Читать книгу "Президент пропал - Джеймс Паттерсон"

За ужином – обычно тоже. Общались мы за едой, хотя и не всегда в столовой: пока Рейчел не умерла, мы ели за небольшим столиком на соседней кухне, где было гораздо уютнее. Порой, когда хотелось ощутить себя обычными людьми, мы ради разнообразия готовили сами. Многие лучшие моменты совместной жизни мы провели здесь, подкидывая на сковородке блинчики или раскатывая тесто для пиццы. Вдвоем, как дома, в Северной Каролине.

Проткнув сваренное вкрутую яйцо вилкой, устремляю отсутствующий взгляд в окно – на том конце Лафайет-сквер стоит Блэр-хаус; фоном работает телевизор, и звук из динамиков напоминает белый шум. Телевизор после смерти Рейчел я, кстати, поменял.

Сам не знаю, зачем включил новости. В них только и разговоров что об импичменте; любую историю так и норовят подать под этим соусом.

На канале Эм-эс-эн-би-си корреспондент-международник сообщил, что израильское правительство переправляет некоего лидера палестинских террористов в другую тюрьму; «Возможно, это часть “сделки”, которую президент заключил с Сулиманом Чиндоруком? Сделки, затрагивающей Израиль и включающей обмен пленными?»

На Си-би-эс говорят, что я планирую отдать освободившееся место министра сельского хозяйства сенатору-оппозиционеру от одного из южных штатов: «Надеется ли президент привлечь сторонников, раздавая места в кабмине?»

Переключись я на канал «Фуд нетуорк», и там, наверное, рассказали бы, как я месяц назад давал им интервью в Белом доме и признался, что мой любимый овощ – кукуруза (тем самым надеясь тайно втереться в доверие к сенаторам от Айовы и Небраски, у кого в заду свербит от желания сбросить меня с поста).

Канал «Фокс ньюс»; внизу экрана заголовок: «Разлад в Белом доме». Моя администрация якобы раскололась на два лагеря: один, возглавляемый главой администрации Кэролайн Брок, настаивает на том, что я должен выступить на слушании, другой – под руководством вице-президента Кэтрин Брандт – резко против. Репортер на фоне Белого дома тараторит:

– Реализуются экстренные планы, призванные убедить нас, что предстоящее заседание – фарс и межпартийный конфликт, исход которого предопределен. Не пытается ли президент таким образом увильнуть от дачи показаний?

В программе на «Тудэй» показывают цветную диаграмму: пятьдесят пять сенаторов из оппозиции и мои однопартийцы. Последним скоро переизбираться, и на них надавят – чтобы сменили знамя и проголосовали за импичмент.

На Си-эн-эн рассказывают, что с самого утра мы с моей администрацией собираем голоса сенаторов в свою пользу.

«Доброе утро, Америка», ссылаясь на источник в Белом доме, сообщает, будто бы я уже решил не баллотироваться в президенты повторно и попытаюсь заключить сделку со спикером палаты представителей: мне не объявляют импичмент, а я ухожу после первого срока.

Где они только берут эту чушь? Надо признать, новости громкие, а громкие продаются лучше правдивых.

Тем не менее сплетни о разладе в администрации тяжело сказываются на моих помощниках. О том, что же на самом деле произошло в Алжире или о чем я говорил по телефону с Сулиманом Чиндоруком, почти все они знают не больше Конгресса, СМИ или американского народа. Но все же, пока Белый дом в осаде, мои люди не покидают службу. Для них держаться вместе – вопрос чести и гордости. Они даже не догадываются, как это важно для меня.

Резко нажимаю кнопку вызова на телефоне. За звонок во время завтрака Рейчел прибила бы.

– Джо-Энн, где Дженни?

– Здесь, сэр. Прислать ее к вам?

– Да, будь так добра.

Входит Кэролайн Брок – ей единственной не возбраняется беспокоить меня за едой. Не то чтобы я запрещал это остальным, но такая уж у главы администрации работа: быть цербером, гонять подчиненных в хвост и гриву, чтобы мне не приходилось о таких мелочах даже думать. Она, как всегда, в строгом костюме, застегнута на все пуговицы, темные волосы собраны на затылке; на публике всегда бдительна и следит за собой. Кэролайн сама не единожды повторяла: она не заводит дружбы с подчиненными и держит их в ежовых рукавицах, поощряя старания и избавляя от лишних забот меня, дабы я мог сосредоточиться на действительно важных делах.

Впрочем, я сильно преуменьшаю ее заслуги. Работа главы администрации Белого дома – самая тяжкая. Да, Кэролайн занимается мелочами вроде кадровых вопросов и расписаний, но и крупные дела без нее не решаются. От моего имени она говорит с Конгрессом, кабинетом министров, заинтересованными группами и прессой. Она – моя правая рука, и лучшего помощника не найти. Трудится без устали, не думая о себе. Но попробуй сделай ей комплимент – отмахнется, будто сдует пылинку со своего безупречного костюма.

Еще не так давно Кэролайн Брок прочили в спикеры палаты представителей. К тому времени она трижды избиралась в Конгресс, была членом прогрессивной партии, умудрившимся победить в консервативном округе на юго-востоке Огайо, и буквально взлетела по карьерной лестнице в руководстве палаты представителей. Умная, общительная, телегеничная – просто политический человек-оркестр. Собирая средства, Кэролайн произвела фурор и заключила союзы, позволившие получить долгожданный пост главы политического крыла нашей партии, комитета по выборам в Конгресс. Едва разменяв четвертый десяток, она уже виделась всем на высшей должности в руководстве палаты, если не больше.

Потом наступил 2010 год. Нашу партию ждали жестокие промежуточные выборы, и оппонент у нас был сильный – сын бывшего губернатора. К концу недели мы статистически шли ноздря в ноздрю.

За пять дней до выборов Кэролайн с двумя ближайшими помощниками выпускала пар за полуночной бутылкой вина и позволила себе нелестный комментарий в адрес противника. Тот в недавнем заявлении безжалостно набросился на ее супруга, который в ту пору работал судебным адвокатом. Кто-то – до сих пор неизвестно, кто и как именно, – записал ее слова на микрофон. А ведь Кэролайн думала, что в закрытом ресторане никого, кроме нее и двух помощников, нет.

Своего оппонента она назвала «членососом», и всего за пару часов ее слова разлетелись по кабельным каналам и в Сети.

У Кэролайн имелось два выбора. Заявить, что это был вообще не ее голос, а ее помощники – точнее, помощницы – сказали бы, что на записи кто-то из них. Или же признать то, что в некотором смысле было правдой: она устала, захмелела и пришла в ярость из-за нападок на мужа…

Однако Кэролайн поступила иначе, сказав:

– Мне жаль, что нашу личную беседу подслушивали. Если б такое сказал мужчина, все сразу забыли бы.

Лично мне ее ответ пришелся по душе. Сегодня такое сработало бы, но тогда она лишилась поддержки социал-консерваторов и проиграла гонку. Слоо́ва на букву «ч» Кэролайн так и не забыли, и она знала, что второго шанса не будет. К раненым бойцам политика очень жестока.

Неудача Кэролайн обернулась пользой для меня. Кэролайн открыла консалтинговую фирму и, пользуясь умом и опытом, помогала добиваться побед другим. Когда я, решив баллотироваться в президенты, задумался, кто будет руководить моей кампанией, ответ пришел сам собой.