Читать книгу "Свободное радио Альбемута - Дик Фрэнсис"

Так или иначе, с тех пор как во сне он увидел меня, я не имел права оставаться в стороне. И все же именно потому, что я был писателем-фантастом, я не мог серьезно относиться к теории Николаса. Подобный образ мышления был мне чужд. Мне так часто приходилось сочинять про жизнь в иных звездных мирах, что я не верил даже в летающие тарелки. Для меня все это были выдумки, фантастика. Из всех людей, кого только мог выбрать Николас, чтобы излить душу, я, очевидно, был самым плохим исповедником.

Лично я считал, что Николас обратился к миру фантазий, чтобы хоть как-то скрасить свое унылое существование. Без общения с ВАЛИСом его жизнь погрузилась бы в непроглядный мрак. Продавец пластинок среди интеллектуалов… нет, он не мог этого вынести. Классический пример подсознательного ухода от реальности.

Несколько лет я придерживался этой теории. Пока в конце шестидесятых не увидел собственными глазами, как ВАЛИС спас жизнь сыну Николаса и Рэйчел — вылечил малыша от врожденного дефекта. Но это было позже.

Выяснилось, что Николас, не желая показаться сумасшедшим, с самого начала рассказывал мне далеко не все. Он отдавал себе отчет в том, что не должен был бы испытывать того, что испытывал, и уж тем более не должен об этом распространяться. И выбрал меня, потому что я писал научную фантастику и, следовательно, по его мнению, более восприимчив к идеям контакта с внеземным разумом.

Рэйчел, его жена, заняла самую жесткую и обидную позицию. Николас, едва он только при ней начинал обсуждать ВАЛИС, подвергался неописуемым насмешкам и оскорблениям. Можно было подумать, что он стал одним из Свидетелей Иеговы — еще один объект безграничного презрения со стороны высокообразованной женушки. Свидетель Иеговы или член Союза молодых республиканцев — безразлично, пасть ниже уже невозможно; главное, принадлежность к людям, которые никак не относятся к категории Человек Разумный. В сущности, Рэйчел была невиновата, разве что, по моему глубокому убеждению, ей следовало избегать излишней жестокости, а просто отправить Николаса в психиатрическую лечебницу на какую-нибудь групповую терапию.

Я по-прежнему считал, что ему лучше уехать в Южную Калифорнию — хотя бы для того, чтобы вырваться из Беркли. И Николас в конце концов поехал — но только на экскурсию в Диснейленд. Все же, согласитесь, тоже путешествие, как-никак перемена мест. Понадобилось привести в порядок машину, сменить покрышки. Он и Рэйчел уложили спальные мешки, палатку и походную плиту в багажник «плимута» и выехали, намереваясь, чтобы экономить деньги, ночевать на пляжах.

По официальной версии это был отпуск. В действительности же (признался Николас мне, своему лучшему другу) у него была и иная, тайная цель, о которой он не сказал даже хозяину магазина Гербу Джекмэну — посетить в Бербанке фирму «Новая музыка». Не исключалось, что после бесед с их руководством Николас перейдет туда работать. Таков был план представителя фирмы на Западном побережье Карла Дондеро, который Николасу симпатизировал и тоже хотел вытащить его из Беркли.

К сожалению, Карл Дондеро не учел некоторых крайне неприятных фактов: что Лос-Анджелес как магнитом притягивает всех чокнутых и чудиков; что все религиозные, паранормальные и оккультные течения здесь зарождались или сюда стекались; что Николас Брейди, если бы он переехал в Лос-Анджелес, оказался бы в окружении подобных людей и его состояние скорее ухудшилось бы. Чего можно было ожидать от Николаса в этом сумасшедшем городе? Очевидно, его и без того слабая связь с реальностью вскоре совсем растаяла бы.

Однако сам Николас никуда переезжать не собирался — слишком сроднился с Беркли. Он лишь с нетерпением ждал ужина с руководством отдела исполнителей и репертуара фирмы «Новая музыка»: они будут подпаивать и уговаривать его, а он гордо скажет им «нет» и вернется в Беркли — получив заманчивое предложение и отвергнув его. Таким образом продавец пластинок в магазине на Телеграфной авеню наконец сам определит свою судьбу.

Но когда Николас все-таки попал в округ Орандж и Диснейленд и покатался по окрестностям на своем стареньком «плимуте», он обнаружил кое-что для себя неожиданное, то, что я предполагал в качестве шутки. А именно — все это сильно напоминало пейзаж из его сна: мексиканские здания, мексиканские кафе и маленькие деревянные дома, полные мексиканцев. Я оказался прав. Увиденное сильно повлияло на планы Николаса относительно работы в «Новой музыке».

Они с Рэйчел вернулись в Беркли; однако теперь, обнаружив, что точная копия мира его сна существует в реальности, Николас был неудержим.

— Я прав, — сказал он мне дома. — Это не сон. ВАЛИС показал мне, где я должен жить. Там ждет меня судьба, ни с чем не сравнимая. Она ведет к звездам.

— А ВАЛИС тебе сообщил, в чем именно заключается твоя судьба?

— Нет. — Николас покачал головой. — Все станет ясно, когда придет пора. Это как у шпионов: знаешь только то, что тебе необходимо. Если увидеть всю картину, можно сойти с ума.

— Значит, ты бросишь работу и переедешь в округ Орандж только потому, что тебе приснился сон?

— Дома, люди, даже дорожные знаки — все совпадает до мельчайших деталей. ВАЛИС указал мне место!

— Прежде спроси его зачем. Ты имеешь право знать, во что впутываешься.

— Я ему доверяю.

— А вдруг он — воплощение зла?

— Зла? — Николас изумленно посмотрел мне в глаза. — Да ВАЛИС — средоточие добра во Вселенной!

— Я бы не стал так уж слепо верить, — произнес я, — если бы дело касалось меня и моей жизни. Подумай, Ник! Ты бросаешь дом, работу, друзей — и все из-за сна… видения! Может, ты просто ясновидец?

Я написал несколько рассказов и роман «Мир, который создал Джонс» о предсказателе, где ясновидение рассматривал как дар весьма сомнительной полезности. В рассказах, а особенно в романе, мой герой оказывался в замкнутом круге: он был вынужден, как сейчас Николас, в точности следовать увиденной прежде картине; герой пал жертвой детерминизма, вместо того чтобы обрести свободу действий. Предвидение приводило не к возможности сделать свободный и правильный выбор, а к некому мрачному фатализму, наподобие того, что демонстрировал сейчас Николас: он должен переехать в округ Орандж, потому что год назад видел его во сне. С точки зрения логики — полная ахинея.

Я готов был согласиться с тем, что Николас действительно видел во сне точную копию городка, который он затем узрел воочию, но считал это проявлением личных паранормальных способностей Николаса и никак не посланием от внеземного существа. Того требовал элементарный здравый смысл. Да и принцип Оккама подтверждал мою версию — простейшую. Зачем приплетать некий всесильный Разум?

Николас, однако, придерживался совсем иной точки зрения.

— Дело не в том, чья теория более «экономична»; дело в том, чья верна! Ну посуди: я не могу находиться в общении сам с собой — откуда мне знать ожидающую меня судьбу? Только надчеловеческий, высший разум способен знать такое.