Читать книгу "Хроники искателей миров. Стеклянное проклятие - Томас Тимайер"

– А вы как полагаете?

– Именно так, как все обстоит на самом деле, – ответил француз. – Я только хотел убедиться, что не совершу ошибки, если позову полицию.

– На это вам не стоит особенно рассчитывать, – Уилсон выпрямился и отряхнул брюки. – На Рождество почти никого не остается, а Филби, здешний привратник, слишком стар, чтобы прийти вам на помощь.

Лицо Лакомба потемнело.

– Немедленно верните мои бумаги и убирайтесь отсюда!

– Кажется, вы не разобрались в ситуации. Мне нужны эти записи, и я их возьму с собой, нравится вам это или нет. Вы совершили серьезную ошибку, скрывая их от меня. Вместо союзника вы приобрели врага в стране, которая не слишком заботится о поддержании хороших дипломатических отношений с Францией.

– Вы мне угрожаете? – Лакомб побагровел. – В апартаментах, которые мне предоставила академия? Лучше бы вам поостеречься! – Он сделал стремительный шаг в сторону и схватился за свой палаш – разновидность шпаги с широким клинком. Молниеносным движением Лакомб выхватил клинок и направил его острие на британца. – А теперь вам придется вернуть то, что мне принадлежит по праву.

Уилсон хищно улыбнулся и распахнул пальто. Под полой блеснул эфес его шпаги.

Глаза ученого-француза округлились – должно быть, он понял, что одними угрозами дело не кончится.

– Прошу вас, мсье, одумайтесь!

Улыбка застыла на губах Уилсона. Он не спеша вытащил шпагу из ножен – и оба клинка столкнулись с сухим лязгом.

– Должен предостеречь вас, мсье! – прошипел Лакомб. – При Наполеоне Третьем я получил офицерский патент и принимал участие в битве при Седане в 1870 году!

– Это в том самом посмешище, когда французов наголову разбили пруссаки под гром труб и литавр, если не ошибаюсь, – заметил Уилсон. – Да и прошло уже больше двадцати лет. Не заржавела ли ваша шпага с тех пор?

Он сделал короткий выпад и вернулся в исходное положение.

– Ваши рефлексы все еще свежи, – констатировал он. – Хотелось бы посмотреть, сколько вы продержитесь. К бою! – Он принял боевую позицию.

Уилсон достаточно хорошо знал историю фехтования, в том числе и те приемы, которым обучают во французской армии. Лакомб попытался достать его на расстоянии, не сходясь вплотную. Выпад – шаг назад. Выпад – шаг назад. Весьма элегантно, на открытой местности этот прием был бы вполне эффективным, но в тесном помещении не работал. Уилсон, напротив, подпустил противника как можно ближе, выжидая удобного случая, чтобы нанести разящий удар. Наконец он внезапно шагнул вперед, описал шпагой дугу и сделал глубокий выпад в сторону противника. Лакомб попятился, наткнулся на стул и потерял равновесие. Чтобы исправить свою ошибку, он вскочил и отступил в смежную комнату.

В свои сорок пять он был еще довольно быстр, но сил и дыхания ему уже явно не хватало. А как раз этого у Уилсона было с избытком, и он уже готовился выбить клинок из руки Лакомба. Британец сделал новый выпад, но промахнулся, и его клинок обрушился на разобранный телескоп, стоявший на столе. Лакомб в ярости взвыл и бросился на Уилсона, беспорядочно размахивая шпагой и горя желанием отомстить за повреждение ценнейшего прибора. Теперь его выпады стали бессмысленными и непредсказуемыми. Уилсон парировал их, отклоняясь то в одну, то в другую сторону, чтобы окончательно измотать противника.

Дальнейшее произошло стремительно.

Франсуа Лакомб ринулся в атаку, споткнулся и тут же наткнулся на клинок Уилсона. Издав гортанный возглас, француз начал оседать, заваливаясь на бок. Шпага британца пронзила грудь француза.

Уилсон извлек клинок, вытер его о брюки Лакомба и вложил в ножны. А затем, даже не взглянув на противника, распахнул дверь.

В коридоре стоял привратник Филби, уставившись на него широко открытыми от страха глазами.

– Сэр Уилсон? – Он посмотрел на лежащего на полу француза. – Я слышал шум… Бог мой, что здесь случилось?

– Дело чести, – ответил астроном. – Мы беседовали, и мсье Лакомб внезапно потерял голову – он осмелился затронуть честь нашей королевы. Я попросил его взять свои слова назад, но он отказался. Пришлось применить крайние меры.

Филби растерялся.

– Но ведь это просто ужасно! Мы должны немедленно поставить в известность полицию.

– Конечно, должны. Но для этого у меня слишком мало времени. Не могли бы вы сделать это вместо меня?

– Я… Разумеется, сэр!

Старик тотчас удалился, а по лицу Уилсона скользнула довольная улыбка. Никто и слова ему не скажет – ведь он отстаивал честь королевы. Наоборот! О непочтительности и злоязычии французов в Лондоне ходили легенды, и общественное мнение будет на его стороне. Кроме того, он в самых добрых отношениях с начальником полиции, а тот всегда поможет повернуть дело в его пользу.

Но самое главное: документы теперь у него. И можно начинать то, чего он ждал столько лет…

5

Три дня спустя В солидном здании Берлинского университета шла подготовка к докладу об экспедиции в горные районы Северной Африки. Доступ посторонних на территорию был перекрыт, в округе через каждые сто метров стояли конные полицейские. Фасад университета освещался факелами, которые бросали свой теплый свет на зевак и гостей. У ограды толпились тысячи любопытных, ожидающих прибытия императорской четы, и когда, наконец, на аллее показалось великолепное ландо, сопровождаемое пятнадцатью всадниками из личной охраны венценосца, раздались неудержимые возгласы ликования. Император Вильгельм II и его супруга Августа Виктория любезно приветствовали собравшихся и торопливо проследовали в здание. Снег прекратился, но вечер был довольно морозным.

Вслед за царственной четой Большую аудиторию начали заполнять приглашенные. Привратники в парадных ливреях тщательно осматривали каждого гостя, и только после этого пропускали в двери. У входа образовалась очередь, и прошло немало времени, пока последний из приглашенных наконец-то оказался внутри.

В здании все, казалось, говорило об особой торжественности события. В люстрах и канделябрах сияли тысячи свечей, образуя сплошное море огней. Хотя в университете, как и почти повсюду в Берлине, уже установили газовые рожки, в честь императора было решено зажечь свечи. По сравнению с холодным светом газовых светильников, их живое пламя гораздо выгоднее оттеняло лица дам и подчеркивало блеск их нарядов.

Шарлотта еще никогда не видела такой роскоши. Стоя рядом с дядей, она во все глаза смотрела на собравшихся здесь аристократов, дипломатов и их супруг. Дамы облачились в придворные платья и уложили волосы в элегантные прически. Мужчины надели фраки, завили бороды и напомадили волосы, подражая самому императору. Переходы и залы наполнились запахом редких духов и дорогих сигар, повсюду рекой лилось шампанское.

Раскрасневшаяся Шарлотта, едва дыша, внимательно прислушивалась к беседам гостей. Конечно, многие из этих речей были всего лишь пустой и поверхностной трескотней, но в атмосфере всей этой роскоши, каждое слово казалось золотым или, по крайней мере, позолоченным. От волнения девушка даже забыла о письме, которое получила три дня назад. О письме, которое могло привести к серьезным последствиям.