Читать книгу "Год Мужчины. Эффект женщины - Александр Гордиенко"

– Мэм, доставка оплачена, – только врожденная немецкая экономность подтолкнула старшую управляющую к легкому возражению-напоминанию. – Вместе с чаевыми, мэм…

– Мне нужно повторить? – Мария Николаевна смотрела сквозь Линду. – Не разочаровывайте меня, Линда.

– Да, мэм, – Линда опустила глаза.

– И позвоните Патрику. Где дети? Небось, опять кормит их мороженым в городе?

– Да, мэм.

– Это от него?!!

Маша резко развернулась: в дверях лифта, соединяющего оба этажа виллы, стоял муж.

– Да что же это такое! Почему Он знает, где мы?! – в голосе Дениса звучало нескрываемое возмущение, а в глазах присутствовали растерянность и страх.

Совершенно некстати в дверях со стороны сада появились дети: Елена, высокая стройная светловолосая девочка лет двенадцати с умненькими глазками, и Сергей, очень серьезный юноша, несмотря на свои шесть лет.

– Ой, какие красивые, – Елена всплеснула руками, направляясь к букету белых роз на столике. – Мама, это тебе подарил любовник? – совершенно непосредственно спросила дочь.

Маша, краем глаза видя, что муж готов вот-вот взорваться и сорваться на крик, тепло улыбнулась дочери и, чуть повернув голову в сторону мужа, спокойно произнесла:

– Не устраивай истерик. Хотя бы при детях, – и, приобняв дочь за плечи на правах «мамы – старшей подруги», улыбаясь, весело зашептала на ушко Елены. – Откуда у нас такие глубокие познания? В школе научили? – Маша несколько натужно рассмеялась. – Доченька, герои-любовники – это из сериалов и кинофильмов. Чтобы поддержать интригу. А у меня один герой – наш папа, – и, развернувшись к Линде, жестко отдала команду. – Отнесите цветы наверх ко мне.

Поднявшись в спальню, Маша застыла у панорамного окна шириной во всю спальню с видом на бескрайний, бесконечный океан. Серый океан.

За спиной у Маши хлопнула дверь. Маша продолжала бездумно смотреть на океан, ощущая его исполинские размеры и такое же равнодушие: «Ему все равно. Катит и катит свои волны. Миллионы лет. Не испытывая ничего, кроме этого монотонного движения. А может, и не замечая его».

– Все, что ты можешь мне сказать, я знаю, – произнесла Маша, не оборачиваясь, – как и то, что ты знаешь, почему я здесь. Только ради детей.

– Ради детей!!! – Денис всплеснул руками и двинулся было к Маше, но натолкнувшись на холодную чужую спину, так же быстро вернулся к двери. – Ради детей!!! «Мама, это твой любовник?!» – в голосе Дениса явно слышался сарказм. – Ты так (!) понимаешь «ради детей»?!

– Прекрати, – устало произнесла Маша, продолжая стоять спиной к мужу, не желая видеть его, – ты же знаешь, что между нами ничего не было.

– Тогда зачем тебе это?! – Денис, размахивая руками, бегал по комнате от стены к стене. – Зачем ставить под угрозу все, чего мы столько лет добивались! Ты же мать! Ты же хочешь, чтобы наши дети учились в Лондоне! Ты же хочешь, чтобы им не пришлось столько пройти, чтобы занять достойное место в жизни!

На секунду Денис остановился. Маша продолжала стоять у окна, не оборачиваясь и никак не реагируя на слова мужа. Денис продолжил движение поперек спальни, кидая слова в спину жене. – Скажи, ну что?! Что (!) он может дать тебе и детям?! У него же ничего нет! Ни-че-го!!! Ты хочешь, чтобы дети спали в одной комнате?! Ты хочешь, чтобы они получили «среднее», – в голосе Дениса опять прорезался сарказм, – образование?! Во всех смыслах – «среднее»!

– Тебе этого не понять, – Маша говорила устало и равнодушно, совершенно уверенная в том, что да, ему этого «никогда не понять.

– Да! Мне этого никогда не понять! Что?! Что в нем «такого» (!), что завораживает тебя, как кролика! Ты – эгоистка! Ты думаешь только о себе! А не о детях, якобы ради которых ты сюда приехала! И он – эгоист, которому наплевать на всё и на всех.

Маша медленно развернулась. В глазах ее стояли слезы.

– Ты прав в одном. На чужом горе счастья не построишь, – Маша сверкнула глазами. – Я имею в виду тебя. Тебе больше не нужно переживать. Я прекращу все отношения с ним. Взаимоисключающим образом.

– Что ты имеешь в виду? – Денис озадаченно и в то же время подозрительно всматривался в Машино лицо.

– Это не важно. Важно, что у детей будет такой замечательный отец, как ты.

*** (1)(2) Железнов

Уютное кафе в старом районе Москвы

За 9 дней до точки отсчета. Вторник. 22.29

У нее что-то случилось. Что – этот вопрос уже вторую неделю был доминантой всего существования Железнова. Ноги сами принесли его сюда – в уютное кафе, стилизованное под средневековье, в старом районе Москвы. В кафе, где состоялась главная встреча в его жизни. Встреча с Машей.

За год здесь ничего не изменилось: все те же каменные стены и потолок. Арки. Камин. Полумрак. Факелы. И народу немного, как и тогда. Только тогда это был понедельник. Это Железнов точно помнил – понедельник. А сегодня – вторник. Не время для отдыха. Время для размышлений.

Как и тогда, Железнов занял место в углу, лицом ко входу. За грубо срубленным столом, на той же табуретке. Железнов сделал глоток виски и прикурил сигарету. «Почему она молчит? Что же у нее могло произойти?» – мысли о Маше ни на секунду не оставляли его. Она всегда была с ним – в мыслях, в чувствах, чтобы он ни делал и где бы ни находился – она всегда была с ним. Женщина, которую он любил, любил безумно, безмерно и безнадежно.

Они договорились, что он не будет ей писать. Она настояла на этом. Она все знает. Знает, что ждет. Знает, что для него нет ничего более важного в жизни, чем она. А она раз в неделю присылает ему small message service (sms), чтобы не сойти с ума от разлуки. Как правило, короткую: «Я с тобой».

«Ну, понятно, дети рядом… Совсем ни к чему лишний раз унижать мужа – он, по-видимому, хороший отец и обычный нормальный человек (за плохого она бы и не вышла), единственно что – нелюбимый… Проблемы по работе? Вряд ли. Это не повод не писать. Потеряла телефон и не помнит твоего? Гм… Не хотелось бы об этом думать – потому как, если не помнит, значит для нее это особо и не важно…» – Железнов мучительно пытался «вычислить» причину Машиного молчания, раз за разом обходя стороной одну и ту же мысль, с которой он категорически не хотел мириться: Маша устала. Устала от двойной жизни, от немых укоров мужа. Устала от ожидания. От ожидания, когда закончится эта трехлетняя новозеландская командировка на край света, от ожидания, пока дети вырастут, и от молчания Железнова, которому она под страхом сохранения их любви приказала молчать…

Железнов поднял руку. Бармен Штоссер (Железнов как-то не удосужился узнать, что означает эта последовательность букв – прозвище или фамилию) отреагировал моментально – кивнул головой и совершил несколько несложных манипуляций с бутылкой, бокалом и их перемещением в сторону Железнова, определяемых простым понятием «повторить».

От размышлений Железнова оторвал телефон – Наум: