Читать книгу "Записки русского экстремиста - Игорь Шафаревич"

Создали прежде всего поколенье людей золотое Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских, Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою, Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны Были их руки и ноги, в пирах они жизнь проводили, А умирали, как будто объятые сном. После того поколенье другое, уж много похуже, Из серебра сотворили великие боги Олимпа. Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью. Сотню годов возрастал человек неразумным ребенком, Дома, близ матери доброй, забавами детскими тешась. А наконец возмужавши и зрелости полной достигнув, Жили лишь малое время, на беды себя обрекая Собственной глупостью: ибо от гордости дикой не в силах Были они воздержаться, бессмертным служить не желали. Третье родитель Кронид поколенье людей говорящих Медное создал, ни в чем с поколеньем не схожее прежним. С копьями были те люди, могучи и страшны, хлеба не ели.

И наконец он переходит к своим современникам и говорит:

О, если бы мог я не жить с поколением пятого века! Раньше ею умереть я хотел бы иль позже родиться. Землю теперь населяют железные люди. Не будет Им передышки ни ночью, ни днем от труда, и от горя, И от несчастья. Заботы тяжелые боги дадут им. Дети — с отцами, с детьми — их отцы сговориться не смогут, Чуждыми станут товарищ — товарищу, гостю — хозяин. Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то.

Вот яркий пример концепции «антипрогресса». Но вы спросите: в чем же разница между двумя концепциями? И та и другая исходят из того, что видят в истории осуществление некой единой тенденции. Только оценивают ее они по-разному. Одна считает, что все движется к лучшему, другая — к худшему. Но когда Гесиод говорит, в каком смысле жизнь становится хуже, то ему можно верить или нет, однако то, что он говорит, понять можно вполне. Сначала люди жили долго, были здоровыми, счастливыми; потом возникли между ними раздоры, они перестали понимать друг друга, стали болеть и рано умирать. А какова точка зрения прогресса в собственном смысле? Жизнь становится «лучше» — это точка зрения в высшей степени неопределенная. Все зависит от оценки. Если мы оцениваем качество жизни по количеству киловатт-часов, вырабатываемых обществом, то оценка будет одна. А если оценивать по чистоте воздуха — оценка будет другая. С чьей точки зрения мы смотрим? Если с точки зрения английских переселенцев в Америку, оценка будет одна. Если с точки зрения аборигенов, индейцев, оценка будет другая. И разгадка чрезвычайно проста: нигде это прямо не формулируется, но из изложения ясно, что «хорошим», благом является то, что приближает к современному западному обществу. Эта концепция является пропагандой того, что это общество является идеальным человеческим состоянием, к которому все человечество закономерно движется.

Только так возникают понятия «передовых» и «отсталых» наций. Нужно предположить, что история движется по какой-то одной линии, причем в одну и ту же сторону. И одни нации ушли дальше, другие от них отстали. Конечно, тогда мы можем сказать: вот эти — передовые, а эти — отсталые. Но если бы они двигались в плоскости в разные стороны, то ясно, что эти оценки были бы бессмысленны. Вот в этом вся суть концепции прогресса. И, приняв такую концепцию, такую идеологию, народ становится духовным рабом стран западной цивилизации. Эта идеология вырабатывалась долго, вероятно, начиная с гегелевской системы. И вопрос был основоположный для существования каждого народа: как глядеть на историю? Какое место себе в ней определить? ’

5. КОНЦЕПЦИЯ ДАНИЛЕВСКОГО

Опровержение вышеизложенной концепции прогресса и формулировка альтернативной точки зрения содержатся в книге Данилевского «Россия и Европа», изданной в 1869 году. Мне кажется, в ней есть идеи, основоположные для понимания истории.

Одна из первых глав так и начинается с вопроса, который мы обсуждали: почему Европа враждебна России? Автор приводит ряд конкретных, очень ярких и поразительных примеров, когда Европа по отношению к России и европейским странам применяет то, что сейчас называется «двойным стандартом». Более того, Европа готова идти на какие-то для себя потери, если эти действия повредят России. Данилевский дает ответ на вопрос, откуда это загадочное явление, какова его причина. «Европа не признает нас своими, она видит в России и в славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе такое, что не может ей служить простым материалом, который можно было бы формировать и обделывать по образу и подобию своему. Как ни рыхл, ни мягок оказался верхний, выветрившийся слой, все же Европа понимает или, точнее сказать, интуитивно чувствует, что под этой поверхностью лежит крепкое, твердое ядро, которое не растолочь, не размолотить, не растворить и, следовательно, нельзя будет себе ассимилировать, превратить в свою плоть и кровь, которое имеет силу и притязания жить своей самобытной, независимой жизнью».

После этого он ставит вопрос: какой же смысл этого противостояния в аспекте истории? И говорит, что единая тенденция, проходящая через всю историю, является чистой фикцией. История, с его точки зрения, развивается как история отдельных цивилизаций или, как он говорит, «культурно-исторических типов», каждый из которых живет как целостный организм: имеет эпоху рождения, молодости, расцвета сил, упадка и гибели.

Сейчас наибольшую силу имеет один такой тип, как он его называет, романо-германский или европейский, и концепция единого прогресса есть всего лишь идеологическое оружие, отстаивающее право этого типа на власть над всем миром. И Данилевский формулирует, как мне кажется, чрезвычайно глубокую и красивую точку зрения на историю: «И прогресс состоит вовсе не в том, чтобы идти все время в одном направлении, а в том, чтобы исходить все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, во всех направлениях». Иными словами, картина истории, укладывающаяся в одну линию, говоря математическим языком, «одномерная», заменяется гораздо более богатой картиной, «многомерной», движение идет по некоему ПОЛЮ, в плоскости или в пространстве.

Книга содержит две идеи: одна — фундаментальная, которую я сформулировал, о культурно-исторических типах. Эта идея при жизни Данилевского не получила признания, но потом приобрела колоссальную известность, когда независимо от Данилевского немецким автором Шпенглером была изложена в книге «Закат Европы», появившейся сразу после конца Первой мировой войны. Шпенглер ни разу не упоминает Данилевского и, может быть, как немец, действительно о нем не знал. Позже Арнольдом Тойнби, на которого я ссылался, еще раз была развита сходная концепция. Он гораздо подробней развивает ее, насчитывает больше различных цивилизаций, чем Данилевский, более многосторонне оценивает возможное их взаимодействие. Однако принцип у Тойнби тот же самый. Он ссылается на Данилевского, но, мне кажется, совершенно недостаточно: не как на человека, который первый высказал идею, которую он потом разрабатывал, а как на одного из людей, которые тоже на эту тему писали.