом заставить людей обратить внимание на странность происходящего.

Эти носороги бродят по саваннам нашего сознания. Сегодня мы крайне озабочены явлением под названием «постправда» и склонны думать, что пренебрежение к фактам жизни и создание альтернативных реальностей — это что-то новое, постмодернистское. Но здесь нет почти ничего, что бы Джордж Оруэлл не обозначил еще семьдесят лет назад в своем понятии «двоемыслия». В своей философии постправда воссоздает абсолютно фашистское отношение к истине — именно поэтому ничто в нашем мире не удивило бы ни Клемперера, ни Ионеско.

Фашисты презирали скромную правду повседневного опыта, они любили звонкие слоганы, звучавшие подобно новой религии, и предпочитали красочные мифы журналистике или истории. Они транслировали через новые медиа (которым в то время было радио) барабанный бой пропаганды, который возбуждал в людях чувства прежде, чем они успевали удостовериться в фактах. И сегодня, как и тогда, многие путают веру в отнюдь не безупречного лидера с правдой о мире вокруг нас. Постправда — это предфашизм.

11. Расследуйте

РАЗБИРАЙТЕСЬ ВО ВСЕМ САМИ. ПРОВОДИТЕ БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ НАД ДЛИННЫМИ СТАТЬЯМИ. ПОДДЕРЖИВАЙТЕ ЖУРНАЛИСТИКУ РАССЛЕДОВАНИЙ, ПОДПИСЫВАЯСЬ НА ПЕЧАТНЫЕ ИЗДАНИЯ. ОТДАВАЙТЕ СЕБЕ ОТЧЕТ В ТОМ, ЧТО ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИИ В ИНТЕРНЕТЕ РАЗМЕЩЕНА С НАМЕРЕНИЕМ НАВРЕДИТЬ ВАМ. НАХОДИТЕ САЙТЫ, КОТОРЫЕ РАССЛЕДУЮТ ПРОПАГАНДИСТСКИЕ КАМПАНИИ (В ТОМ ЧИСЛЕ И ВЕДУЩИЕСЯ ИЗ-ЗА РУБЕЖА). ОТНОСИТЕСЬ ОТВЕТСТВЕННО К ТОМУ, ЧТО ВЫ ОБСУЖДАЕТЕ С ДРУГИМИ.

«Что есть истина?» Иногда люди задаются этим вопросом потому, что не хотят ничего предпринимать. Самый обычный цинизм позволяет нам ощущать себя модными и альтернативными даже в тех случаях, когда мы вместе со своими согражданами сползаем в болото безразличия. Именно способность распознавать факты делает человека личностью, а наше коллективное доверие общему знанию делает нас обществом. Личность, которая расследует, — это гражданин, который строит.

Лидер, который недолюбливает расследователей, — это потенциальный тиран. Нынешний президент во время своей кампании заявил российскому пропагандистскому медиа, что американские «медиа отличаются невероятной нечестностью». Он много раз выгонял журналистов со своих пресс-брифингов и регулярно провоцировал у публики ненависть к прессе. Подобно лидерам авторитарных режимов, он обещал подавить свободу слова законодательно, чтобы заглушить критику. Подобно Гитлеру, президент использовал слово «ложь» применительно к фактам, которые были ему не по нраву, и представлял работу прессы как кампанию против себя лично. Гораздо вольготнее он чувствует себя с интернетом, своим источником ошибочной информации, которую он транслирует миллионам людей.